*
* *
…Пока Колесников, пыхтя, стаскивал бесчувственное тело Мишина с багажной полки, Лариса Петровна, устроившись на мягком диване, внимательно вглядывалась в сумеречный пейзаж за вагонным окном, словно стремясь прочесть тайный смысл наступившей ночи.
Зафиксировав Мишина в сидячем положении на диване напротив, Колесников проверил наручники на его запястьях, затем вытащил из заднего кармана еще одну пару браслетов, сковал пленнику щиколотки и повернулся к Ванюхиной:
—
Все готово.
—
Хорошо, — холодно кивнула женщина и вытащила из сумочки шприц.
—
Мне остаться? — По лицу Колесникова было трудно догадаться, чего ему на самом деле хотелось больше — как можно скорее покинуть жарко натопленное купе спального вагона скорого поезда Лондон — Эдинбург, или понаблюдать за дальнейшими действиями загадочной руководительницы операции «Бомж».
—
Будьте все время в коридоре, — сухо приказала Ванюхина. — Проверьте еще раз людей на входе в вагон. В случае чего, я вас вызову. Если случится что-то непредвиденное — два стука в дверь моего купе — короткий и длинный. Свободны!..
Заперев на ключ дверь, Лариса Петровна деловито осмотрела пленника. На Мишине был расстегнутый черный плащ, под ним темный пиджак, красный пуловер, тонкая черная рубашка, распахнутая на мощной, загорелой шее… Поняв, что засучить рукав пленника ей не удастся, Ванюхина нащупала большим пальцем сгиб локтя на правой руке, жестом профессиональной медсестры выпустила из шприца воздух и точно вогнала через ткань иглу в вену.
Мишин застонал.
Вернувшись на свое место у окна, Ванюхина продолжала созерцать ночную мглу до тех пор, пока не услышала хриплый голос Витяни:
—
Кто ж тебя, курва трехвокзальная, учил через одежду колоть? Ты где срок мотала, сердешная? Часом, не в Крестах?
Ванюхина с каменным выражением лица посмотрела на Витяню, потом вытащила из-под салфетки на столе пистолет с глушителем и подошла к Мишину:
—
Два вопроса. Ответите — будете жить.
—
Занятное совпадение, — хмыкнул Витяня. — И у меня к тебе два вопроса, подруга.
—
Мои важнее, — глухим голосом отрезала Ванюхина.
—
Это ты своему мужику доказывай.
—
Не хотите даже выслушать Мишин?
—
Матушка моя всегда повторяла: «Не трепись ты, сынок, с посторонними людьми — говна потом не оберешься».
—
Вы и без того в дерме по уши.
—
Что-то ты больно интеллигентна для нашей конюшни, — ухмыльнулся Мишин. — Чьих будешь, кудрявая?
—
Два вопроса. Ответите или нет?
—
Прежде скажи, откуда ты?
—
Не Лубянка, — процедила Ванюхина. — Достаточно?
—
Так ежу ясно, что не Лубянка, — хмыкнул Витяня. — Таких сволочей к ней дальше «Детского мира» не подпускают…
—
Вы хотели встретиться с Цвигуном?
—
Я и сейчас хочу.
—
Вы хотели ему что-то передать?
—
Допустим. Но при чем здесь ты?
—
Считайте меня посредником.
—
И что ты хочешь, посредник?
—
Документы, которые вы оставили в банке.
—
Если ты такая умная, на хрен я тебе сдался? — пожал плечами Мишин. — Иди в банк и бери!
—
Без доверенности не дают.
—
Вот бюрократы, а!
—
Подпишите доверенность?
—
Это уже третий вопрос.
—
Мишин, вы подпишите доверенность?
—
Сразу же, — кивнул Витяня. — Как только меня об этом попросит Цвигун. И не раньше, чем он подпишет для меня другую бумагу.
—
Других вариантов не будет?
—
Есть один вариант, подружка… — Мишин потерся подбородком о плечо. — В принципе, ты можешь поцеловать меня в жопу. А я, чтобы не испытывать позывы к рвоте, постараюсь закрыть на пару минут глаза, дабы не портить тебе удовольствия.
—
Откройте рот, Мишин, — сухо приказала четвертый номер группы «Дым».
—
Зря беспокоишься, подруга, — поморщился Мишин. — С зубами у меня все в порядке…
—
Откройте рот, — не меняя выражения, повторила Лариса Петровна и подняла пистолет на уровень его глаз.
—
Погоди, в горле все пересохло от вашей наркоты, — пробормотал Витяня и, набрав воздух в легкие, смачно плюнул в лицо Ванюхиной.
Ларису Петровну учили реагировать на любое противодействие автоматически, анализируя только СТЕПЕНЬ опасности. И потому плотный хлопок выстрела прозвучал буквально через сотую долю секунды. От боли Мишин вскрикнул: из его левого плеча хлестнула кровь.
Ванюхина медленно повернулась к столику, взяла крахмальную салфетку, тщательно вытерла лицо, затем посмотрела на Мишина и устало повторила:
—
Откройте рот, Мишин!
—
Чего же ты ближе не подходишь? — лицо Витяни искажала гримаса жуткой боли. Пульсация крови в ране гулко отдавалась по всему телу. — Боишься, что плюну в твою угреватую рожу еще раз?
—
Боятся должны вы, Мишин, — ровным голосом поправила Ванюхина, не опуская пистолет. — Будете изображать из себя героя еще минут пятнадцать, — истечете кровью и подохнете. Откройте рот!
—
Ты все спутала, деревня: я разрешил целовать себя в задницу. Ты что, хочешь сделать это изнутри?
—
Откройте рот!
—
Зачем?
—
Так мне будет удобнее!
—
А мне насрать на твои удобства!
—
Примитивный дурак! — Ванюхина брезгливо поджала тонкие губы и плавно надавила на спусковой крючок. Пущенная практически в упор пуля 22 калибра впилась в правое предплечье Витяни. Он потерял сознание сразу же, даже не вскрикнув, от болевого шока. Окровавленное тело Мишина медленно сползло со спинки дивана и завалилось набок.
Деловито посмотрев на наручные часики, Лариса Петровна достала из дорожной сумки ножницы, бутылку виски, коробочку с лейкопластырем и полиэтиленовый пакет с тампонами и ватой. Склонившись над раненым, она оттянула ему веки и убедилась, что зрачки Мишина закатились глубоко под
