ЗАУЧЕННО отвечая на ласку многообещающей улыбкой, отрапортовала женщина. — «Чейз Манхэттен» расположен в двухстах пятидесяти метрах, за утлом, напротив отеля «Резиденс-сквер». Макс отхронометрировал: выйти из машины, дойти до банка, обратиться в отдел абонированных сейфов, положить документы, выполнить все процедуры с подписями, вернуться — и сделать все это за десять минут можно только, если объект был в «Стернер иншуренз».
—
Значит, «Чейз Манхэттен» отпадает?
—
Теоретически.
—
То есть?
—
Ну, если он все делал бегом, если в «Чейз Манхэттен» были заранее предупреждены о его визите, если процедура там была сокращена до двух — максимум трех минут, тогда возможен и этот вариант. Но, подчеркиваю, это сугубо теоретически…
—
И ты решила идти в «Стернер иншуренз»?
—
Да. Я связалась со Вторым и он санкционировал.
Долгопольский поморщился:
—
Кто пошел? Оба?
—
Нет. Только я.
—
Документы?
—
Третий вариант. Очки, парик, ну и так далее…
—
Где был Макс?
—
В операционном зале. На подстраховке. Тоже по третьему варианту.
—
Рассказывай дальше.
—
Я сразу же направилась к администратору, сказала, что хочу абонировать сейф для драгоценностей. Он переправил меня к начальнику отдела, ведающего этими операциями…
—
Тоже в зале?
—
Нет, меня провели в отдельный кабинет на втором этаже.
—
Его имя?
—
Он представился как Эверт. Роберт Эверт.
—
Опиши его, — коротко приказал Долгопольский. — Ничего не пропускай.
—
Мужчина средних лет. Где-то между тридцатью пятью и сорока. Очень высокий. Рост, примерно, 193–195 сантиметров. Волосы светлые, с заметной сединой на висках. Цвет кожи желтоватый, нездоровый. По-видимому, почечник или что-то в этом роде. Очки в тяжелой роговой оправе с дымчатыми стеклами. Глаза, скорее всего, светло-карие. Американец — и по выговору, и по манерам. Зубы нормальные, между двумя передними верхними — незначительное диастимическое расстояние. Миллиметра два-три, не больше. Руки ухоженные, на правом пальце перстень выпускника Йельского университета. Одет в темный костюм, белую сорочку, темно-бордовый галстук. Одним словом, типичный клерк…
Белинда потянулась к висевшей на спинке стула сумке и вытащила оттуда длинную пачку «Саратоги» и изящную газовую зажигалку в форме подковы.
—
Потерпи, девочка! — Долгопольский прижал руку Белинды с зажатыми в ней сигаретами и зажигалкой к столу. — Мне уже поздно привыкать к никотину. Да и незачем. Продолжай…
—
Я представилась, сказала, что хочу абонировать сейф для драгоценностей, которые я оцениваю примерно в два миллиона долларов…
—
Как он отреагировал на сумму?
—
Спокойно: улыбнулся, что-то пробубнил о чести для банка и поинтересовался, почему я обратилась именно в «Стернер иншуренз».
—
То есть сразу же тебе подыграл? — резидент хитро прищурился.
—
Почему же «подыграл»? — Белинда пожала плечами. — Такова форма. Мы изучали процедуру, вы же знаете!..
—
Да-да, — пробормотал Долгопольский. — Конечно. Продолжай, девочка.
—
Я сказала ему, что обратиться в «Стернер иншуренз» мне порекомендовал приятель моей близкой подруги, оставшийся очень довольным качеством обслуживания в этом банке.
—
Эверт поинтересовался у тебя именем этого приятеля?
—
Не сразу… — Белинда забрала со стола сигареты и зажигалку, положила их обратно в сумку и внимательно посмотрела на Долгопольского. — Простите, но вы спрашиваете меня таким тоном, словно я все сделала не так…
—
Ты не ответила на мой вопрос, девочка, — мягко напомнил резидент.
—
Вначале Эверт сказал, что всегда приятно слышать добрые слова о своем банке, а потом спросил, как зовут приятеля моей подруги. Как и было условлено, я сказала, что точно не помню, — то ли Гарри, то ли Харви, по профессии он адвокат, а фамилию его я просто не знаю — моя подруга так часто меняет приятелей!.. И уже потом показала Эверту фотографию Мишина с моей мнимой подругой…
—
Эта фотография с тобой, девочка?
—
Да.
—
Покажи мне ее.
Белинда вновь потянулась к сумке, достала оттуда солидный блокнот для записей и кредитных карточек в переплете из натуральной телячьей кожи и извлекла одну из нескольких десятков фотографий из личного архива подполковника КГБ Виктора Мишина, переданных Цвигуном генералу Никифорову. На фото Мишин был изображен в обнимку с молоденькой, коротко остриженной белокурой девушкой в спортивной майке и белых шортах. На втором плане была отчетливо видна узорчатая арка железнодорожного вокзала в Гамбурге.
—
Это ведь не монтаж, — хмыкнул Долгопольский.
—
Оригинал.
—
Когда снято?
—
В прошлом году. Конец августа.
—
Что за девушка с ним?
—
Это Рената Инцикер из ближневосточного отдела Штази. Погибла в ходе операции «Черного сентября» в Западном Берлине, в октябре прошлого года. Не идентифицирована.
—
Дальше, — кивнул Долгопольский и жестом приказал Белинде убрать фотографию.
—
Эверт посмотрел на фото и тут же воскликнул: «О, я знаю приятеля вашей подруги! Это господин Штреммер. Он, кстати, был у нас в прошлом месяце. Во всех отношениях приятный мужчина. И богат, судя по всему…»
—
Из чего он сделал такой вывод?
—
Я не спрашивала.
—
Что было потом?
—
Как и было условлено, я не стала акцентировать его внимание на фотографии, спрятала ее в сумку и попросила Эверта оформить все необходимые документы для абонирования личного сейфа, сказав, что приеду в банк уже с драгоценностями в ближайшие два-три дня. Мы мило распрощались. Эверт дал мне свою визитную карточку и попросил предварительно позвонить, чтобы он был на месте и процедура оформления не затянулась. Вот, собственно, и все…
—
Твои выводы?
—
Мишин был именно в этом банке.
—
Ты уверена, девочка?
—
А вы — нет?
—
Поговорим лучше о твоих впечатлениях, — стекла очков Долгопольского
