—
Но ты ведь не просто так собираешься со мной секретничать?
—
Просто так даже птицы в шабат не летают, Генри.
—
Что ты хочешь взамен?
—
Давай я вначале продемонстрирую тебе, что итало- ирландское благородство ничто в сравнении с еврейским, — улыбнулся Гордон. — А потом уже решишь, чем со мной расплатиться.
—
То есть ты хочешь все-таки рассказать мне КОЕ- ЧТО просто так? — хмыкнул Уолш и выпустил к идеально белому потолку виллы огромное сизое облако сигарного дыма.
—
Представь себе, сынок! Сегодня, в честь твоего приезда, у меня странное настроение.
—
Я внимательно слушаю тебя, Соломон.
—
Я не буду спрашивать тебя, зачем вам понадобился Цвигун, — негромко начал Гордон, искоса поглядывая на американца. — В конце концов, Америка — ведущая мировая держава и имеет право на свои маленькие секреты…
—
Еврейское благородство действительно не знает границ, — пробормотал Уолш, стряхивая пепел на пол.
—
Я также не буду спрашивать тебя, — продолжал Гордон, — является ли операция с участием Мишина отвлекающим маневром…
—
Почему? — быстро спросил Уолш. — Ты что-то знаешь?
—
Потому что я уверен: этот маневр не отвлекающий, а основной, — отрезал Гордон. — Или один из основных. Вы в говне такого масштаба не пачкаетесь, Генри. Происхождение не то. И амбиции не те… Так вот, сказать тебе я хочу только одно: как только Мишин вступит в контакт с людьми Цвигуна, а это — ГРУ…
—
Кто тебе сказал, что это ГРУ?
—
Генри, ты действительно постарел!
—
Прости, что перебил, — улыбнулся Уолш и пыхнул сигарой.
—
Так вот, как только Мишин вступит в контакт с человеком или людьми ГРУ в Лондоне или в каком-нибудь другом месте — он труп!
—
Так прямо и труп? — пробормотал Уолш.
—
Труп для ВАС, Генри! — жестко ответил Гордон. — Для вашей операции. Ясно, что Цвигун никуда из Москвы не выедет. И вам его не заполучить, как бы вы не старались. С другой стороны, Мишин, попади он в военную разведку живым, может сильно навредить вам, сынок.
—
Не сможет, — мотнул головой Уолш. — Это учтено.
—
Я же говорил, что он труп, — с неподдельной печалью вздохнул Гордон.
—
Короче, Соломон!
—
Ты же знаешь, Генри: мы — народ маленький и непритязательный. Всю свою историю евреям только и оставалось, что доказывать всему миру, что мы — не верблюды…
—
Прежде чем мы начнем рыдать над судьбой еврейского народа, следовало бы, ради приличия, отвезти меня к Стене плача, — мрачно изрек Уолш.
—
Я бы так и сделал, — кивнул Гордон. — Но ты ведь торопишься, сынок!
—
Ради такого случая я бы расстарался, Соломон…
—
Тем не менее, — не обращая внимания на язвительные реплики американца, продолжал Гордон. — Мы привыкли выполнять черновую работу и никогда не боялись выпачкаться в дерьме. И я подумал, Генри: а что, если мы ВМЕСТЕ попытаемся помочь Мишину выполнить возложенную на него миссию?
—
Поконкретней, пожалуйста!
—
Как по-твоему, что сделает Цвигун, узнав, что человек, который ему, судя по всему, очень нужен, в руки ГРУ так и не попал?
—
Постарается предпринять еще какие-то меры.
—
А время?
—
Что время?
—
Время на это у него есть?
—
Времени у него мало, Соломон, — после недолгой паузы признался Уолш.
—
Вот и я так думаю, — Гордон радостно всплеснул руками. — Времени у этого господина нет. А вы, Генри, видимо, располагаете чем-то таким, чего он здорово боится. Ведь располагаете, сынок? А?
—
Располагаем, — нехотя кивнул Уолш.
—
Цени мою скромность, сынок: я ни о чем конкретном тебя не спрашиваю.
—
Уже оценил, — тяжело вздохнул Уолш.
—
Пока мы с тобой здесь разговариваем, мои люди ведут Мишина, — негромко продолжал шеф Моссада. — ПОКА ведут. Следовательно, этот человек временно в полной безопасности. Мне это обходится недешево, но я решил сделать этот добровольный взнос в надежде на соответствующие дивиденды. В ближайшие несколько часов он вступит в контакт с резидентом советской военной разведки в Лондоне Волковым. Телефон Волкова круглосуточно прослушивается. Кроме того, ГРУ явно стянуло туда кое-какие силы. Короче, операция по захвату ЖИВОГО Мишина уже началась. Если ты скажешь в ответ на мое предложение «нет», я выхожу из этой игры. Если же ты намекнешь мне о принципиальном согласии сотрудничать в ЭТОМ деле, я сделаю все, чтобы они его не сцапали раньше времени…
—
Что мне это даст?
—
Продолжение операции, — процедил шеф Моссада. — Причем продолжение в суровом цейтноте, когда вероятность ошибки противника резко возрастает.
—
Что ты хочешь?
—
Стратегический план операции, — мгновенно, без секундной заминки, откликнулся Гордон. — В деталях.
—
Ты с ума сошел, Соломон!
—
Ты уедешь, так и не попробовав фаршированную щуку, сынок? Как жаль!..
—
Соломон, зачем тебе это?
—
Не задавай идиотских вопросов, Генри, — жестко произнес шеф Моссада. — Мы друзья. Мы союзники. Мы всегда были вместе. Мало того, мы оставались вашими верными друзьями даже тогда, когда вы, выпендриваясь перед своими зажравшимися гусиным паштетом европейскими партнерами, продавали Израиль с потрохами. Мы многое делали и продолжаем делать за вас, Генри: воевали, принимали на себя арабский террор, затягивали потуже пояса, принимая от вас самолеты и радарные установки вместо холодильников и автомобилей… И даже секреты, которыми вы не хотели с нами делиться и которые мы тем не менее выкрадывали из- под ваших бдительных носов, были связаны только с одним — безопасностью Израиля. Ничего больше нас не интересует, Генри! Мы ОБРЕЧЕНЫ быть союзниками, ты понимаешь это, сынок?! Так ведите себя с нами как союзники! То, что вы считаете классическим еврейским любопытством, то, над чем вы посмеиваетесь со снобизмом истинных протестантов с дипломами Гарварда и Итона, на самом деле является борьбой за выживание. Нас окружают только враги, до ближайшего друга надо лететь тринадцать часов, а судьба микроскопического Израиля может решиться за шесть или семь. Ты же лучше чем кто-либо знаешь: нам не на кого надеяться, кроме как на себя. И именно поэтому мы должны знать все!
—
А если то, что ты хочешь узнать у меня, не имеет никакого отношения к Израилю? — тихо спросил Уолш.
—
Этого не может быть! — улыбнулся Гордон. — Запомни, сынок: ВСЕ имеет отношение к Израилю. Особенно, секреты, которые держит за семью печатями его главный
