а Наталья не производит впечатления дуры.

— Да, верно. Значит, тебе сейчас вообще некого бояться?

— Некого.

— И денег ты ей не дашь?

— И не подумаю.

— А если она потребует?

— Все равно не дам.

— А если будет угрожать?

— Найдется, кому меня защитить.

— Ты о Жене говоришь или обо мне?

— Молчи, защитник, — она намылила мочалку и принялась мыть посуду. — Я больше не имею с тобой никаких дел.

— Ну, тогда займи мне полторы тысячи долларов. Будь человеком!

Анжелика резко повернулась и замахнулась на него мочалкой. Тот даже не вздрогнул и спокойно пояснил:

— Я прогорел, мне надо что играть.

— Брось это дело!

— Ты стала слишком правильная. Может быть, Женя влияет?

— Кто бы ни влиял, но я больше в казино не пойду, играть не буду и ни копейки тебе не дам. Мне надо жить, пойми… И я не хочу, чтобы все началось сначала…

…А в конце лета они с Женей сидели в большой комнате, во главе стола — того самого, за которым поминали в мае Игоря. Был жаркий день, открыли все окна, по квартире гуляли сквозняки, и волосы у Анжелики развевались, попадая ей в глаза, и она смеялась, отводя их рукой, когда целовалась с Женей. Саша очень громко кричал: «Горько!» Зинаида Сергеевна сидела, будто каменная, изображая на лице одновременно радость за дочь и неодобрение ее столь поспешного брака. Но никто не обращал на нее внимания. Со стороны невесты гостей было мало — только Юра, напившийся вдрызг и в конце концов уснувший в ее комнатке, да Ксения, старая знакомая из казино, которая случайно позвонила ей и получила приглашение на свадьбу, как подружка невесты. Нужна же была невесте какая-нибудь подружка? Ксения сидела рядом с Сашей, и они бурно обсуждали игорные дела, привлекая всеобщее внимание. Анжелика старалась не слушать. Со стороны жениха пришли его друзья в количестве пяти человек — как на подбор, парни плотные, не слишком разговорчивые и как выразился Саша, «не нашего круга».

В гараже стоял «Вольво», увитый белыми лентами, с куклой на ветровом стекле. Для Анжелики было самым трудным сесть в эту машину рядом с Женей, чтобы ехать в ЗАГС. Правда, сидели они сзади, потому что жениха не пустили за руль в день свадьбы, но Анжелике все равно казалось, что она ощущает запах духов. Или запах крови, что было уже сущим миражом. Но и это в конце концов прошло.

Наталья не звонила, не пыталась встретиться.

Анжелике начинало казаться, что и не было никакой Натальи. Но зато был Женя, который прекрасно запомнил «эту стерву», и часто о ней вспоминал.

Свои воспоминания заканчивал всегда одними и теми же словами:

— Ладно! Если ты не хочешь, чтобы я лез в эту грязь, не буду! Пусть подавится моими деньгами. Но если она попробует еще раз втянуть тебя во что-то, я ей задам!

Анжелика затравленно кивала и говорила, что она уверена — Наталья больше не позвонит никогда, она же не дура, все поняла, все узнала. Но ей не давал покоя один вопрос — откуда все узнала Наталья? Анжелика не допускала мысли, что Наталья имела какой-то доступ к следственным материалам и могла узнать, кто совершил убийство на самом деле, от самого следователя. Значит, кто-то ее проинформировал о ходе дела? Кто? Юра? Его мать?

Мать Анжелики? Саша? Женя? Она сама?! Но Наталья не звонила ей — факт оставался фактом.

Прошло лето, прошла и осень. Наконец Анжелика решила, что ждать дольше нелепо, и отнесла деньги в банк, открыла счет на свое имя. Женя продал свою машину и ездил теперь исключительно на «Вольво», к которому страшно привязался. За ужином говорил либо об этой машине, либо о машинах вообще — как бабники говорят «вообще» о бабах.

Анжелика слушала, смотрела в стену пустыми глазами и время от времени кивала, чтобы показать, что слушает, чтобы муж не сердился. Свою квартиру Женя сдал, и нужды в деньгах они не испытывали. Он не доверял банку и хранил деньги в тайнике, который оборудовал в квартире. Анжелика всегда была дома, и это было не так опасно. Она не стала искать работу: не видела смысла. Им хватало и на продукты, и на редкие развлечения (которые сводились к тому, что Женя приглашал в гости своих друзей с женами или брал Анжелику и сам ехал к друзьям). Ей хватило денег и на то, чтобы поменять весь свой гардероб. Она не пожалела и продала свои золотые украшения, потому что знала — у Натальи есть точно такие же. Она изгнала из шкафов все вещи «периода Натальи». Так ей было спокойнее на душе — она знала, что подобных вещей у Натальи нет, и даже если та решит под нее подделаться без ее ведома, это будет трудновато.

«Без наводчика она вообще не сможет работать, — размышляла Анжелика. — Ну, что ей толку в том, что мы похожи, если рядом со мной нет никого, кто, как Игорь, сказал бы: сегодня надень синий костюм, надень кольца, пойди, купи газету, посмотри, сколько стоят те розы… Она никогда теперь не знает, в чем я выйду из дома, и выйду ли вообще, и буду ли покупать газету именно в то время, когда ей нужно алиби… Она пролетела, проиграла!» Но этому чувству удовлетворения мешала нарастающая скука. Да, эта жизнь была скучна, и Анжелике пришлось это признать.

Выпал первый снег. В то утро она стояла у окна, на кухне, и смотрела, как на асфальт сыплет и сыплет снежная крупа, и все вокруг постепенно становится белым. Давно уже никто не рисовал здесь «классиков», давно не кричали во дворе девочки, поссорившиеся из-за не правильного броска битки.

Анжелике казалось, что двор вымер. Она пощупала медленно наливающуюся теплом батарею, закрыла форточку, сняла с плиты вскипевший чайник.

Женя только что уехал на работу. Она накормила его завтраком и сонно кивала головой в ответ на его наставления — что купить, что сделать на ужин. Ей нужно было сходить в магазин, прибраться… А больше делать нечего.

«Почему я снова устроила так свою жизнь? — подумала девушка. — Ведь то же самое было и с Игорем… В сущности, что изменилось? Да, я знаю, что Женя взял меня ради меня самой, а не из-за Натальи… Да, он не ворует, честно пашет в автосервисе, а если и жульничает на работе, то ведь все вокруг жульничают, он не единственный… —Не умеет меня развлечь, но ведь он и не нанимался этого делать? И разве вообще кто-то обязан меня развлекать? Чего я ждала? Чего достигла? Когда я чего-то боялась, жизнь у меня была полнее и интереснее… Сейчас ничего не боюсь, все кончилось, живу как за каменной стеной… И что из этого? И как мне надо жить? Не знаю… Я не могу быть одна, вот основная причина всего, что я делаю. Я просто не могу быть одна! Мне нужен кто-то, ну, хоть кто-то… Но не все равно кто!»

Она ждала Женю к восьми вечера, но в половине восьмого он позвонил ей и сказал, что появилась срочная работенка, можно неплохо подкалымить, и он остается на работе, приедет поздно. Спросил, не скучает ли жена? «Нет, — ответила Анжелика, — что ты…» Когда она повесила трубку, ей показалось, что он был обижен ее словами. «Наверное, лучше было бы ответить, что я очень по нему скучаю? — подумала она. — Но это же будет не правда…»

Анжелика поужинала в одиночестве, включила телевизор, но долго не могла сосредоточиться на том, что происходит на экране. Зазвонил телефон.

Спокойно взяла трубку — она теперь все делала спокойно. Это был Саша.

— Привет, сестренка, — весело сказал он. — Гниешь помаленьку?

— В чем дело?

— Ни в чем. Мне без тебя скучно. К тебе, сейчас и в гости не придешь…

— Да уж, Женя не будет в большом восторге.

— За что он меня так невзлюбил?

— А может, ревнует, — вяло предположила Анжелика. — Он сегодня поздно вернется.

— Ну?! — воскликнул Саша. — Подарок судьбы! Сестренка, я, как уже было сказано, не при деньгах. Если ты будешь ко мне добрее, чем оба твоих мужа, и займешь хотя бы долларов двести, я верну их через