– Послушай. Ты не должен так к этому относиться. Ты можешь избавить от страданий нас обоих.

– Ты ведь вчера следил за мной? – спросил я.

Он отвел взгляд и промолчал, я счел это подтверждением.

– С чего ты взял, что я тебя люблю? – Я постарался, чтобы вопрос звучал искренне, а не риторически. Мне и вправду было интересно, хотя по-прежнему хотелось уйти.

– Не надо, – почти прошептал Перри. – Прошу тебя, не надо. – Его нижняя губа тряслась.

Но я усилил нажим:

– Насколько я помню, мы говорили там, у подножия холма. Ничего удивительного, что после таких событий ты чувствуешь себя странно. Я и сам себя странно чувствую.

На этих словах, к моему великому удивлению, Перри закрыл лицо руками и разрыдался. Он пытался что-то сказать, но я поначалу ничего не расслышал. Потом разобрал.

– Почему? Почему? Почему? – твердил он. А потом, немного успокоившись, он выговорил: – Что я тебе сделал? Почему ты так себя ведешь? – За этим вопросом последовал новый поток слез.

Я отошел от стены, где стоял, и двинулся прочь. Он шел за мной, пытаясь справиться с голосом.

– Я не могу, как ты, контролировать свои чувства, – сказал он. – Я понимаю, именно это дает тебе власть надо мной, но я ничего не могу с этим поделать.

– Поверь, мне не нужно контролировать какие-то чувства.

Он вглядывался в мое лицо с жадностью и отчаянием.

– Если это шутка, то уже не смешная. Она вредит нам обоим.

– Послушай, – не выдержал я, – мне пора идти. И надеюсь, что больше я тебя не услышу.

– Боже, – заныл он, – ты говоришь такое, да еще с таким лицом. Неужели ты вправду этого хочешь?

Я почувствовал, что задыхаюсь. Развернувшись, я быстро пошел к Эджвер-роуд. Я слышал, как он бежит за мной. Вдруг он вцепился мне в рукав и попытался взять меня за руку.

– Пожалуйста, пожалуйста, – невнятно бормотал он. – Ты же не можешь вот так все бросить. Скажи что-нибудь, мне нужна самая малость. Правда или хотя бы часть правды. Скажи только, что мучаешь меня, я не буду спрашивать зачем. Только сознайся, что это так.

Я выдернул руку и остановился.

– Я не знаю, кто ты такой. Я не понимаю, чего тебе нужно, и мне это не интересно. А теперь оставь меня в покое!

Неожиданно он обиделся:

– Очень смешно. Ты даже не пытаешься разубедить меня. Это оскорбительнее всего.

Он упер руки в бока, и я впервые поймал себя на расчетах, насколько он опасен физически.

Я был крупнее и все еще в неплохой форме, но я ни разу в жизни никого не ударил, а он со своими огромными костяшками был на двадцать лет моложе и в отчаянии. Я выпрямился, чтобы казаться выше.

– Мне и в голову не приходило тебя оскорблять, – сказал я. – До этого момента.

Перри убрал руки с бедер и продемонстрировал мне открытые ладони. Больше всего меня утомляло многообразие его эмоций и скорость, с которой они менялись. Безумие, слезы, отчаяние, неясная угроза и, наконец, открытая мольба:

– Джо, прошу тебя, посмотри на меня, вспомни, кто я такой, вспомни, что ты почувствовал тогда, при первой встрече.

Белки его глаз были исключительно чисты. На секунду он встретился со мной взглядом и снова отвел глаза. Я заметил, что это некий нервный тик, который начинается у него во время разговора. Он ловил взгляд, потом поворачивал голову и обращался к невидимому собеседнику, стоящему сбоку, или какому-то созданию, сидящему у него на плече.

– Не отрицай нас, – сказал ему Перри на этот раз. – Не отрицай того, что у нас есть. И прошу тебя, не играй в эти игры со мной. Я знаю, тебе нелегко дается эта мысль, ты будешь ей сопротивляться, но в том, что мы встретились, была цель.

Я собирался идти не останавливаясь, но его страстность на мгновение остановила меня, и я почувствовал достаточно сильное любопытство, чтобы переспросить:

– Цель?

– Что-то пробежало между нами, там, на холме, после падения. Это была чистая энергия, чистый свет? – Перри начал приходить в себя, его сиюминутное горе прошло, и в его фразы вернулась вопросительная интонация. – Факт твоей любви ко мне и моей к тебе не так важен. Это лишь средство...

– Средство?

Он обращался к моим сдвинутым бровям, словно объясняя дурачку очевидные вещи:

– Средство привести тебя к Господу через любовь. Ты как безумный борешься с этим, потому что ты сам еще очень далеко от собственных чувств? Но я знаю, Христос живет в тебе. Где-то в душе, и ты это знаешь. Именно поэтому ты так сопротивляешься всем своим разумом, логикой, знаниями и этим отстраненным тоном, будто не являешься частью целого? Можешь делать вид, что не понимаешь, о чем я говорю, тебе ведь хочется обидеть и унизить меня, но главное, что я пришел с дарами. Цель состоит в том, чтобы привести тебя к Христу, который есть в тебе и который есть ты. В этом и заключается дар любви. Все очень просто?