мордой в землю класть, пустынники некрозные! А вы ж против них, так? Хочу к вам. Я боец знатный. Многое знаю, многое умею. Примете?

– Чем докажешь, что это, – атамана кивнул на носилки, – не Гест?

– Ничем. – Оглобля пожал плечами. – Как я докажу? Гест в Пустошь укатил на мотоцикле. С ним еще двое, одеты под пустынников. Своими зеньками видел.

Ильмар взглянул на Рута.

– Такое может быть, – подтвердил тот. – Были с караваном пять пустынников. Один в поселке нефтяников погиб.

– И еще одного, – вмешался Хэнк, – мои люди на холме мертвым нашли, и следы мотоциклетки рядом с телом были. И этот башмачник говорит, что завалил его из винтовки.

– И что? – спросил Ильмар раздраженно.

– Да то, – ответил Оглобля, – что, я так смекаю, пока вы тут в долине сидите, Гест все дальше в Пустошь уходит. Хотите его преследовать? Я направление покажу, если надо. И я не башмачник уже! – добавил он, обращаясь к Хэнку.

Коста шагнул к Ильмару.

– Атаман Крест, надо вскрыть шкатулку, – произнес он обеспокоенно.

Ильмар нахмурился:

– Быстрей, атаман! Я прошу вас!

– Как? – сказал Мирч. – В шкатулке замок явно хитрый какой-то, секретный, ключ особый нужен.

Атаман нехотя снял с мизинца перстень, приложил печатку к гравировке. Раздался щелчок, и крышка съехала в сторону.

Шагая рядом с медленно движущейся повозкой, Ежи хмурился и озадаченно чесал макушку. Что Владыка хочет, чего добивается? Секретарь еще в Храме растолковал посланникам Чембы насчет богатств московских кланов, про нефть, про земли плодородные и про озера у Разлома такие огроменные, что колодцев бурить не надо, живи вволю. А теперь что выходит? Владыка все это Чембе пообещал. Зачем, спрашивается, отдавать такие богатства мутантам? Орден, когда един был, с таким трудом выбил мутантов из тех земель, а теперь…

Запряженная двумя манисами повозка качалась на буграх. Дороги давно не стало, она словно растворилась в унылой бурой равнине с редкими деревьями. Солнце скрыли облака, дул прохладный ветер, и секретарь плотнее запахнул куртку.

В отряде осталось четыре монаха, Скалозуб, Ежи и сам Владыка. У каждого монаха был автомат, на повозке лежали три пулемета, да еще ящики и таинственное оружие, накрытое шторой из кабинета Владыки. Баграт сидел на задке колымаги, телохранитель – впереди рядом с возничим, остальные шли вокруг.

Ежи ухватился за обрешетину телеги и просительно уставился на хозяина. Тот сидел спиной по ходу движения, сцепив руки на коленях, сосредоточенно глядел перед собой. Ежи некоторое время упорно шел рядом, хотя его не замечали, и наконец добился своего – Баграт повернул голову.

– Что? – начал он, а потом, заметив выражение молодого лица, кивнул. – У тебя башка скоро лопнет. Взорвется, как та граната.

– Ой, взорвется, Владыка.

– Не до тебя мне сейчас.

– Ответьте хоть на пару вопросов! – взмолился секретарь.

– Ну что еще там?

– Платформа на нас напала, потому что мы в союз с мутантами вступили? Вы так сказали?

– Сказал.

– Выходит, доминанты эти не просто там в вышине летают, а… следят за нами? За делами земными?

– Следят.

– Это такая… такая… скрытая сила?

Баграт вяло пожал плечами. Мысли его витали где-то далеко, и отвечал он скорее машинально.

– Ну да, можно и так сказать. На виду, но скрытая.

– И чего они добиваются?

– Пути доминантов неисповедимы.

– Но кто они такие?

Баграт покачал головой:

– Ты это точно не поймешь. Да и я толком не знаю, лишь догадываюсь. Понимаю только одно: они следят за людьми и не желают, чтобы разные силы в Пустоши объединились, потому что тогда мы можем бросить вызов небу.

– Но почему же вы с мутантами объединиться решили, а не с Преподобным Гестом? Зачем мутантов на Московию натравили?

Взгляд Баграта наконец стал менее рассеянным, Владыка присмотрелся к Ежи и постучал кулаком по днищу повозки.

– Гест – фанатик. Просвещенный, но… фанатик. Такое бывает иногда – у умного, дальновидного, проницательного человека что-то ломается в мозгу, и одна идея начинает занимать все его мысли. Вытесняет все другое. Никогда не уподобляйся Гесту, слышишь? Он всерьез верит: мутанты – порождение Нечистого, их надо убивать без жалости, всех поголовно, уничтожать их поселения, а уж Стойбище, первый более-менее крупный город… Выжечь не только его, но и память о нем. И в этом, как понял Гест из рассказов Зиновия Артюха, может помочь Трон. То место, куда мы идем. Мне кочевые племена необходимы для воплощения моих планов. Вскоре Киев в Пустоши верховодить будет. Харьков нас оружием поддержит. С Арзамасом переговоры начнем, с омеговцами да и с Крымом. Глядишь – и против доминантов сообща выступим. А Гест… ни за что, никогда не вступит в переговоры с мутантами и с теми, кто с ними союзничает. Таких он ненавидит даже больше самих мутантов, потому что полагает, что эти люди – еретики, предавшие человечий род. Знаешь ты, что он с братом своим сотворил?

Ежи отрицательно качнул головой, с приоткрытым ртом слушая хозяина, – не часто Владыка бывал столь откровенен!

– Тот тоже монахом был. Гест сделал его главой храмовой разведки, после того как старый Лука Стидич умер. Брат начал переговоры со мной, через меня хотел на мутантов выйти. Чемба как раз строил Стойбище, и новый глава разведки решил, что для Храма будет лучше вступить с мутантами в союз, хотя бы временный, чем воевать, непрерывно гробя пограничные отряды. Но Гест прознал обо всем и двум помощникам своего брата, которых тот на переговоры посылал, приказал вырвать языки, дабы те более не могли осквернить их общением с мутантами. А брата посадил под замок, собирался, говорят, казнить, но тот сбежал из Храма и помощников как-то спас, с собой увел. В общем, с Преподобным Гестом ни в какие переговоры вступить возможности не осталось, он же в Храме московском заперся, как анахорет-затворник да еще в своей правоте уверенный, – заключил Баграт.

– Так это вы к нему того… как его… Зиновия Артюха подослали когда-то? – догадался вдруг Ежи. – Чтобы выманить Преподобного.

Баграт улыбнулся и сказал:

– Вот за что люблю тебя, так за то, что мыслить умеешь справно. – Он привстал на повозке и добавил громче: – Приготовьтесь, скоро будем в Свири!

Мостовая под ногами Ильмара дрогнула. С запада донесся нарастающий гул. Все переглянулись. Дымка над холмами загустела, солнце на небе сжалось в яркую точку. Гул становился все сильнее, уже казалось, что звук льется отовсюду – низкий, протяжный, переходящий в рев. Земля мелко затряслась.

Лошадь Калеба встала на дыбы, соломенная шляпа слетела с него и повисла на шнурке на шее. Рэм успел спрыгнуть на мостовую. Все, кто стоял на площади, присели или упали на живот, раскинув руки, словно пытались обнять тесаный булыжник. В следующий миг тряска прекратилась, гул исчез. Пелена над холмами рассеялась, и солнце на небе разрослось до привычных размеров.

– Что это? – поднимаясь, произнес Коста. – Что это было? Атаман Крест, это знак? Или…