войск. Когда же они наконец обрели способность наступать, то быстро увязли уже в первом поясе обороны. Только «Тигры» и «Элефанты», действовавшие группами в 10 или 15 машин действительно являлись серьезным подспорьем против врага с его огненной бурей. Пехота несла тяжелейшие потерн. Более того, лишенный пехотного эскорта, «Элефант» превращался в беззащитного мышонка перед отрядами русских истребителей танков, которые смело подбирались поближе, чтобы подложить подрывные заряды под пушку или прикрепить их к броне: дебют машины провалился практически сразу, поскольку на данном этапе русские применяли танки скупо, не поставляя, таким образом, никакой дичи длинным и смертоносным 88-мм пушкам «Элефантов». Темпы продвижения 9-й армии в штурме северного фаса отличались такой медлительностью, что русские успевали установить еще большее количество мин на двух очевидных направлениях ее продвижения. Немцы стали тонуть в минных морях и изнемогать под беспрестанными ударами артиллерии, б июля, когда на передний план вышли танковые дивизии и как только наметился какой-то прогресс в продвижении, наступающие наткнулись на еще более прочную русскую оборону со значительным танковым резервом в тылу. После последних конвульсивных потуг прорваться силами трех танковых дивизий 8 июля атака захлебнулась под градом огня и постоянными контратаками русских танков.
Не достигнув видимых результатов ценой потери 200 танков и 25 тысяч человек, немцы доказали полное банкротство затеи; кроме того, вышел на свет факт глобального ослабления немецкой армии. каковая тенденция теперь распространилась и на элитные ее соединения. Особенно пострадала пехота, боевая численность частей которой упала до 50 процентов. Тяжелый урон в материальном плане находил отражение и в воздействии на моральное состояние бойцов. Командир 18-й танковой дивизии – одной из участвовавших в операции – отмечал:
'СЛУЧАЛОСЬ ТАК, что, едва услышав крик «вражеские танки», экипажи опрометью запрыгивали в свои машины… и мчались в тыл в диком смятении».
Единственной надеждой на успех в операции «Цитадель» оставалась группа армий «Юг», действовавшая против другого фаса выступа.
4-я танковая армия Гота, включавшая в себя XIVIII танковый корпус и II танковый корпус СС, действовала у фон Манштейна на центральном направлении, тогда как III танковый корпус и оперативная группа Кемпфа поддерживали правый фланг. Если считать танково-гренадерскую дивизию «Гроссдойчланд» и три танково- гренадерские дивизии СС за полноценные танковые (каковыми они по сути своей и являлись), можно сказать, что фон Манштейн располагал десятью танковыми дивизиями, четыре из которых комплектовались новыми PzKpfw IV 11 (с 80-мм экранированным бронированием), а четыре имели по одной роте «Тигров». Вместе они имели 94 «Тигра» и 200 «Пантер» в числе 1150 единиц средних и тяжелых танков. И все же, хотя на данном участке фронта немцам удалось достигнуть большего продвижения, чем у 9-й армии. все равно темпы наступления оставались недостаточными, чтобы обратить русских в бегство. На протяжении первых 36 часов главный вопрос заключался в том, насколько быстро сумеет lor преодолеть пролегавшие один за одним ряды вражеских траншей и минных полей в условиях непрекращающегося обстрела и почти без единого танка противника на горизонте. Немецкая схема действий беспощадно рушилась. После каждого шага вперед перед наступающими на свет из тени выходили новые и новые оборонительные рубежи (чего ожидали и так боялись многие немецкие офицеры).
Уже сами обозначения на картах командиров танковых корпусов говорили сами за себя. 5 июля синие стрелки наступления II танкового корпуса СС прорубились не менее чем через семь рубежей обороны. 6-го и 7-го, когда противник навис над их флангами и приступил к развертыванию местных танковых контратак (которые наступающие отбили силами заслонов на флангах), наступающие нащупали окно и рванулись в него, только сильнее открывая собственные фланги. В тот же самый день XLVIII танковый корпус на левом фланге остановился как вкопанный, когда «Гроссдойчланд» получила отпор от перешедших к наступательным действиям сильных соединений русских танков. 8-го и 9-го числа, когда немцы – без видимого успеха – пытались углубить и расширить пробитые коридоры, количество красных ромбиков на картах, символизировавших для немцев вражескую бронетехнику, увеличилось. Записи в дневниках приводят данные о местных успехах, которые говорят о достижении жизненно важного прорыва. Однако надежды быстро угасли. Вот цитата из воспоминаний Фридриха фон Меллентина, начальника штаба XLVIII танкового корпуса (который отделяли от Курска еще 185 км):
«ВЫСОТУ 243… УДЕРЖИВАЛИ РУССКИЕ ТАНКИ, которым предоставлялся отличный сектор обстрела. Наступление танкистов и гренадеров разбилось об этот холм. Русские танки, казалось, находились повсюду и беспрестанно били поголовным частям /дивизии/ «Гроссдойчланд», не давая им продыха. Во второй половине дня боевая группа на правом фланге /дивизии/ «Гроссдойчланд» отразила семь атак русской бронетехники и подбила 21 Т-34».
10 июля союзные войска высадились на Сицилии, и обстоятельство это, послужившее фактически открытием второго фронта в Европе, дало Гитлеру предлог отменить наступление, которое было обречено еще до того, как началось, поскольку переворачивало наизнанку все основополагающие принципы немецкой танковой доктрины. Отказавшись от подобных ударам рапиры выпадов в щели и слабые места во вражеской обороне, немцы пожертвовали танковые дивизии в наступлении в лоб, используя их. как дубину, без надежды на внезапность и без какой бы то ни было утонченности. Атакующим никоим образом не удалось нарушить взаимодействие неприятельских войск и как-то повлиять на его долгосрочные планы. Двое суток спустя началось намеренно отложенное летнее наступление русских на позиции 9-й армии и 2-й танковой армии, направленное на Орел, чтобы затем нанести одинаково мощный удар (силами по меньшей мере 1000 танков) по 4-й танковой армии и группе Кемпфа, рассчитывая в дальнейшем овладеть Харьковом. Вне сомнения, памятное по противостоянию на Курской дуге самое крупное танковое сражение из всех, что когда- либо происходили прежде, имеет важнейшее значение не только потому, что оно положило конец перспективам любых крупных немецких наступлений на востоке в будущем, но и тем, что вынудило немецкое главное командование применять танковые силы для выполнения оборонительно-наступательных задач. Отныне и впредь время и место для бросков и ударов танковых боевых групп будет в известной мере диктоваться владеющим стратегической инициативой противником. Лишь только на местном уровне смогут действовавшие неизменно в меньшинстве немцы добиваться успехов за счет присущей им изобретательности и тактической гибкости.
В августе, когда пожар русского наступления пылал все жарче, появление первых новых Т-34/85 с их 85-мм пушкой длиной 53 калибра и 75-мм наклонным бронированием послужило причиной постепенной утраты немцами первенства в техническом плане. Коль скоро «Пантеры» продолжали ломаться и десятками вставать как вкопанные, тогда как их наводчики не могли полноценным образом пользоваться 75-мм пушками со стволом 70 калибров. PzKpfw IV. остававшийся рабочей лошадкой танковых дивизий. стал вдруг заметно более слабым с его 75-мм пушкой, которая часто оказывалась не в состоянии поразить новые Т-34, а это означало, что в борьбе со смертельной угрозой, которую являли собой вражеские танки, уверенно положиться можно было только на «Тигры» и новые противотанковые САУ.
И тем не менее немцы все еще сохраняли способность к противодействию перед лицом любой техники и тактики, которые применяли против них русские. Сдав Орел, они так и не допустили полномасштабного прорыва неприятеля. У последнего – к большой радости немцев – возникло множество трудностей в процессе развертывания генерального наступления на Харьков, которое пришлось отложить до 3 августа ввиду разного рода проблем и сложностей. В последнем сражении за Харьков баланс сил в части потерь и урона неизменно сходился в пользу немцев. Русские танки катились вперед и вперед волнами, имея перед собой лишь шесть пехотных и три танковых дивизии – все недоукомплектованные, – но добивались успеха, платя за него высокую цену. В одном из нескольких яростных боевых соприкосновений 32 « Тигра», 96 «Пантер» и 25 тяжелых противотанковых САУ почти без урона для себя подбили 184 Т-34 в сражении, которое – непривычно для русских – продолжалось ночью среди горящих зданий, когда командиры и наводчики едва могли различить цель на дистанции в 100 м и менее. Как повествует один немецкий источник, иногда:
