В последовавшем затем бою французы показали себя лучше, хотя остатки полубригады «В» подверглись трепке под Эрметоном от 31-й танковой бригады полковника Вернера, однако и французы тоже сумели нанести немцам более весомый урон. Первой весточкой о присутствии поблизости немцев для одного из командиров роты танков «В» стал снаряд, который получила в бок его машина, хотя поначалу командир приписал попадание случайному выстрелу кого-то из своих. Разозлившись, он сделал пять выстрелов из 47 -мм пушки в направлении противника, а потом двинулся вперед. Тотчас же водитель заметил среди деревьев танк, по которому представлялось возможным выстрелить из 75-мм орудия, просто потому что машина находилась прямо на пути. Ближайший немецкий танк вспыхнул, экипаж бросился вон из машины. Но только теперь командир заметил с левого фланга от себя несколько крупных немецких танков, некоторые из которых, похоже, горели.
– РАДИАТОРЫ У МЕНЯ БЫЛИ РАЗБИТЫ, моя 75-я получила попадание в ствол и ее заклинило на максимальном откате. Я продолжал дело из 47-й».
В поисках более безопасной огневой позиции южнее командир попал под сильный обстрел 105-мм полевых пушек, когда в бой против французов включилась немецкая артиллерия. Потери росли.
– С дистанции я заметил «Гар» с открытой дверью башни… справа подбитий танк из 28-го. Немецкие танки образовывали как бы полукруг, всего я насчитал их приблизительно от 50 до 60. Я приказал своей роте отходить… «Урк» и «Изер» медленно откатились, а «Геро», как я увидел, загорелся…»
Что бы ни делали французы, они все равно не имели даже малого шанса остановить 5-ю или, тем более, 7-ю танковую. Расценивая победу под Флавионом как малозначительный инцидент, Роммель устремился в направлении Филиппвилля, обходя полубригаду «Н» у Корена и об равная в паническое бегство французскую пехоту. К наступлению ночи в 1-й ПКД осталось всего 50 боевых машин, некоторые из танков «В» достались немцам целехонькими в виде призов. На следующее утро, в результате механических поломок и нехватки горючего, численность материальной части дивизии сократилось и вовсе до 17, которые вечером 16-го были в итоге уничтожены Роммелем южнее города Авен.
В крушении оставшихся подвижных кирасирских дивизий повинны, несомненно, как действия напористого противника, так и не компетентность французов, как мы уже видели в случае с 1-й дивизией. 13 мая танки 2-й ПКД перебросили по железной дороге в Шарлеруа, но потом переадресовали в Сен-Кантен. Затем их рассредоточили у Гирсона с тем, чтобы превратить в этакого рода доты по реке Уаз для противодействия пяти танковым дивизиям группы генерала Эвальда фон Клейста, которые быстро приближались, наступая от Монтерме и Седана. Подразделения снабжения 2-й 11КД отправились по автодорогам к населенным пунктам Гиз и Ретель, где 15 мая по ним ударили головные немецкие части.
Дивизия разворачивалась и вступала в боевые действия по частям. Точно так же она и уничтожалась, так ни разу и не сосредоточив все силы в единый кулак. Что же до 3-й 11КД. встреча с судьбой ждала ее в районе Шмери, куда она прибыла утром 14 мая, чтобы встать на пути у XIX корпуса Гудериана (действовавшего на левом крыле группы Клейста) на начальной стадии прорыва с берегового плацдарма под Седаном. Получив указание атаковать с марша в 11:00, 3-я дивизия не имела совершенно никаких шансов выполнить приказ. Оперативные подходы командования этого соединения годились в качестве товара для антикварной лавки. Никто не отдал жизненно важных предварительных распоряжений, дозаправка топливом осуществлялась с ловкостью и поспешностью бегемота, приемы развертывания напоминали недоброй памяти 1918 г. Только в 16:00 головные танки достигли исходной позиции. К тому времени командир корпуса отменил атаку и перешел к обороне, приказав 3-й ПКД создать опорные пункты для противодействия боевым группам Гудериана, продвигавшимся на юг. Но тут вдруг неожиданно боевые группы эти развернулись в западном направлении, открывая фланг для контратаки. Прошло 12 часов прежде, чем приказ о такого рода ударе поступил в дивизию, после чего еще 12 часов иссякли в приготовлениях, затем начались затяжки и проволочки, поскольку организм системы командования дивизии уже разъедала инфекция недееспособности и пораженчества. Возможность сосредоточенного выпада была безнадежно утрачена. Все что смогли отдельные части, подразделения и одиночные танки – нанести несколько разрозненных «шлепков» по немецкой пехоте, которая к тому моменту находилась на наскоро подготовленных позициях под надежным прикрытием противотанковых пушек и штурмовых орудий.
Ну и наконец наступил черед 4-й ПКД де Голля, наименее готовой к боевым действиям из всего страдавшего от скверного дирижерства квартета, которая задирала южный фланг Гудериана во время его броска в западном направлении. Она то и дело осмеливалась на полные драматизма (и впоследствии удостоившиеся хорошего паблисити) выпады против немцев, приносившие, правда, не так уж много плодов. В итоге ее бросили в лобовую против немецкой пехоты на береговых плацдармах южнее реки Соммы около Абвиля, где она в компании с крейсерскими и легкими танками британской 1-й бронетанковой дивизии была расстреляна 37-мм противотанковыми пушками и 88-мм зенитками. Назвать это столкновение насыщенным противоборством танков с танками практически невозможно.
Расчленение легких механизированных и разгром подвижных кирасирских дивизий определили судьбу союзных армий, которые лишились подвижных бронетанковых кулаков. Неглубокие, тактически устаревшие заслоны, или «ежи», которые французское командование в отчаянии приказало образовать на пути у энергично продвигавшихся немцев, не смогли и не могли остановить скопления танков. Иногда немецкие танковые командиры прорывали такие заслоны, опрокидывали или просто обходили их, едва заметив, что преодолели какой-то рубеж, хотя следовавшей за ними пехоте, вынужденной входить в боевое соприкосновение с врагом в оставленных без внимания танкистами очагах упорной обороны, порой приходилось весьма и весьма трудно. Факт оставался фактом – единственным антидотом против быстрой и подвижной бронетехники могла служить только быстрая и подвижная бронетехника. Однако всего лишь раз на протяжении всей кампании немцам довелось столкнуться с чем-то, по меньшей мере, отчасти напоминавшим нечто подобное со стороны противника.
Контрудар союзников под Аррасом 21 моя 1940 г. стал свидетелем взаимных обходных маневров и контрманевров противоборствующих сторон. Интересно отметить, в частности, что союзные и немецкие танковые части часто, хотя и ненамеренно обходили друг друга. Однако как тем, так и другим немало доставалось от выведенных на огневые позиции неприятельских пушек.
Контратака союзников под Аррасом протекала вскоре после того, как 20 мая XIX корпус Гудериана достиг Ла-Манша в районе Абвиля. Продвижение XIX корпуса параллельно с XLI корпусом генерала Гeopra Ганса Рейнхардта (оба возглавляли группу Клейста) не встречало особых помех с того момента, как 14-15 мая удалось создать береговые плацдармы на Маасе. Поставленных французами заслонов наступающие почти не замечали, наскоки отдельных французских танков и выстрелы случайно попавшихся на пути орудий не могли поколебать решимости атакующих. Ни разу службы тылового обеспечения не подвели немцев на их 250-км шестидневном марше к морю, но, несмотря на это, численность танкового парка сократилась на 50 процентов, по большей части в результате механических поломок, а не вследствие вражеского противодействия. И все же такое положение нельзя даже сравнить с тем, что происходило в плане технической надежности у британцев, которые теряли от аналогичных причин до 75 процентов наличной техники. В любом случае, уменьшение численности парка не играет большой роли для армии, покуда она сохраняет способность возвращать технику и приводить ее в порядок. Поскольку немцы наступали, они такой возможностью располагали, тогда как отступавшие союзники то и дело теряли машины – и теряли безвозвратно. Только 21 мая бронетехника союзников сподобилась на скоординированные действия против немецких танков и, сделав это, явственно продемонстрировала подлинное значение танкового
