Ричарда непроизвольно пробрала нервная дрожь.

— Чё те?

Те?

А, она хотела сказать: «Тебе».

— Вот что, — начал он, стараясь придать своему тону блатной оттенок. — Мне надо нарисовать картину. На груди, многоцветную. По моему рисунку.

— Вы имеете в виду спецзаказ?

— Да, мэм.

— Мы не очень любим выполнять спецзаказы. Мы больше работаем в стиле Дальнего Запада. Рисуем кинозвезд. Эти чертовы солдатики обожают наколки типа «Я люблю свою маму».

— Нет, это мне не подходит. К тому же татуировку надо сделать не мне, а моему другу. Давайте я покажу вам рисунок.

Ричард подошел к конторке и, развернув, показал им стоящего на задних лапах льва, юную девушку и замок.

— Ни-и хрена себе, — протянула женщина. — Руф, ты возьмешься за это?

Руф очнулся и, нагнувшись к конторке, посмотрел на рисунок.

— Славная картинка, — наконец заключил он. — Такая спецтатуировка будет стоить две тысячи долларов. Это займет у меня неделю.

— Вы точно сможете ее сделать? — недоверчиво спросил Ричард. — Это должна быть очень тонная работа. Надо очень строго выдержать линию, идущую от гривы по корпусу к лапам, соблюсти контур, который подчеркивает напряжение мышц и силу зверя. Теперь шея. Поглядите, как изогнута ее линия. Она делает шею живой. Обратите внимание, как дышат груди женщины. Вы видите, какие они эластичные и настоящие. Мы не хотим, чтобы вы просто обвели линии. Это умертвит композицию. Мы хотим, чтобы картинка вибрировала и трепетала. Вы сможете сделать это именно так?

— Конечно, сможет. Ты ведь справишься с такой работой, правда, Руф?

Но Руф, не отвечая, склонился над конторкой и внимательно изучал рисунок.

— Джейми, покажи ему. Распятие, — наконец произнес Руф.

Она повернулась спиной к Ричарду и задрала рубашку. То, что Ричард увидел на ее широкой спине, действительно представляло собой распятие. Правда, на кресте висел симпатичный рокер. Картина была исполнена в живых, ярких красных и синих тонах. Вокруг креста стояли полицейские, игравшие в данном случае роль римских центурионов.

Ричард с трудом сохранил на лице бесстрастное выражение.

— Грандиозная работа, правда? — спросила женщина.

— Это, скажу я вам, настоящий шедевр, — подтвердил Руф.

— Да, в этом что-то есть, — отозвался Ричард. Правда, он вложил в свои слова не тот смысл, который сквозил в отзывах Джейми и Руфа.

Внимательнее присмотревшись к татуировке, он помял, что это совсем не то, что нужно было ему и Лэймару. Замысел и детали картины были выражены совершенно замечательно. Но не было требуемой чистоты линий.

Фигуры выглядели скованно, изображены они были под одними и теми же углами. Все персонажи на одно лицо. Создавалось впечатление, что татуировку наносил обкурившийся марихуаной и наширявшийся наркотинами, начисто лишенный какой бы то ни было живой фантазии подросток с садомазохистскими наклонностями.

— К сожалению, это не совсем то, что нас интересует, — сказал Ричард.

— Я сделаю это за тысячу пятьсот, — заявил Руф. — Просто мне понравилась картинка, каждая ее линия и каждая деталь. Здесь в округе все равно, кроме меня, никто не справится с этим.

'Тая он здесь лучший мастер, ну и ну', — подумал Ричард.

— Ну что ж, может быть, мы и согласимся, — проговорил Ричард. — Но я бы хотел сказать вам одну вещь… Вы не обидитесь?

— Говорите. Я же мужчина и умею держать себя в руках.

— Понимаете, ваши фигуры слишком скованны. В них нет подлинной жизни. Человек, которому вы будете делать татуировку, не хочет, чтобы фигуры были застывшими. Он хочет, чтобы они были по- настоящему живыми. Если же ничего не получится, то мой друг может огорчиться, а когда он огорчается, то происходят всякие неприятности. Поверьте мне на слово. Вам не стоит браться за эту работу.

— Как знаете. Ваши деньги и кожа тоже ваша.

— Вы можете сказать, кто здесь самый лучший мастер? На самом деле лучший. Я заплачу вам двадцать баксов за экономию моего времени.

Он положил на конторку двадцатидолларовую банкноту.

— Да, правда, — признал Руф, — великое мастерство мельчает и покидает Лотон. Мы теперь занимаемся тут халтурой, завезенной с Западного побережья. Но ладно, Бог с вами, слушайте. Есть тут один парень. Он работает нечасто. Но, скажу я вам, это настоящий гений. Он занимается татуировкой всю жизнь.

— Как его зовут?

— Джимми Ки. Он нормальный парень. Родился в Сайгоне. Начинал работать на Дальнем Востоке, там это искусство процветает. Видите паутину на моем лице? Ее сделал в шестьдесят пятом году в Токио великий Горимоно. Он сам меня разукрашивал.

Руф подался вперед, поближе к Ричарду.

— Посмотрите, какие линии? Это совсем не то, что вы видели на спине Джейми. Там на Востоке ребята знают толк в своем деле, должен это признать. Так вот, Джимми Ки учился у самого Горимоно. Если он возьмется — он сделает все, как надо. Но только если возьмется.

— Возьмется. За моего друга он возьмется. Где нам его найти?

Это была поистине ночь игрока.

«БИНГО! ВЫСОКИЕ СТАВКИ!» Высоко в ночном небе высвечивались эти неоновые слова. Дом бинго был самым большим и вечно оживленным местом в развлекательном комплексе племени команчей. Он состоял из нескольких высоких, блестящих сталью и стеклом зданий, расположенных на шоссе номер шестьдесят пять. Этот комплекс правительство Соединенных Штатов, чувствуя себя в неоплатном долгу перед индейцами, построило для людей, которые в нем абсолютно не нуждались.

Стоянка была битком забита машинами. В окнах дома видны были фермеры и горожане, колдующие над своими игровыми карточками. Между столиками расхаживали живописно наряженные «скво» и «воины команчи», предлагая карточки и кока-колу, арахис и прочую мелочь.

— Итак, ребята, — раздался громовой голос ведущего игру крупье. Голос был настолько громкий, что его услышал даже Бад, стоявший в темноте на улице. — Играем И-6. У всех И-6? Вы запомнили: если выигрыш падает на две карточки, то вы выигрываете четыре банка!

Но Бад не стал дальше следить за представлением, а, повернувшись к бинго спиной, пошел по темной улице к маленькому домику, стоявшему в сотне ярдов от дома бинго. Он старался не замечать разбросанные на земле жестянки из-под пива и бутылки от кока-колы. Он старался не обращать внимания на похабные надписи, украшавшие стены местных домов.

Команчи. Когда-то они были храбрейшими воинами, самыми грозными из равнинных индейцев. Эти люди восхищали своей стойкостью. Они могли совершать недельные переходы верхом, питаясь одним пеммиканом, вступали с ходу в сражения с превосходящими силами противника и одерживали победу. Затем следовали новые походы в нечеловеческих условиях. Теперь они добились избирательного права и наблюдали, как рассыпаются в прах их вековые обычаи и как их дети разбегаются в города, покидая родные места навеки. Бад горестно покачал головой.

Он достиг цели своего пути. На домике висела вывеска: «Племенная полиция Команчи». Бад вошел внутрь. Это было типичное полицейское учреждение, казенное помещение со стенами, окрашенными в зеленый цвет. За столом сидел сержант. В этой же комнате мирно дремали двое или трое патрульных, одетых в джинсы и бейсбольные кепки. В плечевых кобурах зауэровские пистолеты. Это были молодые высокие и сильные парни, не очень дружелюбно настроенные.