— Джефф, шампанское стоит сорок два — пятьдесят, — сказала Джен.
— Ты можешь купить его в винном магазине за четырнадцать долларов, — упорствовал Джефф.
Бад подозвал официанта и заказал шампанского, при этом Джефф пристыдил его за расточительство. Когда шампанское принесли, Бад попросил, чтобы его разлили всем членам семьи.
Потом он предложил тост приподнятым и даже несколько театральным тоном:
— А сейчас мы выпьем за Расса и ту работу, которую он проделал, для него это было очень даже нелегко.
Они подняли бокалы с искрящимся напитком и выпили. Бад только смочил губы шампанским, но пить не стал.
— Давайте, я налью вам еще. — Он разлил еще по полбокала.
Мальчики и Джен допили шампанское. Пора было ехать домой. Бад посмотрел на часы. Было около десяти. Он позвал официанта, не торгуясь, заплатил по счету, хотя платить пришлось примерно на сорок долларов больше, чем он ожидал. В конце концов, если не считать, что весь вечер Джефф был каким-то грустным, праздник прошел просто чудесно.
— Бад!
— Что-что?
— Ты разговариваешь сам с собой.
— Должно быть, я сошел с ума.
Они ехали в машине Джен по спокойным улицам Лотона. В десять тридцать они свернули на дорожку, ведущую к их дому.
— Папа, ты не против, если я пойду на вечеринку к Нику Сисли? — спросил Расс.
— Нет, я не против, только не задерживайся уж очень допоздна. Ты не возражаешь, Джен?
— Нисколько.
— А ты, Джефф? Какие у тебя планы?
— Я думаю зайти к Чарли, — ответил Джефф.
Когда мальчики ушли, она спросила Бада:
— Я вижу, что ты тоже куда-то собрался, да?
— Что?
— Ты же не притронулся к шампанскому.
— Да, наверное, я уйду. Правда, сначала мне надо позвонить по телефону в несколько мест.
— Бад, в чем дело?
— У меня появилась маленькая идея, как мне выйти на Лэймара. Может, из этого ничего и не получится. Но я хочу проверить.
— Сегодня? Эта идея, что, не может подождать до завтра?
— Джен, не бери себе в голову нелепых подозрений. Я хочу съездить в управление племенной полиции в общину команчей. Хочу задать несколько вопросов, и все.
Она посмотрела на него одним из самых уничтожающих взглядов, которыми когда-либо его одаривала, словно она первый раз слышит о Лэймаре и команчах. Затем по лицу ее пробежала тень, обозначавшая крушение иллюзий. Она признала свое поражение и поднялась наверх. Он отчетливо понимал ее разочарование. Он видел, как она уходит, и понимал, что ему надо что-то ей сказать. Но слова не спешили к его губам, и он не сказал ничего. Она вошла в спальню и закрыла за собой дверь.
Лотон состоял как бы из двух городов. Один город исправно ходил в церковь и нежился в тени раскидистых деревьев. Вдоль улиц стояли деревянные здания, которые любой человек с удовольствием назвал бы своим домом и гордился бы им. В каждом третьем квартале располагались либо спортивные площадки, либо школа, либо церковь. Это был город, где жизнь концентрировалась вокруг Центральной площади, на которой были расположены здания представительных органов графства Команчи. Был еще и другой Лотон — город-солдат, стиснутый ломбардами, стрип-барами и магазинами порнографии. От бульвара Форт-Силл этот городок тянулся до Кэш-роуд и за нее еще на одну-две мили.
На узкой полоске бульвара Форт-Силл, прямо у ворот номер три, бурлила ночная жизнь. По запруженной улице с трудом продирались машины. Улицу заливали неоновые огни. Молодые артиллеристы, отпущенные в увольнение после того, как они забрасывали в течение целого дня окрестные горы своими стопятидесятимиллиметровыми снарядами, оглохшие от грохота пушек, с головами, забитыми расчетами стрельб, не отошедшие еще от необходимости как можно точнее положить снаряды в цель, группами бродили по городку в поисках плотских удовольствий. На пятачке были места, где за сто баксов вас обеспечат первоклассной выпивкой да плюс к этому еще и набьют морду. В других местах за двести долларов предоставляли выпивку, но уже без мордобоя. Каждый знал, на что идет.
Однако среди заведений с девочками, федеральными почтовыми отделениями, магазинчиками с порнухой и ломбардами там и сям попадались заведения, где наносили на кожу татуировку: Дом плоти, Живопись по коже, Дом искусств «Маленькая Бирма», «Бицепсы Рэмбо» и так далее и тому подобные.
Бульвар, как всегда в часы ближе к полуночи, был буквально забит людьми. «Тойота» с трудом прокладывала себе дорогу в человеческой массе.
— Ты уверен, что нам ничего не грозит? — спросил Ричард.
— Конечно, уверен, — ответил Лэймар. — Здесь в основном бродят патрули военной полиции, отлавливают подгулявших солдатиков. Гражданских они не трогают, вообще не обращают на них внимания. К тому же нашу машину проверил сам великий Бад Пьюти и отпустил ее с развернутыми знаменами. В машине не оказалось ничего подозрительного.
Рута Бет очень аккуратно вела машину, продвигаясь с величайшей осторожностью в час по чайной ложке. На них никто не обращал никакого внимания; в большинстве своем вокруг были машины с солдатами, которые искали мест увеселения.
— Как, по-твоему, выглядит вот это заведение? — спросил Лэймар у Ричарда.
Место носило название «Тат-2»; над входом ярко светился неон, а под лампами была надпись: «Лучшая на Западе татуировка» и еще ниже: «Ученик великого моряка Джерри Коллинза из Гонолулу. Четкие линии. Специальная машина для наведения светотени. Работа по спецзаказу. Ждем крутых рокеров».
— Кажется, это то; что нам надо, как думаешь, Ричард? — спросил Лэймар.
— Выглядит многообещающе.
— Пойди посмотри, что это за контора, сынок. Внутренне поежившись, Ричард вышел из машины и вошел в маленькое помещение. Две фигуры, отдаленно напоминающие людей, развалясь сидели за конторкой. На стенах висели сотни образцов татуировки и наколок на все вкусы. Из этих двоих один оказался женщиной, которая внимательно стала разглядывать Ричарда. Другой, который был мужчиной, казалось, вообще не проявлял интереса к окружающему. В воздухе висел плотный, почти осязаемый запах дезинфекции.
— Эй, привет, — сказал Ричард.
Женщина оглядела его с головы до пяток. Смотрела она искоса и явно неодобрительно. Весу в ней было около трехсот пятидесяти фунтов, а одета она была в грубую рокерскую короткую рубашку; ее невероятной толщины бочкообразные руки торчали из коротких рукавов, готовых лопнуть под напором такой мощи. Эти руки сверху до низу были покрыты паутиной темных линий с вкраплениями красных пятен. Когда она подняла на него глаза, он заметил, что татуировка выползала из-под рубашки на горло и поднималась до самого подбородка. Ричард отвел взгляд и посмотрел на угрюмого детину, сидящего рядом с ней. Тот был также причудливо расписан, но то, что Ричард при первом взгляде принял за какую-то кожную болезнь, оказалось филигранной, похожей на паутину татуировкой, покрывавшей половину лица. На мужчине была надета распахнутая на груди кожаная куртка, позволявшая видеть синеватую картинную галерею, которой казалась вся его доступная наблюдению дубленая кожа. Самым лучшим рисунком была золотая булавка, проткнувшая его сосок.
