исполнителей, сотрудничает со службами безопасности и разведками многих стран мира.

Да, такой готов к любой неожиданности, и все же надо попытаться хоть немного притупить его бдительность… Прежде всего он, конечно же, постарается прощупать Виктора — без особых подозрений, но обязательно… на всякий случай, это предсказывал и отец. Что ж, надо ему в этом пойти навстречу…

И когда Пингвин осмотрел оставленную Виктором «тойоту» и забрал оттуда «узи», да еще и пожурил его за небрежное хранение оружия, Виктор был доволен: теперь Пингвин должен успокоиться, не зная, что маленький кольт-бульдог — элегантная, надежная игрушка с коротким тупорылым стволом, — полученный от Невелинга-старшего и спрятанный под курткой, остался у Виктора. Теперь было важно не только не выдать себя раньше времени, но и не упустить тот единственный момент, когда нужно будет вступить в игру…

И все же в первые же часы после приезда в лагерь Виктор чуть было не выдал себя, когда принялся расспрашивать Гека о его «изогнутом луче». Это произошло помимо его воли, он сделал это, не подумав: просто не выдержал напряжения игры, в которую решил вступить. А когда спохватился, понял, что Пингвин насторожился. И тогда Виктор искренне пожалел, что в кабинете шефа Системы, при инструктаже, он растерялся и не выяснил: как будет взорвана банка с взрывчаткой, которую ему предстоит примагнитить к «лендроверу» Пингвина?

Из занятий в спецшколе он знал, что мины такого типа приводятся в действие обычно одним из двух способов: с помощью часового механизма или передачей направленного радиосигнала. В данном случае часовой механизм исключался — это было бы слишком громоздко даже при всех достижениях современной электроники. Значит, оставался радиосигнал… Но кто и когда подаст его, чтобы уничтожить ненужных Системе исполнителей и свидетелей? Центр? Мощная радиотехническая служба Системы из Претории? На такое большое расстояние? Но как в таком случае Центр определит точный момент подачи сигнала, взрыва, который уберет Пингвина и его команду, как определит, что операция завершена?

Нет, здесь что-то не так… Виктор, уединившись к вечеру в оставленной в буше «тойоте», вновь и вновь вспоминал инструктаж шефа Системы: «Ты покинешь их лагерь немедленно, как только операция группы Пингвина будет закончена. Повторяю: немедленно! Уедешь первым, пока они будут свертывать лагерь и заметать следы. Поедешь по дороге „С“ — она единственная пригодна для быстрой езды. Через тридцать миль… ты съедешь в буш и будешь там ждать, пока они проедут мимо тебя, затем подождешь еще минут пять и… и включишь рацию… на передачу на волне… (цифру эту Виктор запомнил на всю жизнь). Затем поедешь следом. Если кто-нибудь из них после взрыва останется в живых… тогда (кивок на оружие, кивок, означающий, что раненых Виктор должен будет добить) это тебе пригодится».

Вот тогда и нужно было задавать вопрос, над которым сейчас приходится ломать голову, ругал себя Виктор. А теперь остается только разгадывать загадки.

Он взглянул на рацию «тойоты», машинально протянул руку к тумблеру включения… и поспешно отдернул ее. «…Пока они проедут мимо тебя… подождешь примерно пять минут и… включишь рацию… на передачу…» — вдруг вспомнился ему жесткий, размеренный голос Невелинга-старшего.

— Включишь рацию на передачу, — повторил Виктор шепотом, — на передачу.

Значит… Значит… именно его рация, настроенная на известную ему волну, подаст сигнал для взрыва, его должен послать он, Виктор! А что, если это сделать сейчас, не дожидаясь, пока свершится преступление? Банку с взрывчаткой ему уже удалось незаметно прикрепить к «лендроверу» с адской аппаратурой. Теперь — настроить рацию на известную ему волну и подать радиосигнал смерти, упакованный в банку из-под сардин. Нет! Все это было бы слишком просто. Но почему ему приказано включить рацию лишь тогда, когда он будет от лагеря на довольно-таки значительном расстоянии? Видимо, сигнал сработает лишь на определенном расстоянии, примерно на том, которое «лендровер» на средней скорости преодолеет за пять минут. А здесь на такой близости от мины сигнал бессилен, и взрыва не произойдет. Поэтому пока можно крутить ручки настройки столько, сколько захочется.

И вдруг в груди у него вскипела шальная дерзость. Ты думал о смерти — так вот она, с тобою рядом, сыграй с нею в чет и нечет, проверь, прав ты или не прав в том выводе, к которому только что пришел. Ну, что ты медлишь?

И Виктор включил рацию… Сначала, если, конечно, в рации нет какого-нибудь смертельного сюрприза… на прием. Она была настроена на спецволну военных подразделений, переброшенных в эти дни в район готовившейся операции. Приказ гласил: маневры и отработка действий на случай массового вторжения из-за границы крупных отрядов террористов и регулярных частей армии соседнего государства. Район маневров закрыт вплоть до особого, распоряжения. И Виктор слушал, как эфир заполняли дурацкие кодированные фразы военных радистов: «Джек собирает хворост… Подбросьте муки для мельницы… У тети Элизабет разболелся зуб мудрости. Нужен дантист… нужен дантист…»

Кто-то в ответ обещал прислать муки и предлагал тете Элизабет обойтись без дантиста, кто-то сыпал нецензурщиной в адрес олухов, которые не годятся даже в сторожа на городской свалке, кто-то…

Виктор глубоко вдохнул, задержал дыхание, нашел на шкале нужную волну и… переключился на передачу. Секунда… другая… и ничего не произошло. В лагере Пингвина взрыва не прогремело. Значит, пока что расчеты его правильны. Он было обрадовался этому и тут же огорчился: как бы было хорошо, если бы все там полетело прямо в преисподнюю! И сразу же мозг пронзила иная мысль: «Но… если отъехать на какое-то расстояние, прикинув, сколько может „лендровер“ проехать по сносной дороге за пять минут, попробовать рацию на передачу раз, другой… В конце концов мина сработает!»

Он протянул уже руку к ключу зажигания, когда неожиданно раздался голос Пингвина:

— Уж не собираетесь ли вы покинуть нас, молодой человек! И в самый ответственный момент. Ай- ай-ай! Что же скажет по этому поводу мой старый коллега, ваш батюшка? И я уверен, вы нам здесь еще обязательно понадобитесь. Словом, как вы хотите, но я вас не отпущу. — И с добродушной усмешкой он кивнул на рацию: — А что в эфире? Шумно?

— Шумно, — принял его тон Виктор, поняв, что радист Пингвина тоже слушает разговоры заполнивших весь эфир военных. — Идут маневры.

Пингвин недовольно вздохнул:

— В мое время мы предпочитали тишину и не считали, что тот, кто платит деньги, может заказывать даже самую плохую музыку. Но… это я к слову. — И сразу сменил тему: — Так что пойдем?

Он взял Виктора, вышедшего из «тойоты», под руку и не торопясь направился к лагерю.

Они вышли на поляну, где стояла палатка, возле которой парни Пингвина готовились жарить мясо на гриле, и Пингвин отпустил руку Виктора, заглянул ему в глаза и понизил голос:

— У меня к тебе просьба, сынок… С этого момента рацией пользоваться я тебе запрещаю. Аппаратура у Гека — сверхчувствительная. А рация твоя, как ты сам понимаешь, источник радиопомех. Луч может исказиться, и тогда… рыбка сорвется с крючка. — Голос его окреп: — Словом, до конца операции ты к своей машине ходить перестанешь… Это приказ. Понятно?

Виктор машинально кивнул: в голосе Пингвина звучала нескрываемая угроза.

— Ну, вот и хорошо, — одобрил его реакцию Пингвин. — Так-то лучше. И вообще, я обещал твоему отцу, что присмотрю здесь за тобой… как когда-то присматривал за ним. И, как видишь, моя наука пошла ему на пользу.

Виктор отвернулся, стараясь спрятать глаза от острого, буравящего взгляда Пингвина. Ему чудилось, что Пингвин читает его мысли, что он уже понял, о чем думает Виктор и что хочет предпринять. Кольт, прижатый ремнем, больно врезался в тело, казалось, что Пингвин знает и о нем.

Весь остаток дня Виктор старался казаться как можно более беззаботным, перекидывался шутками с парнями Пингвина, весело смеялся, что-то беспечно напевал — и все время подмечал: чтобы он ни делал, где бы ни был, Пингвин внимательно наблюдает за ним, даже нежась под лучами мягкого солнца в шезлонге, прикрыв в сладкой дреме свои короткие веки.

И Виктор благодарил бога за то, что почти сразу же после своего приезда в лагерь ему удалось улучить момент и «примагнитить» мину под крыло заднего правого колеса «лендровера» — незаметно, с внутренней его стороны. Правда, теперь надежда его была только на кольт. Пустить его в ход Виктор