— Анна Петровна, — сказала Сандра, — позвольте поговорить с вами наедине.
— Пожалуйста, — сказала та и увела Сандру в свою комнату. — Ну, слушаю, что за секреты?
— Анна Петровна, в какой-то степени я обладаю пророческим даром. Откажитесь от поездки: она будет гибельна!
— О, да ты оправдываешь свое имя. Сандра — почти Кассандра. Но почему я должна тебе поверить?
— Не иронизируйте. Нет у меня никаких доказательств. Пока нет. Но внутренний голос говорит мне, что в полдень вы узнаете нечто такое, что заставит вас поверить мне. Подождите до полудня! В конце концов, если в полдень ничего не случится, сможете уехать и на вечернем поезде.
— Но что случится-то?
— Не знаю, но непременно что-то важное.
Повинуясь тону, которым говорила Сандра, Анна Петровна перестала улыбаться.
— Каким же образом ты предвидишь? — спросила она недоверчиво.
— Мне снятся сны, которые потом обязательно сбываются. Вещие сны. Неделю назад приснилось, что в четыре часа дня на Кирочной женщина под трамвай попала. Запомнилось — в руках у нее был молочный бидончик. На следующий день случайно в этот же час проходила по Кирочной. И что же? На моих глазах так все и случилось, как во сне видела…
— Да-а… — задумчиво сказала Анна Петровна. — Но почему нам-то нельзя ехать, тебе тоже что- нибудь приснилось?
— Вот именно! Будто вы, Таня, Катя и Сережа сидите в вагоне поезда, идущего на полном ходу. Окно открыто — колеблется шторка. И вдруг в окно пахнуло дымом! Вы подбежали к окну, высовываетесь, а впереди по всему горизонту — сплошная стена огня! Поезд стремительно мчится прямо в него. И тогда вы закричали: «Что я наделала? Теперь — не спрыгнуть, нам нельзя было ехать!» От вашего отчаянного крика я и проснулась.
— Ну и сон! — передернула плечами Анна Петровна. — Но странно как-то из-за сна откладывать поездку. Мать больна, а если что…
— Анна Петровна, зачем испытывать судьбу? Не хотите откладывать поездку — поезжайте, но только, если ничего не случится, после полудня. Пусть и смешно так думать, а вдруг сон-то, как говорят, в руку?
— Удивительная ты девочка, — заколебалась Анна Петровна и, взглянув на дверь, за которой смеялись Таня и Катя, сказала: — Ладно, послушаюсь тебя — задержусь.
— Правильно! — одобрила Сандра. Она не сомневалась, что в двенадцать часов, узнав о начале войны, Анна Петровна отменит поездку…
А теперь хоть несколько часов, но поспать…
Проехав Аничков мост, Сандра сошла с трамвая и по солнечной стороне проспекта 25 Октября пошла в сторону Адмиралтейства. Шел двенадцатый час.
По тротуару текла беспечная, благодушно настроенная толпа. Преобладали мужчины.
Сандра внимательно разглядывала идущих навстречу людей.
11.54. До официального объявления войны — шесть минут. Сандра поспешила к уличному громкоговорителю, укрепленному около гастронома № 1, или Елисеевского магазина, как его называли все ленинградцы.
11.55. В черном рупоре громкоговорителя щелкнуло, и раскатисто, весомо раздались тяжелые слова:
«Внимание, внимание! Через несколько минут по всем радиостанциям Советского Союза будет передано важное правительственное сообщение! Слушайте наши радиопередачи!»
Люди останавливались, поднимали голову, подходили к столбу. Скоро у кромки тротуара образовалась толпа человек в двадцать. Подходили еще и еще.
Их лица выдавали волнение. Международная обстановка была сложной. Ленинградцы чувствовали, что важное сообщение не будет хорошим. Тихо переговариваясь, они напряженно ждали.
12.00!
«Работают все радиостанции Советского Союза!»
— возвестил громкоговоритель. Затем необычное обращение «к гражданам и гражданкам Советского Союза» заставило людей затаить дыхание.
И вот они, страшные слова:
«Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие…»
Сандра оглянулась — люди вокруг словно окаменели. Атлетического, сложения человек слушал с таким выражением лица, будто уже увидел сраженных в атаке друзей.
«…Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством…»
Пожилая женщина, опустив голову, прижала к губам руку, словно старалась сдержать крик.
Юноша лет двадцати смотрел вперед невидящими глазами. С кем он мысленно прощался — с матерью, с невестой?
«…Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, — продолжал звучать радиоголос, — Советским правительством дан нашим войскам приказ — отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей Родины…»
Сандра вдруг перестала замечать, что творилось вокруг. Охваченная чувством общей беды, она словно забыла о своей причастности к двадцать второму веку. Это и к ней относились теперь слова:
«…Правительство Советского Союза выражает твердую уверенность в том, что все население нашей страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду. Весь наш народ теперь должен быть сплочен и един, как никогда… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».
Минуту или две все оставались неподвижными.
— Господи, что теперь будет-то? — нарушила тишину женщина с продуктовой сумкой.
— Не расстраивайся, мамаша. Пойдем воевать — никого в обиду не дадим! — отрезал атлет. — Разделаем их, гадов, под орех. Недели две — и врагам крышка.
— Не скоро ли? — усомнился рядом стоявший пожилой человек. — Почти вся Европа под германцем ходит. Военный потенциал у него велик. Силища на нас прет.
— Ничего, сдюжим. Пусть через месяц, но раскатаем их как миленьких!
— Правильно! — воскликнул паренек. — Мне б винтовку!
— С винтовкой не больно навоюешь, — послышалось в ответ.
— Так у нас и танки есть, и самолеты — еще какие! — горячо возразил юноша. — Смотрели кинофильм «Если завтра война»? Там все показано, как будет.
— Пошли в райком! — сказал кто-то в толпе.
