Сандра помрачнела. Скверно, что информация неполная. Неизвестно, будет ли сожжен наш дом. Но то, что он не будет разрушен фугасками, — благо. Сережа с ребятишками отсидится в бомбоубежище, ну а зажигалками она сама вместе с другими жильцами займется.

— БП, продолжить ориентировку на 8 сентября! — распорядилась Сандра.

И опять зазвучал тихий голос:

— …Будут уничтожены огромные запасы продовольствия. Первая волна бомбардировщиков зажигательными бомбами подожжет Бадаевские склады. В них сгорят 3000 тонн муки и 2500 тонн сахара. Пожар будет длиться пять часов.

«Нет, не мука и сахар будут гореть, — думала Сандра, — сгорать будут десятки тысяч жизней ленинградцев!»

Надвигалась страшная беда, которую она не в силах была предотвратить.

Постучав, вошел Сережа.

Придав лицу беспечное выражение, Сандра сказала:

— Докладывай, как жили без меня?

Он рассказал, что на карточки сумел получить и сахар, и жиры, даже картошки достал! Что занятий в школах еще нет, но учебники он уже купил. И наконец с гордостью заявил, что уже неделю через день работает на крыше.

— Кем работаешь? — поразилась Сандра.

— Неправильно выразился, — смутился Сережа. — Надо было сказать — дежурю на крыше. Точнее, все мы дежурим. Но вообще-то разве не работа — по три часа на холоде и ветре стоять?

— Кто это «мы»?

— Группа самозащиты МПВО. В каждом доме теперь. В нашей — все мальчишки с нашего двора. Толик из второго класса, Генка — из третьего…

И Сандре не оставалось ничего другого, как попросить Сережу взять ее с собой на дежурство.

До первого налета, о котором не подозревали Сережа и его друзья, оставался всего час. Надев лыжные брюки и куртку-стеганку, не забыв приколоть к ней брошь-талисман, Сандра вышла в прихожую. Оглядев ее экипировку, Сережа одобрительно сказал:

— Годится.

По ее тонкой вязаной шапочкой остался недоволен.

— Надо более надежную, хотя бы такую, — дотронулся он до своей шапки-ушанки. — Защита от зенитных осколков. Сегодня все наши ребята сменят кепки на зимние шапки.

«Молодцы мальчишки!» — подумала Сандра.

— Но у меня нет ничего более подходящего.

— А я вам отцовскую принесу. Мама сберегла.

Через две-три минуты мальчик протянул Сандре потертую черную кожаную шапку-ушанку.

«Не я его, а он меня опекает», — подумала Сандра.

Наказав соседке по лестничной площадке в случае тревоги взять Катеньку в бомбоубежище, Сандра поспешила за Сережей на чердак.

Там уже собралось человек шесть пожилых женщин. Некоторые держали щипцы с длинными рукоятками. Мужчин пенсионного возраста было трое. И с ними Игнатий Александрович, о котором ей говорил Сережа, — симпатичный старичок с бородкой клинышком, в меховой ушанке.

— Моя помощница. У нас в квартире живет, — с гордостью доложил ему Сережа.

— Очень приятно. Нашего полку прибыло, — церемонно поклонился старичок. — А Действовать-то вы представляете себе как? Ящиков с песком на крыше нет. Так вы бомбу, если она там у вас окажется, просто скидывайте лопатой во двор. Главное — не медлите, не давайте ей разогреться.

«„Основной тип немецкой термитной бомбы, — сразу вспомнилось Сандре из памятки, которую она просматривала в Центре подготовки. — Вес — один килограмм семьсот граммов. Температура горения — две тысячи градусов“. С такими зажигалками и предстоит сражаться ребятишкам… Возникнет около ста пятидесяти пожаров — не войдет ли в это число и наш дом?»

А вслух она сказала:

— Мне уже Сережа дал полную инструкцию.

— Тогда я за вас спокоен, — сказал Игнатий Александрович и рассмеялся: — А если серьезно — сегодня, сударыня, вам предстоит боевое крещение. Налет будет непременно.

— Почему?

— А вы полюбуйтесь, какое небо! Не упустят, стервецы, такой возможности. Не вечером, так ночью. На нашу беду, еще и полнолуние.

Они вылезли на крышу.

В лицо пахнуло свежим ветром, и перед Сандрой широко распахнулась высота, по которой она так соскучилась. Ах, крылья бы ей с антигравиком! Если бы кто-нибудь здесь знал, как она любила летать!..

На зеленоватом чистом небе — редкие белоснежные облачка, розовеющие снизу от вечерней зари. Направо, на горизонте, четко различимы шпили Адмиралтейства и Петропавловской крепости. Да что там шпили! Впереди, за газовым заводом, видны даже здания Галерного острова, а еще дальше в голубой дымке проступает силуэт кронштадтского собора.

Сандра подумала о своем доме, о своем времени, столь далеком для окружающих ее людей.

Разве не фантастично для ее современников из двадцать второго века то, что она видит сейчас? На крыше — мальчишки, девчонки. Они весело перекликаются с теми, кто стоит на крышах соседних домов. А ведь им, вооруженным лишь лопатами и щипцами, сейчас предстоит вступить в противоборство с бомбардировщиками экскадрильи «Фельдмаршал Гиденбург», имевшими чудовищный приказ сжечь сегодня Ленинград!..

18.49. «А вдруг не прилетят?» — мелькнула несуразная мысль.

18.50. Пронзительно завыли паровозы, заводы. Воздушная тревога! Увы, ход истории неотвратим.

Все замерли, напряженно всматриваясь в небо.

— Вот они!

В стороне, у труб Кировского завода, светлое небо покрылось черными крапинками. Они быстро вытягиваются в черточки. И вот уже видны двухмоторные самолеты. Их много, очень много! Они наплывают, держа равнение, как на параде. Черные косяки их движутся сравнительно низко. «Хейнкели-111»? Не похоже. У «хейнкелей» острый застекленный нос и остроконечные моторы. А эти — ширококрылые, тупоносые, с тупоносыми бочонкообразными моторами… Сомненья нет: «Юнкерсы-88», бомбовая нагрузка каждого — две тонны… Сандра оглянулась. Побледнев, мальчишки стояли неподвижно, крепко сжимая лопаты — единственное свое оружие. Они могли бы еще сбежать вниз, в бомбоубежище. Но ни один не пошевелился.

Низкий утробный гул авиационных моторов нарастал, усиливался, давил. Уо-уо-уо — тяжело, с надрывом выли они.

— Ребята, держись! Маму не звать! — с отчаянной лихостью крикнул кто-то.

И сразу от грохота заложило уши: частыми залпами начали бить зенитки.

Около самолетов гроздьями — четыре, четыре, четыре! — вспухали белые клубки разрывов зенитных снарядов. Оставляя за собой черный шлейф дыма, один из «юнкерсов» заскользил вниз. Но остальные бомбардировщики, невредимые, все так же сохраняя строй, продолжали полет. Они были почти совсем над головой!

Кто-то дернул Сандру за куртку. Сережа. Он что-то кричал, указывая на разрывы. Что — в грохоте стрельбы, в завывании моторов было не расслышать. Тогда он с силой потянул ее за собой к трубе. Едва прижались к ней — крышу будто обдало шквальным ливнем. Снарядные осколки!

Сандра опомнилась. То, что сообразил мальчик, должна была предусмотреть она!

Опять защелкало. Сквозь грохот зениток прорвался противный нарастающий свист: фьююю! В разных концах ослепительно брызнуло голубое пламя. Ребята рванулись к нему. Фьююю! Что-то тяжелое ударило у самой трубы, проскрежетав по железу, и на самом краю крыши, шипя, вскинулся фонтан нестерпимо яркого пламени!

— Наша! — заорал Сережа и, опередив Сандру, с лопатой наперевес бросился к зацепившейся за