— Знаю.

— Так вот, десантнику, если он окажется в ближайшем окружении Наполеона, надлежит действовать таким образом, чтобы ненароком не избавить Наполеона от этого злосчастного насморка. А то, глядишь, он выиграет.

Ракша улыбнулся:

— Но давайте доведем диалог до конца. А зачем десантнику вдруг понадобится внедряться в окружение Наполеона? На результат-то сражения он все равно не может повлиять.

Леночка не растерялась:

— Для того хотя бы, чтобы уберечь Анри Бейля от преждевременной гибели в русском походе, сохранить его жизнь для славы французской и мировой литературы, следовательно — и для нас с вами. Прямая защита интересов будущего.

Ракша наклонил голову:

— Сдаюсь. Признателен за интервью, которое вы мне дали!

— Сандра Николаевна Дубровина!

И в конференц-зал вошла девушка в повседневной одежде десантников — голубом комбинезоне с золотой нашивкой на груди: восьмеркой, пронзенной стрелой, — символом передвижения во времени. Подойдя к столу, за которым сидели президент Академии наук Донат Вельский, ректор института Вахтанг Тоидзе и руководители всех отделов, Сандра остановилась, ничем не выражая своего волнения, хотя, несомненно, догадывалась, что вызов на совещание такого уровня не случаен.

Пристально всматривался Вахтанг в лицо Дубровиной. Возможно, ей предстоит очутиться в ледяном аду, в таких условиях, о которых страшно и подумать. Выдержит ли там восемнадцатилетняя девушка, избалованная комфортом спокойного и мирного века? Да, она закалена, прекрасно физически развита, пройдет дополнительную психофизическую подготовку. Но не лучше ли все-таки послать мужчину?

Нет, не лучше, только что утверждал руководитель сектора, ведающего двадцатым веком. Любой десантник-мужчина, да еще молодой, будет сразу призван в армию. А Сандра, как девушка, сохранит за собой свободу передвижения. Кроме того, Сандра специалист по стране, в которую намечен заброс, только что защитила кандидатскую диссертацию.

— Сандра Николаевна, — сказал президент, — недавно в Центральном архиве случайно обнаружили маленькую картонную папку. В ней — рукописи и рисунки, сделанные четырнадцатилетним Сережей Еремеевым в Ленинграде ровно двести лет назад — в мае 1941 года. Посмотрите, она перед вами на столе.

Бережно, как святыню, взяла Сандра папку. Развязала матерчатые тесемочки и вынула из нее сложенный лист плотной бумаги. Развернула. На нем — рисунок цветными карандашами: подернутая белыми облаками земля, зеленеющая лесами, а над ней на огромном полосато-оранжевом парашюте спускается космический корабль!

Невероятно! Еще в сорок первом году ленинградский мальчик нарисовал финиш космического корабля, или, как спустя три десятилетия будут называть, спускаемого аппарата. Как Сережа догадался, что именно так вначале будут люди возвращаться из космоса? Откуда у него такое правильное предвидение космической техники?

— Изумлены? — спросил Вельский. — А вы прочтите, что в своих заметках пишет мальчуган!

Сандра раскрыла одну из тоненьких школьных тетрадок с таблицей умножения на обложке и с трудом — строчки расплылись, словно от воды, — прочитала:

«…Беляев лишь в одном ошибается: не так-то просто жить в невесомости, как он описывает. По-моему, если человек будет долго жить в невесомости, его организм так к ней приспособится, что обратного хода на Землю ему не будет. Иначе он погибнет. Такой человек должен будет до самой смерти находиться на космической станции. Вот я и гадаю: как бы ему перехитрить невесомость?»

— Удивительно, — восхитилась Сандра. — Еще в конце двадцатого века над сложнейшей проблемой адаптации к невесомости и над последующей реадаптацией бились выдающиеся ученые. А этот мальчик вполне самостоятельно, интуитивно подошел к будущей проблеме космонавтики и осознал ее сложность!

— Не только осознал, но и пытается сам решить ее, — сказал Вельский. — Посмотрите-ка на эти рисунки и схемы. А теперь взгляните на эти формулы. Они относятся уже к другой, еще более важной проблеме!

— Поразительно, — сказала Сандра. — Неужели это был проблеск…

— Да, Сандра Николаевна, теперь, после детального изучения этой папки, мы можем твердо сказать: Сережа был гений, не успевший реализовать свои способности.

— Мальчик погиб во время блокады Ленинграда при неизвестных обстоятельствах, — пояснил директор Центрального архива. — Семья, все близкие его тоже погибли. Потомков его родственников разыскать не удалось. Эта папка — все, что от него осталось. Каким образом она уцелела — неизвестно.

— Его гибель — невосполнимая потеря, — вздохнул Вельский. — Не ему ли было суждено приблизить наступление космической эры? Ведь в своих рукописях Сережа касается многих важнейших тем космонавтики. Однако нам казалось, что наше настоящее и тем более будущее гибель Сережи особенно не затронула. Да и вы, Сандра, вероятно, подумали: какая разница, на сколько десятков лет раньше или позже наступила космическая эра? Важно, что наступила! Не так ли? Но пришлось изменить мнение после того, как прогнозатор произвел экстраполирование идей, содержащихся в рукописях Сережи. Прогнозатор сделал неопровержимый вывод: оказывается, Сережа был на пути к созданию космического корабля, способного достичь околосветовой скорости. Это проблема, над разрешением которой мы безрезультатно бьемся сейчас! До вашего прихода мы обсуждали здесь, что и как сделать, чтобы уберечь гениального маленького ленинградца. По расчетам прогнозатора Сереже потребовалось бы около тридцати лет для воплощения своих замыслов с последующим проектированием КОССа — корабля околосветовой скорости. Мы размышляли и над тем, кто из десантников способен спасти Сережу. И остановили свой выбор на вас, Сандра! Но прежде чем дать согласие, трезво оцените свои силы: задание будет неимоверно трудным и опасным. Вы окажетесь в блокадном городе, подвергаемом артиллерийским обстрелам и бомбежкам. Прибавьте еще голод — предугадать невозможно, как долго затянется ваша командировка. Ваша жизнь подвергнется большому риску.

— Благодарю за доверие, я согласна! — с готовностью ответила Сандра.

— Итак, основная ваша задача — вывезти мальчика из блокадного Ленинграда.

— А до блокады разве нельзя?

— Вырвать мальчика из семьи, из привычного уклада жизни, из родного города? Исключено. Каким образом? Эвакуировать в наш век? Вне своей эпохи человек нежизнеспособен. Это всем известно. Корнями связанный со своей эпохой, он будет чувствовать себя чужеродным пришельцем и неминуемо зачахнет. Имеются у вас еще какие-нибудь соображения о предстоящем задании? Нет? Тогда обсудим детали. И прежде всего — срок заброски в Ленинград и необходимое обеспечение.

Вечером 21 июня 1941 года Сандра не могла уснуть. Вышла из дому, бесцельно поехала на набережную Невы.

Было по-летнему тепло, но ее знобило. Сандра словно физически ощущала, как грозно и стремительно накатывается война. Через считанные часы она черным ураганом обрушится на миллионы людских судеб, ломая их, калеча, перечеркивая планы, сокрушая мечты. Окаменеет от горя огромная страна, заголосят у военкоматов женщины, провожая любимых, и поднимется народ на борьбу, тяжелую и кровавую… Как горько знать, что предстоит перенести, не имея возможности ничего изменить…

А ночь… Какой прекрасной была последняя мирная ночь! Под тревожным сиянием высокого розовато-жемчужного неба здания казались призрачными. Деревья не шевелились; подобно театральным