сломленный взгляд Ряднова, быстро подался вперед и, закрыв рукой большую часть шоферского свидетельства Андреева, показал Ряднову его фотографию.
— Вы знаете этого человека, Ряднов?
Делать это Ивонину, может быть, и не следовало бы. И учебники и практика предписывают следователю предъявлять фотографию к опознанию не в одиночку, а только в группе. Но дело оборачивалось так необычно, что Петр Иванович второй раз за время этого допроса позволял себе пойти на некоторое нарушение установившейся практики. Иначе он поступить не мог: он чувствовал растерянность Ряднова, его внутреннюю сломленность и спешил, потому что в иное время и в иной обстановке подозреваемый справится со своей слабостью и помешает самому главному в работе следователя — установлению истины.
Ряднов посмотрел на фотографию, едва заметно дернулся и тоже впился взглядом в следователя. Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу, и Ряднов сдался. Он отвел взгляд и глухо ответил:
— Знаю. Это Роберт Николаевич Андреев, мой бывший сосед.
— Так вот, Ряднов, Роберт Николаевич Андреев вчера днем, между двенадцатью и шестнадцатью часами, убит выстрелом в бок. — И, проверяя, как поведет себя Ряднов, добавил, словно уточняя: — Убит жаканом из вашего охотничьего ружья.
Это была третья сознательная ошибка Ивонина. У него еще не было свидетельства баллистической экспертизы, которая подтвердила бы, что жакан, убивший Андреева, вылетел из рядновского ружья. Но Ивонин по опыту знал, что самая строгая баллистическая экспертиза не сможет с совершенной точностью определить этого, если оружие гладкоствольное и не имеет повреждений ствола. А какие ж повреждения ствола у ружья опытного таежного охотника?
Но Ряднов не заметил этой следовательской промашки. Он медленно поднялся со стула, неотрывно глядя на следователя. Ивонин резко приказал:
— Сядьте! И убили Андреева, как мы считаем, вы. Согласны, гражданин Ряднов?
— Нет... Не согласен, — прохрипел Ряднов.
— Я так и думал. Но должен вам сказать, что вы напрасно отпираетесь. Ведь калибр вашего ружья двадцатый?
— Двадцатый.
— И дома вы были до четырех?
— Был...
— Ну и так далее. Прочтите и подпишите протокол допроса. Коля, ты знаешь, как это делать, а я на минуту выйду.
Он вышел в соседний пустующий кабинет, позвонил начальнику СМУ и получил подтверждение слов Ряднова: в день убийства раствора действительно не хватало и каменщики ушли со стройки раньше времени.
— Это, конечно, нарушение трудовой дисциплины, но поскольку я как начальник считаю...
— Ладно, — перебил Ивонин. — Напишите нам объяснение, а затем характеристику на Ряднова. Завтра утром документы должны быть у нас. Все.
Потом Ивонин выписал постановление на арест гражданина Ряднова Андрея Яковлевича, обвиняемого в убийстве, и, доложив начальству, попытался получить от него подпись на ордере. Но начальство решило само прийти в кабинет Ивонина.
Ряднов кончал читать протокол, почти машинально подписывая каждый листок. Ивонин и начальство искоса наблюдали за ним, за его хмурым, растерянным и в то же время злым лицом, за его твердыми, ни разу не дрогнувшими руками.
Когда он кончил подписывать листы протокола, Ивонин осведомился:
— Все записано правильно? Без искажений?
— Все правильно. Без искажений. И все-таки... все-таки я не убивал. — И вдруг, резко повернувшись, Ряднов спросил: — А где он убит?
— Я ждал этого вопроса, Андрей Яковлевич. Хотя, честно скажу, ждал раньше. Так вот, он убит в сосновых посадках, на тропке через них, как раз против вашего окна. Подвиньтесь поближе, и я вам расскажу, как это произошло.
Ивонин взял лист чистой бумаги и набросал на ней план местности.
— Вот, смотрите. Это ваш дом, огород, тропка, а вот место, где найден убитый Андреев. Дело происходило так. — Ивонин говорил доверительно, даже дружелюбно: напряжение уже оставило его и он был доволен четко выстроившимися уликами, подтверждавшими его версию. — Вы действительно ушли с работы раньше времени и в самом деле заметили на пороше заячьи следы и осмотрели их. У опушки вы увидели, что по тропке через посадки кто-то идет. Присмотревшись, вы поняли, что идет Андреев, ваш давний обидчик, виновник, как вы считаете, вашей неудачной жизни, человек, которого вы когда-то хотели убить. — На скулах у Ряднова вздулись желваки, и лицо стало злым. — Вы сразу же побежали назад. О том, что вы бежали или, по крайней мере, быстро шли по своим старым следам, свидетельствуют фотоснимки этих следов и общее их описание, в частности вот этих самых подшитых валенок, которые сейчас на вас. Вы в них были в тот день?
— В них, — хрипло выдохнул Ряднов.
— Ну вот. Дома вы зарядили ружье, а возможно, оно и в самом деле было заряжено заранее — вы это обстоятельство еще уточните, — подошли к окну, чтобы посмотреть, не выходит ли Андреев на открытое место. Андреев действительно как раз в это время приближался к выходу из посадок. Он увидел оставленные вами на свежем снегу следы, и они насторожили его: ведь он направлялся в ваш дом. Он взглянул на окно вашего дома, увидел ваше лицо и резко повернул назад. Вы поняли, что он от вас уйдет, и выстрелили. Андреев скрылся в посадках. Пойти проверить, убили ли вы его или нет, вы не пошли, потому что в таком случае ваши повторные следы сразу бы выдали вас. Ведь вы таежный охотник и понимаете значение следов. Вы долго прислушивались и присматривались к тропке. Но там все было тихо. Тогда вы пошли к соседу за стеклом. Вот показания Липконоса, вы пришли к нему минут через двадцать после выстрела. Больше из дому вы не выходили, чтобы не вызвать чьих-либо подозрений. Дескать, ничего не знаю. Так было или не так?
Ряднов облизал губы и кивнул:
— По-вашему, так... Только не видел я его, не видел!
— Видели! — жестко сказал Ивонин и костяшками пальцев пристукнул по столу.
— Да не видел! — взмолился Ряднов. — И не мог я его убить! Не мог! Ведь не до конца же я все знал. И верил, и не верил... — Ряднов прижал руки к груди и стал медленно обводить взглядом лица присутствующих, суровые и неприступные. Что-то дрогнуло в нем, в груди заклокотало, и он склонил голову. — Ах, что ты наделала со мной, Анька! Что ж ты наделала...
— Ну как, Ряднов, призн
— По-вашему, выходит...
— Что значит «по-вашему»? Перед вами и нами факты. А они говорят, что убийца вы.
Ряднов встал, вытянулся по-солдатски и строго, раздельно произнес:
— Как хотите судите, что хотите делайте, но я не убивал. Не мог я убить человека. Пусть паршивого, но человека. — И вдруг сгорбился и растерянно, с великой надеждой поглядывая на людей в этой комнате — теперь явно враждебных ему людей, — прошептал: — Может, и в самом деле случайно? А? Ах ты горе какое...
Допрос длился еще с час, но Ряднов стоял на своем: он не убивал. Если доказано, что убила Андреева пуля-жакан из его ружья, это могло произойти только случайно.
С арестом он согласился:
— Это я понимаю: раз такое дело...
Он даже не попросил съездить домой за личными вещами, а сразу же вышел из комнаты, заложив руки за спину.
Начальство долго пересматривало протокол, вздыхало и, наконец, вынесло свой осторожный приговор:
