почти черными. Губы его плотно сжались, брови нахмурились, будто он припомнил что-то, что подтверждало бы ее слова. Но что? Свою вину? Свои преступления?

Грудь Мередит сжималась от боли, она не могла заставить себя освободиться из его объятий.

— Может быть, ты и права, — сказал он.

Ужасное разочарование охватило ее, пусть он и облегчил ей задачу. Она начала осторожно отодвигаться, но рука, обхватившая ее талию, не отпускала.

— Может быть, мы не сумеем зайти еще дальше, чем уже зашли, — продолжал он. — Безусловно, я не могу обещать тебе будущее. Это несправедливо по отношению к тебе. Как джентльмену мне следует отпустить тебя. Нам нужно сделать вид, что ничего этого не было, но я… я хочу….

Сердце у нее сильно билось, толчки крови мешали осознавать окружающее, но Тристана она слышала.

— Чего ты хочешь? — умоляюще шепнула Мередит, не зная, какой ответ хотела бы получить. Она совсем не была уверена, что знает, чего хочет.

Он ладонью придержал ее щеку и поцеловал куда-то рядом с глазом.

— Я хотел этой ночи, я хотел того, что нашел в твоих объятиях, здесь, в моей постели. Тристан поцеловал ее в щеку, и сердце у нее затрепетало. — Не знаю, может ли со мной еще случиться что-нибудь такое же хорошее, такое же правильное после… — Он покачал головой и оборвал себя. — Мне это было нужно, Мередит. Ты нужна мне.

Мередит переполняли эмоции, грозя затопить ее полностью.

— Так ты не можешь предложить мне будущее? Только это?

— Не могу. — Он сказал это так тихо, что она с трудом смогла расслышать. — Сейчас нет.

— Почему? — спросила Мередит, не в силах совсем заглушить в себе тайного агента.

Тристан отстранился. Какое-то время он молча смотрел на нее, и она начала думать — сейчас он признается, что его вовлекли в дурные дела. Объяснит то, что явно мучило его. Мередит задержала дыхание, моля Бога, чтобы так и произошло. Если бы он смог довериться ей настолько, чтобы рассказать всю правду, его можно было бы спасти. Исправить то, что он натворил.

Но он снова покачал головой:

— Мое будущее неопределенно.

— Никто не может знать своего будущего. Почему ты более неуверен в нем, чем кто бы то ни было другой? — спросила Мередит, борясь с желанием забарабанить кулачками по его груди, чтобы вынудить его сказать правду.

— По многим причинам. Но поскольку я не могу быть уверенным в собственном будущем, я не могу, оставаясь честным человеком, предложить тебе разделить его со мной.

Непролитые слезы жгли ей глаза, и она прикрыла их, чтобы он не увидел ее мучений. Весь мир обрушился на нее. Когда Тристан сказал о неуверенности в будущем, Мередит поняла, что это значит. Это была еще одна улика в ее растущем списке.

Но успокоившись, она твердо поняла, что не может отрицать того, что хочет стать частью его неясного будущего. Несмотря ни на что.

Это было плохо и никак не соответствовало ее характеру. Но Мередит не могла изменить этого, не могла побороть своих чувств, как ни старалась, не могла притвориться, что их не существует. Эти чувства становились все сильнее с каждой минутой, проведенной с Тристаном.

— Но ты все еще желаешь меня, даже если не можешь обещать мне ничего больше, чем вот этот момент? — спросила Мередит.

Он склонился к ней и поцеловал с той же страстью, что и прежде, со страстью, которую они разделяли оба. Мередит чувствовала, что он дал ей все, что мог. Но этого было недостаточно.

Ей было все равно. Она так долго отказывалась быть женщиной, женщиной с желаниями, сердцем… и надеждами, которые Тристан, казалось, мог осуществить.

— Я хочу тебя больше всего на свете, — признался он. — Но если ты не можешь принять такие условия, я пойму. Я не хочу мучить тебя и себя, вынуждая дать больше, чем ты в состоянии.

Замерев, он ждал ее ответа.

Чувства боролись с долгом. И чувства победили. Впервые за много лет. Она медленно запустила пальцы в его волосы и придвинулась к нему.

— Я возьму то, что ты дашь, и буду брать, пока ты будешь давать, — зашептала она. — Это сделка с дьяволом, я знаю, но я не могу отказаться.

Наступившее облегчение было осязаемо. Оно висело в воздухе, оно было написано на его лице, Мередит ощущала его в прикосновениях Тристана. Он лег на нее, и она сдалась его рукам, его губам. Мгновениям, которые принадлежали ей.

Когда она окажется далеко от этой кровати, она продолжит свое расследование. Но здесь, с ним она жаждет быть женщиной, женщиной Тристана.

А не тайным агентом.

Тристан барабанил пальцами по невысокому каменному ограждению террасы и смотрел на сад внизу. Мысли его витали далеко. Гости пили чай и болтали. Это было одно из последних сборищ. Тристан едва мог поверить, что две недели приема гостей подходят к концу.

Он окинул взглядом компанию и нашел Мередит. Его завораживало то, как она стояла, как изнутри светилось ее лицо, когда она улыбалась или смеялась чьим-то словам, как поднимала руку, чтобы откинуть с лица прядку волос.

Хотел бы Тристан знать, сохранятся ли их отношения, когда гости разъедутся. Он признался, что не может обещать ей будущего, но, возможно, когда он покончит со своим делом, а это должно произойти в ближайшие два дня, все изменится. Исполнив долг, разве он не заслужит немного счастья? Даже его отец не утверждал обратного.

А пока Тристан утешал себя мыслями о менее отдаленном будущем. О сегодняшней ночи с Мередит. На его губах то и дело появлялась улыбка. Улыбка, которую вернула ему она.

— Ты не такой, как всегда.

Тристан встрепенулся, услышав голос Филиппа. Прежде чем повернуться к другу, он сделал невозмутимое лицо.

— Не такой, как всегда? Чепуха какая-то. Я совсем не изменился.

Филипп склонил голову:

— Изменился. До сих пор я не замечал этого. Ты выглядишь не таким озабоченным.

Тристан нахмурился. Он надеялся, что произошедший в его душе переворот не отразится на его поведении, не будет замечен окружающими, особенно Филиппом, у которого были сомнения относительно Мередит.

— Если и так, то потому, что скоро с Девлином будет покончено. Вот и все, — объяснил он.

— Нет. Это нечто большее, чем облегчение. — Филипп покачал головой. — Ты выглядишь счастливым. Я давно не видел тебя таким.

Тристан колебался, он смотрел на преобразившуюся Мередит. Она явно чувствовала, что он наблюдает за ней. И потому медленно повернулась лицом к нему. Он увидел, что она улыбается.

— Это она. — Филипп сделал шаг назад. — Это Мередит Синклер.

— Ты несешь чепуху. — Тристан сложил на груди руки, стараясь выглядеть невозмутимым. — Я уже говорил тебе раньше, что мои отношения с Мередит — ширма, отвлекающая внимание Девлина.

Филипп поднял бровь:

— Ты лжешь.

Тристан хотел ответить, но друг жестом остановил его:

— Не надо перечеркивать все, что ты сделал, чем пожертвовал, из-за женщины! Особенно если учесть, что она может быть сообщницей Девлина!

Тристан сжал кулаки и сделал над собой усилие, чтобы ответить не слишком резко.

— Филипп, я знаю, что она не связана с Девлином. Ты единственный, кто так считает, — постарался он ответить как можно спокойнее.

Филипп указал рукой вниз:

— В это самое время она собирается связаться с ним.

Тристан повернулся и увидел, что Мередит приближается к Девлину. Ее улыбка выглядела совершенно естественно; она заговорила с Девлином и вела себя так, как могла бы вести себя любая другая гостья, но не дьявол в образе женщины. Тристан почувствовал горечь. Как мало Мередит знала об опасности, которой подвергала себя своим поведением. Разве только…

Тристан по крайней мере дважды сказал ей, чтобы она не подходила к Девлину. Правда, он не объяснил причины, но почему Мередит не послушала? Она что, совсем не считалась с ним?

Эта мысль не давала ему покоя. Разве не об этом говорил Филипп? О том, что Мередит знала о Девлине гораздо больше, чем Тристан хотел признать. Она не боялась Девлина, потому что была его союзницей.

— Нет, — пробормотал Тристан, отбрасывая от себя сомнения. Он не хотел, чтобы самое лучшее, что случилось в его жизни, оказалось втоптанным в грязь.

— Ты не можешь закрывать глаза на такую возможность только потому, что влюблен, — настаивал Филипп.

Тристан почувствовал, как напряглись его мышцы. Он не давал никакого названия чувствам, которые испытывал к Мередит, и не собирался делать этого. Ведь он и сам не знал, что случится с ним завтра. Лучше всего оставить все как есть: отказаться от нее сейчас было не в его силах.

Однако мысль, что он любит ее, теперь, когда слово было произнесено, не показалась ему совсем чуждой.

Он не удостоил Филиппа взглядом, продолжая наблюдать за Мередит, разговаривающей с Девлином.

— Я понимаю все, о чем ты говоришь, Филипп, и ценю твою заботу. Поверь, я отношусь к этому очень серьезно, хотя и не верю, что Мередит может быть единомышленницей такого человека, как Огастин Девлин.

— Тогда почему… — пробормотал Филипп, но замолчал, остановленный жестом Тристана.

— Через несколько дней наше дело будет закончено. Надеюсь, произойдет то, чего я добивался, и я смогу покончить с этим безумием. Скоро я все узнаю. — Тристан нахмурился — до него донесся смех Мередит. — Мое будущее, каким бы оно ни было, наконец, прояснится.

Мередит стояла на расстоянии вытянутой руки от Девлина; обычно осторожно направляя учтивый разговор в нужную сторону, она испытывала приятное возбуждение. Сейчас такая перспектива ужасала ее. Вдруг Девлин проговорится о чем-то, что можно поставить в вину Тристану? Что, если оправдаются ее самые ужасные страхи?

Улыбка