Пусть на первой книге рассказов капитана Тимофеева стояло посвящение Веснину, он, Веснин, автор десятка известных романов, так и не смог избыть непонятной тревожной ревности.
Тоже - тайна.
Он поднялся с сухого пня. Тайна. Как ее разгадать? Особенно при таком визге.
Визжала Надя.
До палаток Веснин добежал минуты за три, не больше. Позже он прикинул расстояние и сильно себя зауважал - недурной результат однако. Правда, на Детском пляже его обогнал Кубыкин.
– Я им ничего не давал, - на бегу прохрипел Кубыкин. - У меня на базе сухой закон. У меня даже припасов никаких нет. Это, наверно, Анфед сплавал в деревню.
Но Анфед в деревню не плавал и парфюмом ни от кого не несло. Просто Анфед, стоя по пояс в мутной воде, тащил на берег визжащую Наденьку. Дважды они шумно шлепалась обратно в воду, но Анфед от Наденьки не отступился, выволок ее и, как русалку, бросил в траву. Метрах в пяти на крутом обрывчике задумчиво стоял аккуратный Ванечка. На его тонких губах играла язвительная улыбочка.
– Ну ты! - возмущенно заревел Кубыкин с изумлением разглядывая мокрую Наденьку. - Визжишь, а живая!
– Дура, - в свою очередь оценил Надю Анфед, отряхиваясь как мокрая собака. - Нашла место для купания.
– Да я же не просто так! - Наденьку затрясло. - Я же хотела ее поймать. Там она, там! Я бы не стала просто так прыгать!
Вместе с Весниным на деревянный помост, с которого недавно прыгала Надя, поднялся и Кубыкин. Помост, резко обрывающийся в воду, служил при паводке причалом, но сейчас вода лежала низко. С реки несло листву, всякий мусор. Прыгать в такую воду могла только дура, тут Анфед был прав. Хотя… Если всмотреться, сквозь муть, сквозь неподвижность темной воды впрямь что-то просвечивало - неясное, пускающее тусклые блики…
Движение… Всплеск… Рябь сонная, солнечная…
– Спокойно! - рявкнул Кубыкин. - Анфед!
– Ну? - недовольно спросил мокрый Анфед. Он отжимал рубашку.
– Тута она!
– Кто она? - раздраженно спросил Анфед.
– Ну, она… - пояснил Кубыкин. И рассердился: - Я почем знаю?
– Ладно, - сказал Веснин. - Я пошел. Разбирайтесь сами.
– Да в чем разбираться? - спросил Ванечка.
А Наденька совсем расстроилась:
– Ты сам нырни! Сам нырни!
Удовлетворенно усмехнувшись, будто он и ждал чего-то такого, аккуратный Ванечка повернулся и, насвистывая, направился к кухне.
Веснин оглянулся.
Вода в речке стояла скучная, не было в ней никакой подводной солнечной ряби. Так… Мертвая муть… Палые листья мокрые…
Отвязав от мостков 'семерку' Анфеда, он бросил в лодку желтый спасательный жилет и оттолкнулся от берега.
Речка звалась Глухой.
Такой она и была - глухая.
Весла без всплеска уходили в темную воду, так же бесшумно вскидывались над водой. Кувшинки, камыши, шиповник по берегу…
Выбравшись на берег, на уже знакомый лужок, Веснин прошелся вдоль жухлой, действительно будто огненным шнуром выбитой полосы.
Вот это да!
Под жухлой травой земля оказалась рыхлой, перекаленной, будто жгли ее высокочастотным разрядом - у травы корешки обуглились.
Веснин ошеломленно покопался в земле. Взять горсточку на анализ?.. Надо бы… Засмеют? Подумаешь… Капитан Тимофеев тоже знал - над его стихами будут смеяться… Ну и что?… И вообще… Кому какое дело?.. Может, я почвоведением увлекся, Докучаева читаю, академика Прянишникова… Дожди начнутся, потом найди ее, эту полоску…
Не зря визжала в воде Наденька, подумал он. Видела что-то, серебрилось что-то в воде… И шар огненный пред взором Кубыкина… И мои вчерашние эксперименты с молниями…
Не приснилось… Ничего не приснилось…
Он молча сунул в карман кулек, свернутый из старой газеты, случайно оказавшейся в кармане. В кульке была прокаленная земля. Еще раз оглядев полянку, сел в лодку и оттолкнулся от берега, доверившись течению - пусть несет к морю, может хоть там нет такой духоты.
База поразила Веснина немыслимой вызывающей чистотой. Час назад тут все выглядело иначе. Окурки валялись, щепки. Возле кухни уж точно валялись консервные банки, а теперь тропинки были подметены, а трава чуть ли не расчесана. На кухне хорошо и вкусно пахло свежезаваренным чаем.
– Садись, - пригласил Ванечка. На базе все были на ты. И удивленно погладил тонкие усики: - Ишь, Кубыкин как расстарался.
Он имел в виду прибранную, с иголочки, базу.
– Действительно, - покивал Веснин и заметил подошедшему неслышно начальнику базы. - Что нас-то не предупредили? Метлой и мы махать можем.
Кубыкин запыхтел, странно бегая несколько округлившимися, как всегда выпуклыми глазами:
– Ну, это… Вы помашете… Знаю я вас…
И неопределенно повел плечом:
– Ночью слышали? Ветер… Посдувало кое-что в море… Так, лишнее тут прибрал… Вон мусор… Все еще в море плавает…
Кубыкин откровенно и трусливо врал.
Ветер? Ночью? - удивился Веснин, но почему-то слова Кубыкина не вызвали у него протеста. Ну врет, что с того? Кубыкин, он мужик авторитетный, ему можно. Томясь, опуская лживые глаза, сказал:
– Ага… Ночью вроде ветер шумел…
Ванечка поднял прищуренные глаза. Кажется, он был изумлен. Это что? Это писатель не верит Кубыкину? Кубыкин - не радио! Кубыкину можно верить!
Похолодев от неясных предчувствий, Веснин понял, что на базе впрямь что-то произошло. И Кубыкин, наверное, отнюдь не самое серьезное испытание.
Интуиция его не обманула.
Было так.
После обеда устроился с Кубыкиным на Детском пляже. Проигрывая третью партию, начальник базы авторитетно, хотя и не без некоторого лицемерия, заметил:
– Первейшая игра шахматы… Эта в смысле умственном, значит… Потом уже штанга… Верно?
Веснин кивнул рассеянно.
За спиной начальника базы уютно тянулись белые пески Детского пляжа, растворяющиеся незаметно в уродливых тальниках выступающего в море мыса. Никто никогда в те тальники не ходил - сыро, топко, злобные комары, но сейчас в тальниках что-то хлюпало и ворочалось. Боясь привлечь внимание Кубыкина к происходящему, Веснин всматривался незаметно - кто там хлюпает в лужах?
Анфед!
Хмур, озабочен, озирается быстро. Под мышкой мешок. Глянет из тальника, снова спрячется. Или потерял что-то или наоборот - ищет. И явно, явно озабочен, как бы его кто не засек в тех тальниках.
На пляже Анфед появился минут через двадцать, причем совсем с другой стороны - с дороги. Видимо след запутывал, не хотел, чтобы видели откуда пришел. Только о кедах не подумал - промокли они насквозь, и шел Анфед странно. Спортсмен, всегда держался прямо и независимо, а тут сгорбился, каждую ногу ставил осторожно, будто боялся споткнуться.
– Устал? - полюбопытствовал Кубыкин, упрямо расставляя фигуры для новой партии.
– Устал, - вздохнув, подтвердил Анфед.
– А рыбку словил? К ужину рыбка будет?
– Не будет к ужину рыбки, - еще горше вздохнул Анфед. Был он чем-то озабочен, часто оглядывался на тальники. - У меня поставки сняли. Из деревни кто-нибудь снял. И, видишь, мозоль натер… - он показал Кубыкину действительно натертую руку. - А поставки, может, и химики с соседней базы сняли, ищи их теперь…
– Да химики! - авторитетно подтвердил Кубыкин. - Я их знаю. И в армии у нас сержант всегда говорил - химики…
И спохватился:
– Мозоли-то как натер?
– Волна… Лодку так и водит вокруг якоря… Все время за весла хватаешься…
Веснин поднял голову. Море на много верст лежало плоское, тихое, как стекло.
– Ладно, - Кубыкин смешал фигурки. - В сон тянет. Пойду посплю с полчаса…
– И я, - обрадовался Анфед.
И снова Веснина поразило то, как Анфед шел - ступал на землю сразу всею ступней, старался ступать как можно тверже, даже палку какую-то подобрал, опирался на нее как старик.
