– Но если он умеет делать золото?
– Мы найдем золото без чернокнижников, - сказал епископ. - Брат Фридрих и брат Готфрид, следуйте за мной.
Внутри шатер был обставлен скромно. На полу поверх рогож лежал ковер, стояли складные, без спинок, ножки крест-накрест, стулья, на деревянном возвышении, свернутые на день, лежали шкуры, высокий светильник с оплывшими свечами поблескивал медью возле высокого сундука, обтянутого железными полосами. На сундуке лежали два пергаментных свитка.
Епископ знаком велел рыцарям садиться. Фридрих фон Кокенгаузен отстегнул пояс с мечом и положил его на пол у ног. Брат Готфрид установил меч между ног и оперся руками в перчатках о его рукоять. Откуда-то выскользнул служка в черной сутане. Он вынес высокий арабский кувшин и три серебряные чарки. Брат Готфрид принял чарку, епископ и Фридрих отказались.
– Ты говоришь, брат Фридрих, - сказал епископ, - что мессир Роман и в самом деле посвящен в секреты магии?
– Я уверен в этом, - сказал брат Фридрих.
– Если мы не убьем его завтра, - сказал брат Готфрид, - он с помощью дьявола может придумать нашу гибель.
– Я помню главное, - сказал Фридрих. - Я всегда помню о благе ордена. А мессир Роман близок к открытию тайны золота.
– Золото дьявола, - сказал мрачно Готфрид фон Гольм.
– Мессир Роман любит власть и славу, - сказал Фридрих. - Что может дать ему князь Вест?
– Почему он оказался здесь? - спросил епископ.
– Он дальний родственник князя, - сказал Фридрих. - Он был рожден от наложницы князя Бориса Полоцкого.
– И хотел бы стать князем?
– Не здесь, - сказал брат Фридрих. - Не в этой деревне.
– Хорошо, что он сжег башню, - сказала Анна. - Иначе бы они не стали об этом говорить.
– Что случилось в Смоленске? - спросил епископ, перебирая в крепких пальцах янтарные четки с большим золотым крестом.
– Тамошний владыка - византиец. Человек недалекий. Он решил, что дела мессира Романа от дьявола. И поднял чернь…
– Ну прямо как наши братья, - улыбнулся вдруг епископ Альберт. Взглянул на Готфрида. Но тот не заметил иронии.
– И кудесника пригрел князь Вест?
– Он живет здесь уже третий год. Он затаился. Он напуган; Ему некуда идти. В Киеве его ждет та же судьба, что и в Смоленске. На западе он вызвал опасное вожделение короля Филиппа и гнев святой церкви. Я думаю, что он многое успел сделать. Свидетельство тому - гибель нашей башни.
– Воистину порой затмевается рассудок сильных мира сего, - сказал епископ. - Сила наша в том, что мы можем направить на благо заблуждения чародеев, если мы тверды в своей вере.
– Я полагаю, что вы правы, - сказал брат Фридрих.
– Сохрани нас Господь, - сказал тихо брат Готфрид. - Дьявол вездесущ. Я своими руками откручу ему голову.
– Не нам его бояться, - сказал епископ. Не поднимаясь со стула, он протянул руку и взял с сундука желтоватый лист, лежавший под свитками. - Посмотрите, это прислали мне из Замошья неделю назад. Что вы скажете, брат Фридрих?
Рыцарь Готфрид перекрестился, когда епископ протянул лист Фридриху.
– Это написано не от руки, - сказал Фридрих. - И в этом нет чародейства.
– Вы убеждены?
– Мессир Роман вырезает буквы на дереве, а потом прикладывает к доске лист. Это подобно печати. Одной печатью вы можете закрепить сто грамот.
– Великое дело, если обращено на благо церкви, - сказал епископ. - Божье слово можно распространять дешево. Но какая угроза в лапах дьявола!
– Так, - согласился брат Фридрих. - Роман нужен нам.
– Я же повторяю, - сказал брат Готфрид, поднимаясь, - что он должен быть уничтожен вместе со всеми в этом городе.
Его собеседники ничего не ответили. Епископ чуть прикрыл глаза.
– На все Божья воля, - сказал он наконец.
Оба рыцаря поднялись и направились к выходу из шатра.
– Кстати, - догнал их вопрос епископа, - чем может для нас обернуться история с польской княжной?
– Спросите брата Готфрида, - сказал Фридрих фон Кокенгаузен. - Это случилось неподалеку от замка Гольм, а летты, которые напали на охрану княжны, по слухам, выполняли его приказ.
– Это только слухи, - сказал Готфрид. - Только слухи. Сейчас же княжна и ее тетка томятся в плену князя Веста. Если мы освободим их, получим за них выкуп от князя Смоленского.
– Вы тоже так думаете, брат Фридрих? - спросил епископ.
– Ни в коем случае, - ответил Фридрих. - Не секрет, что князь Вячко отбил княжну у леттов. Нам не нужен выкуп.
– Я согласен с вами, - сказал епископ. - Позаботьтесь о девице. Как только она попадет к нам, мы тут же отправим ее под охраной в Смоленск. Как спасители. И никаких выкупов.
– Мои люди рисковали, - сказал Готфрид.
– Мы и так не сомневались, что это ваших рук дело, брат мой. Некоторые орденские рыцари полагают, что они всесильны. И это ошибка. Вы хотите, чтобы через месяц смоленская рать стояла под стенами Риги?
– Разумеется, Жюль, - сказал Кин, - начинай готовить аппаратуру к переходу. И сообщи домой, что мы готовы. Объект опознан.
Кин вытащил из шара шарик. Пошел к двери.
– Я с вами? - спросила Анна, о которой забыли.
– Пожалуйста, - ответил Кин равнодушно. Он быстро вышел в большую комнату. Там было слишком светло. Мухи крутились над вазочкой с конфетами. В открытое окно вливался ветерок, колыхал занавеску. Анна подошла к окну и выглянула, почти готовая к тому, чтобы увидеть у ручья шатры меченосцев. Но там играли в футбол мальчишки, а далеко у кромки леса, откуда вчера вышло злосчастное стадо, пыхтел маленький трактор.
– Вы сфотографировали епископа? - спросила Анна, глядя на то, как пальцы Кина превращают шарик в пластинку.
– Нет, это первый в Европе типографский оттиск.
Он склонился над столом, читая текст.
– Читайте вслух, - попросила Анна.
– Варварская латынь, - сказал Кин. - Алхимический текст. Спокойнее было напечатать что-нибудь божественное. Зачем дразнить собак?.. «Чтобы сделать эликсир мудрецов, возьми, мой брат, философической ртути и накаливай, пока она не превратится в зеленого льва… после этого накаливай сильнее, и она станет львом красным…»
Трактор остановился, из него выпрыгнул тракторист и начал копаться в моторе. Низко пролетел маленький самолетик.
«Кипяти красного льва на песчаной бане в кислом виноградном спирте, выпари получившееся, и ртуть превратится в камедь, которую можно резать ножом. Положи это в замазанную глиной реторту и очисти…»
– Опять ртуть - мать металлов, - сказала Анна.
– Нет, - сказал Кин, - это другое. «…Кимврийские тени покроют твою реторту темным покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, который пожирает свой хвост…» Нет, это не ртуть, - повторил Кин. - Скорее это о превращениях свинца. Зеленый лев - окисел свинца, красный лев - сурик… камедь - уксусно-свинцовая соль… Да, пожалуй, так.
– Вы сами могли бы работать алхимиком, - ответила Анна.
– Да, мне пришлось прочесть немало абракадабры. Но в ней порой сверкали такие находки! Правда, эмпирические…
– Вы сейчас пойдете туда?
– Вечером. Я там должен быть как можно меньше.
– Но если вас узнают, решат, что вы шпион.
– Сейчас в крепости много людей из ближайших селений, скрывшихся там. Есть и другие варианты.
Кин оставил пластинку на столе и вернулся в прихожую, где стоял сундук с одеждой. Он вытащил оттуда сапоги, серую рубаху с тонкой вышивкой у ворота, потом спросил у Жюля:
– Ну что? Когда дадут энергию?
– После семнадцати.
– Знаете, - сказал Кин вечером, когда подготовка к переходу закончилась. - Давай взглянем на город еще раз, время есть. Если узнаем, где он скрывает свою лабораторию, сможем упростить версию.
Шар завис над скопищем соломенных крыш.
– Ну-с, - сказал Кин, - где скрывается наш алхимик?
– Надо начинать с терема, - сказал Жюль.
– С терема? А почему бы не с терема? - Кин повел шар над улицей к центру города, к собору. Улица была оживлена, в лавках - все наружу, так малы, что вдвоем не развернешься, - торговали одеждой, железным и глиняным товаром, люди смотрели, но не покупали. Народ толпился лишь у низенькой двери, из которой рыжий мужик выносил ковриги хлеба. Видно, голода в городе не было - осада началась недавно. Несколько ратников волокли к городской стене большой медный котел, за ними шел дед в высоком шлеме, сгорбившись под вязанкой дров. Всадник на вороном жеребце взмахнул нагайкой, пробиваясь сквозь толпу, из-под брюха коня ловко выскочил карлик - княжеский шут, ощерился и прижался к забору, погрозил беспалым кулаком наезднику и тут же втиснулся в лавку, набитую горшками и мисками.
Кин быстро проскочил шаром по верхним комнатам терема - словно всех вымело метлой, лишь какие-то приживалки, сонные служки, служанка с лоханью, старуха с клюкой… запустение, тишь…
