Всю ночь рвались бризантные снаряды.Шли на восток усталые полкиИ думал я под грохот канонады —Вот казнь моя за все мои грехи.Но смерть прошла в торжественном параде.Чтоб через год ко мне вернуться вновь.И думал я, в её глазницы глядя, —Вот казнь моя за пролитую кровь.Но для меня должно быть смерти нету.Опять живу, опять пишу стихи,И о тебе мечтаю до рассвета —Вот казнь моя за все мои грехи.ЧасовойКавалерийский полк ускакал.Сапёры взорвали мост,А часовой на скале стоял.Не смея покинуть пост.Внизу — камнями гремел поток.Вверху — парили орлы.Он мог бы спуститься, но он не могСпуститься со скалы.И так он будет стоять на посту.Не отступая впредь,И будут в глаза ему, на лету.Горные орлы смотреть.Парк МонсоШумит над парком непогода.Не утихает ни на миг.На скамейку возле входаСадится сгорбленный старик.Что дождь ему — что ветра свист?Уже давно кичиться нечем,И падает ему на плечиКак эполет, холодный лист.Чей это стон? Но это не стон человека —Это шелест склонённых знамён.Это миф умирает двадцатого века.Миф, доживший до самых тяжёлых времён.Ну и что ж? Раздадим свои знанья учащимся,А безумные страсти отправим в архивИ с тяжёлой лопатой за гробом потащимсяХоронить-засыпать неудавшийся миф.Она сказала: — Вот и осеньИ клёны жёлтые давно.Забросим же тоску, забросим!А он ответил: — Всё равно.Она сказала: — Ты печален.Ты вечно чем-то огорчён.О чём ты думаешь ночами?А он ответил: — Ни о чёмОна сказала: — Годы этиНе возвратить: такая грусть!Мы потеряли всё на свете!А он ответил: — Ну и пусть!Я всю ночь просидел без спичек.И казалось, что из меняМатематик великий вычелПраво жить до другого дня.Я готов был пойти на это.Нo вот тут-то ты и вошёл.Милый, маленький луч рассвета —Золотистый небесный шелк.Я не видел, когда вошел тыВ щель дырявых моих дверейИ дотронулся лапкой жёлтойДо больной головы моей.Наклонясь надо мною низко.Раздвигая ресниц кусты.Дружелюбным участливым пискомУтешать меня начал ты.Ты сказал: — Будь, приятель, честным.Солнцу в очи смотреть не трусь.Грустно?! Ну и что же, и пусть!Проживёт в твоём сердце тесномРядом с гордостью и эта грусть.…И подняв затемнённые шторы.Забывая ночную страсть,Я увидел рассвет, который
