пропагандистов, использовался немцами на пропагандистской работе. Был лектором пропагандистской школы, заместителем начальника этой школы и заместителем начальника отдела пропаганды штаба «казачьих» войск…

Будучи пропагандистом, Давиденков читал лекции и помещал в немецких газетах, издававшихся на русском языке, статьи и заметки антисоветского содержания и, кроме того, написал и издал несколько брошюр под заголовками «Казаки и русское освободительное движение», «Дом родной» и другие, в которых клеветал на органы Советской власти и призывал к вооружённой борьбе против Советского Союза…

За свою активную службу в немецкой армии был награждён немцами двумя медалями…»

Здесь, видимо, целесообразно дополнить информацию о творческой деятельности Н.С. Давиденкова в военные годы. Проживающий ныне в г. Париже (Франция) известный в зарубежье писатель и публицист В.А. Рудинский в конце 1998 года в письме ко мне, в частности, писал: «…О Давиденкове ведь очень, очень много в эмиграции писалось! Писал о нём и я. Есть ещё люди, лично его знавшие, в том числе и во Франции.

Писал он тоже очень много: стихи, статьи, рассказы и даже роман, который в рукописи читал в Берлине. Название было, если не путаю, «Трус». И там была история провокатора в ЛГУ…»

Судя по материалам уголовного дела, как в ходе предварительного следствия, так и на заседании военного трибунала Н.С. Давиденков предъявленные ему обвинения признал. Вместе с тем я хотел бы обратить внимание читателей на то обстоятельство, что ни на следствии, ни на заседании военного трибунала против Н.С. Давиденкова не было выдвинуто никаких обвинений в участии в боевых действиях против частей Красной Армии или партизан как на территории СССР, так и за его пределами, в участии в карательной деятельности против граждан СССР или других государств (выделено мною — К.Х.).

Однако прошло менее года и против Н.С. Давиденкова выдвигается новое обвинение, в частности, в том, что он «…отбывая срок наказания в Новосибирском пересылочном пункте ИТЛ и Кривошоковском отделении ИТЛ, являясь непримиримым врагом Советского государства, стал на путь организованной борьбы с Советской властью. На протяжении мая и июня месяца 1946 года пытался (обратите внимание на эту формулировку — «пытался» — К.Х.) создать в лагере контрреволюционную повстанческую группу из заключённых, осужденных за контрреволюционные преступления, бытовые преступления и из рецидивистов, отбывающих наказание в лагере, и с указанной группой совершить побег, разоружив охрану лагеря…»

31 августа 1946 года специальным лагерным судом исправительно-трудовых лагерей и колоний МВД Новосибирской области Н.С. Давиденков был признан виновным в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 19-58-2 и 58–10 УК РСФСР и осужден к 10 годам исправительно-трудовых работ.

И вот здесь, как мне представляется, для нас, безусловно, представляет интерес, как сам Н.С. Давиденков объясняет свою позицию, свои взгляды и настроения, истолкованные следствием и судом как антисоветские и послужившие поводом для его нового уголовного преследования. Тем более, что эти объяснения были изложены Н.С. Давиденковым уже после предъявления ему нового обвинения.

«…И в настоящее время я не оставил своих взглядов, которые были у меня до прибытия на советскую территорию. Эти взгляды, в основном, заключаются в следующем.

Со времени пребывания на курсах пропагандистов РОА в Дабендорфе я утвердился в воззрении, что советский строй не является демократическим.

Я считал, что свобода слова, печати и собраний, гарантированные в Конституции, на деле не осуществляются. Граждане СССР, с моей точки зрения, не имеют возможности свободной критики, которая преследуется по закону… Не обеспечивается возможность свободного изложения своих взглядов в печати и на собраниях. Даже незначительная критика существующею положения приводит к привлечению к уголовной ответственности. Законы, карающие за политические преступления, за расхищение социалистической собственности, за уход с места работы, я также считаю чересчур суровыми.

В области литературы я считал недопустимым зажимание творческой инициативы отдельных писателей и поэтов, существование художественных произведений, написанных по «социальному заказу» (подобно произведений Безыменского или Гладкова) за счёт снижения их художественной ценности.

В области науки я считал необходимым проявление терпимости по отношению к нематериалистическим течениям и теориям, считал неверным преподавание лишь одной философии — диалектического материализма.

Я считал, что только в борьбе различных точек зрения могут развиваться сознательно и самостоятельно мыслящие люди. Мне казалось, что культурный уровень народа уже достаточно высок для того, чтобы правительство допустило истинную свободу слова и печати, подобно тому, как допущена свобода совести. Мне казалось, что давно уже пришло время большей объективности в философии и раскрытия творческих возможностей молодых учёных.

В области экономики я стоял на точке зрения развёртывания широкой частной инициативы, направленной на увеличение прожиточного минимума, на улучшение и удовлетворение насущных потребностей масс трудящихся.

Мне казалось, что ввиду надвигающейся угрозы новой войны, все эти перемены должны быть произведены, чтобы вырвать из рук англо-американцев их основное пропагандистское оружие — лозунг демократизации.

При этом, со времени моего пребывания на территории, оккупированной немцами, до сегодняшнего дня я не ждал и не жду от каких бы то ни было иностранных интервентов ничего, кроме прямой колонизации России…»

На этом вновь прервём «повествование» Н.С. Давиденкова, записанное следователем, и зададимся вопросом, искренен ли он?! Прежде, чем попытаться ответить на этот непростой вопрос познакомимся с одним из многих написанных Н.С. Давиденковым стихотворений:

Перечитайте стихотворение ещё раз! Что, прежде всего, ощущаешь?! Чувство большой и искренней гордости автора за свой, русский, народ, за своё многострадальное Отечество!

Опубликовано же это стихотворение в 1944 году в газете «Казачья лава», издававшейся в г. Берлине (Германия) «Главным управлением казачьих войск».

Кроме того, не будем забывать о том, что излагалась указанная личная позиция, личные взгляды Н.С. Давиденкова в момент, когда шло следствие по уже предъявленному ему обвинению в «антисоветской агитации и пропаганде». Облегчало ли подобное откровенное, чистосердечное «повествование» положение подследственного?! Очень сомневаюсь! Однако, несмотря ни на что, смело и чётко изложив свои, выстраданные годами испытаний и нелёгких раздумий взгляды и оценки положения в СССР в 30-40-е годы, Н.С. Давиденков, опередивший в своих выводах и предложениях время более чем на пятьдесят лет, делает не вызывающее, на мой взгляд, сомнения в его искренности заключение, фактически подтвердив