Клавдии в отношении к народу были не только непримиримы и надменны, но еще и враждебны. Будучи патрициями, они постоянно вступали в настоящие схватки с трибунами, отличались в борьбе против Гракхов, защитников народа. Младенчество и детство Тиберия прошло в тревожных переживаниях, ибо его родители, которых он повсюду сопровождал, находились в бегстве. Став взрослым, он имел возможность наблюдать то, что назовут «веком Августа». Век этот лично для него обернулся триумфом – ведь в 4 г. н. э. Август, хотя и неохотно, но все ж усыновил его, признав первым своим преемником. Практика усыновлять наследника была введена Римом как важный элемент укрепления государства (по сути, той же дорогой пошла, кажется, новая Россия).

Фактор наследования стал со временем играть все большую роль в истории. Дж. Бейкер отмечает исключительное значение этого фактора для судеб стран и народов: «Вся политическая история европейских государств в ближайшие две тысячи лет переплеталась с проблемой наследования поста главы государства. Дом остгота Теодориха не мог соответствовать этому условию, и остготское королевство в Италии погибло; вестготы Испании также не могли с этим справиться, и готское королевство пало; франки прорвались к власти в результате родовой доблести Меровингов и Арнулфингов; англичане, когда утратил значение сильный дом англов в Мерсии, едва сохранились из-за более слабой линии правящего дома Уэссекса. Нет большего заблуждения, чем полагать, что проблема престолонаследия – вопрос искусственный и неважный. От этого зависит постоянство созидательного управления государством, и в этом состоит сущность самого государства. Впервые это показал нам Рим, когда пытался воссоздать себя с помощью активной творческой деятельности интеллигенции, мы видим на примере Гая Гракха, отречения Суллы, убийства Гая Юлия Цезаря, как эти попытки постоянно терпели поражение и постепенно сходили на нет. Мы видели, как безуспешно бился над этой проблемой Август, стремясь продолжить систему принципата, и в полной мере мы могли наблюдать это на примере проблем Тиберия и борьбы, которую он постоянно вел. Жизнь и благополучие сотен миллионов людей, возникновение и исчезновение целых государств зависят от разрешения этой проблемы. Ибо, кроме всего прочего, проблема включает в себя власть, которая в состоянии управлять или, напротив, утрачивает контроль над могуществом различных партий и их интересами». Считаю что эту оценку можно приложить и к нынешнему времени, и к нашей с вами стране… Россия, будучи страной крайностей, очень чувствительна к личности вождя. В руках гения, творца, мудреца страна станет могучей, свободной, богатой и счастливой, в руках негодяя, вора и глупца страна подобна чудовищу, под властью которого все вокруг рушится и кровоточит, а среди людей правят горе, страдания, нищета и смерть.

Г. Семирадский. Римская оргия времен цезаризма

Тиберий рос и мужал в характерной римской обстановке тех лет. Мужественно воевал, получал заслуженные овации и триумфы, участвовал в ряде судебных процессов, выполнял поручения императора и выступал как госчиновник… В личной жизни он не был счастлив, ибо власть наложила тяжелый отпечаток на его личную жизнь. Женившись на Агриппине, дочери Марка Агриппы, он жил с ней в согласии и имел от нее сына. Ждал и еще одного ребенка. К жене он был привязан всем сердцем, но ему пришлось с ней расстаться. Так приказал император Август.

После расставания с женой, которую выдали замуж за другого, он должен был немедленно жениться на дочери Августа, Юлии. Юлия, как упоминалось, была известна как редкостная шлюха… Представьте себе, как «обрадовался» Тиберий, глядя на подобное «благодеяние» Августа. Но в Риме власть всегда стоила не то что одной жены (пусть и развратницы), а дюжины жен и кучи детей в придачу. Вскоре Тиберий узнал, что новая жена осуждена за разврат и прелюбодеяния, и Август от его имени сам же и дал ей развод. Считая себя «посаженным отцом» Юлии, он был свято убежден, что вправе приказывать, кого брать в жены, а кого нет (тем более когда речь шла о близких). Как говорится, Август дал – и Август взял.

Образовательный и культурный уровень Тиберия был не очень высок. Тот не был большим поклонником науки и культуры. Правда, одно время он оказался постоянным посетителем философских школ и чтений. Но однажды вдруг ему пришло в голову вмешаться в жаркий спор философов. В горячке спора кто-то, не обратив внимания на звание и чин, осыпал его бранью, послав куда подальше. Тиберий незаметно ушел, а затем вернулся с ликторами и приказал бросить обидчика в тюрьму. Мораль проста: если ты император, не ходи к философам, а если уж пошел, то смири гордыню и терпи все их наскоки и дерзкие словечки. Если же ты философ и историк, то старайся попридержать свой язык. Если это тебе не по нраву и ветер свободы вскружил тебе голову, если того требуют интересы родины, что ж, тогда будь готов заплатить свою цену – жди, когда к тебе «придут ликторы».

Голова Тиберия. Бюст из Фаюма

В результате не столько лавирования, сколь тщательного выполнения своих служебных обязанностей, Тиберий получил то, что хотел. Сказать, что он особо рвался к власти, нельзя, зная, что он даже стремился отойти от дел (и до своего утверждения императором и после). Тем не менее для многих были очевидны и его достоинства – скромность, расчетливость, отвага, ум и т. д. Не исключено, что некоторые из этих качеств были как бы его маской, но все это вполне в духе Рима. Конечно, интересно знать, почему в наследники цезаря попадают те, а не другие. На эту тему даже можно было бы написать целое сочинение. В случае с Тиберием произошло следующее… Хотя Август и осуждал его жестокий нрав и будто бы даже однажды заявил: «Бедный римский народ, в какие он попадает медленные челюсти!», тем не менее цезарь прекрасно видел и очевидные его достоинства. Главное же, что его заботило, – найти человека, который бы привел Рим к славе и благоденствию (по-римским канонам и представлениям). Светоний справедливо сказал об этом решении Августа (о его наследнике): «И все-таки я не могу поверить, чтобы такой осторожнейший и предусмотрительнейший правитель в таком ответственном деле поступил столь безрассудно. Нет, я полагаю, что он взвесил все достоинства и недостатки Тиберия и нашел, что его достоинства перевешивают, – тем более что и перед народом он давал клятву усыновить Тиберия для блага государства, и в письмах несколько раз отзывается о нем как о самом опытном полководце и единственном оплоте римского народа». Есть и строки Августа к Тиберию, где он высказывается о нем словами стихов Энния и Гомера, в первом случае называя его тем, кто «один неусыпностью выправил дело», а во втором приводя стих из Гомера: «Если сопутник мой он, из огня мы горящего оба с ним возвратимся: так в нем обилен на вымыслы разум».

Понятно, что нравы и поведение цезаря меняются по мере того, как укрепляется его власть. Редко кто настолько мудр и демократичен из сильных мира, чтобы пребывать в одном и том же состоянии вне зависимости от того, что на нем – тога ли цезаря или рубище нищего и плебея. Тиберий терпеть не мог лесть, он сразу же ее обрывал, а льстецов бранил и поправлял, да и вообще старался не подпускать их к себе. Когда его однажды назвали «государь», он попросил, чтобы его не оскорбляли. Он стойко, спокойно и терпеливо сносил злословие и оскорбительные стишки, говоря, что в свободном государстве должны быть свободны и мысль, и язык.

Вилла Тиберия на Капри

Долгое время его действия шли в русле государственности и законности. Он интересовался всеми делами, заботился о государственном благе, следил за тем, чтобы чиновники не запускали руку в казну, наместникам в провинциях старался внушить, что хороший пастух стрижет овец, а не сдирает с них шкуры. Тиберий был скромен в получении почестей (запрещал посвящать ему храмы, отверг звание императора и прозвище отца отечества, за-претил называть месяц «Тиберием», вел себя крайне скромно с сенаторами). Но истории был знаком и другой Тиберий… Видимо, на него повлияли сами условия политической жизни и борьбы. Вспыхнули два мятежа (в Иллирике и Германии). Войска предъявили немало чрезвычайных требований, германцы не желали признавать его, хотели, чтобы императором стал Германик. В основе недовольства войск были скорее социальные причины (они требовали почетной отставки после 16 лет службы, оплаты по одному денарию в день, немедленного выхода на пенсию ветеранов и т. д.). Но когда стало известно, что солдаты убивают офицеров (центурионов), Тиберий заволновался. Он стал угрюм и недоверчив, говоря: «я держу волка за уши». Мятеж армейских масс – самое серьезное, что может случиться в военном государстве, каковым являлся Рим (и каковым долгое время была и, видимо, все еще остается Россия). Полагаю, что эти события, а также разного рода интриги, равно как и потеря двух сыновей (Германик скончался в Сирии, Друз – в Риме), резко изменили характер, поведение императора. Он стал более подозрителен, окружил себе преторианцами и стал сурово расправляться с недовольными.

Когда толпа потребовала от наследников умершего центуриона немалых денег на гладиаторские игры (в Полленции), он подвез туда два легиона и бросил большую часть черни и зачинщиков «в вечное заточение». Он всегда был скуп и бережлив, но тем не менее давал деньги на шпионов. Возникла целая система доносительства. Храмов он не строил, ни разу не устроил игр для римлян! Любимейшим его занятием с течением времени стало отбирание денег у самых богатых людей. В Галлии, Испании, Сирии, Греции, Риме он отбирал их имущества по самым пустым и бесстыдным поводам и наговорам. У парфянского царя Вонона, что был изгнан соплеменниками и надумал отсидеться в Антиохии под защитой римской власти, он вероломно отобрал его казну, а его самого умертвил. Думаю, в нем и раньше жила эта жестокость. Ведь обучавший его красноречию Феодор Гадар-ский как-то сказал о нем, что Тиберий – это «грязь, замешанная кровью».

Арка Тиберия в Оранже

Рядом с ним все время ходила смерть… Все привыкли жить в этой атмосфере страха. Автор биографии Тиберия подмечает эту странную и зловещую особенность его правления… Разногласия между Друзом и Сеяном закончились на девятом году правления Тиберия смертью Друза, последовавшей после краткой болезни. Рим тому не удивился, ибо знал нравы властителя. За два года до своей смерти тот был консулом вместе со своим отцом. Не надо было быть и пророком, чтобы предсказать: грядет неминуемое несчастье. Все помнили: ранее Публий Квинтилий Вар исполнял консульские обязанности вместе с Тиберием в 13 г. до н. э., и все знали, что случилось с Варом. И Гней Пизон был консулом в 7 г. до н. э. вместе с Тиберием, все знали, что случилось с Пизоном. И Германик был консулом вместе с Тиберием в 18 г., все помнили, что случилось с Германиком. Когда четвертый человек, бывший консулом вместе с Тиберием, умер два года спустя, предсказатели только качали головами. Быть консулом в паре с Тиберием – зловещий знак. Кто будет пятым? В Риме вокруг Тиберия постоянно витали интриги. Тогда он оставил ненавистную столицу и поселился на Капри. Мужи Рима любили путешествовать, делая это за счет порабощенных народов. Сенаторы не утруждали себя общественной работой, проводя время в веселых забавах, занимаясь интригами и добыванием денег.

Позже произошло то, о чем говорилось. Со времен императора Тиберия власть в Риме претерпела большие изменения. Пожизненный император низвел все магистраты на уровень обычных пешек. Он поручил выборы магистратур сенату. Народ стали созывать только для сообщения результатов выборов. Все сосредоточилось в руках лиц, назначенных императором (легаты, прокураторы, префекты). Сенат при выборах стал смотреть в рот главе государства. Если тот рекомендовал кого-то в консулы и преторы (губернаторы), их беспрекословно выбирали. Со времен Нерона эти должности стали «даром императора». Короче говоря, от демократии и республиканской формы правления осталась одна лишь фикция. Большая политика все более походила на откровенный разбой или грабеж (впрочем, и раньше она была ничуть не лучше). Политические мужи готовы были удавить, зарезать, ограбить конкурента. Сенаторы, люто ненавидя друг друга, только и мечтали при первом удобном случае разделаться с соперником. Охота за состояниями стала главной работой. Римские цезари показывали всем пример, приговорив богатых римлян к смерти (в том числе сенаторов), дабы завладеть их деньгами. Цицерон знал, когда говорил: «Сенаторы, здесь, среди нас, …есть люди, помышляющие о нашем поголовном избиении…», и далее: «Шире, чем это думают, рассеяны семена зла; оно не только охватило Италию, но уже и проникает за Альпы, уже, незаметно распространяясь, образовало гнезда во многих провинциях».

Калигула перед императором Тиберием и Ливией

Умирал Тиберий всеми ненавидимый и покинутый, зная, что его смерти ждут не дождутся. Вряд ли его утешала мысль, которую он же часто высказывал сам: «Принцепсы смертны, государство вечно!» Это было крайне слабое утешение для человека, который увидел крах всех своих надежд (и смерть преемников). Умирал он на вилле Лукулла в Мизене, все никак не решаясь отдать консулу Гаю Понтию Нигрину перстень с печатью (знак власти), и даже вновь надел его себе на палец. Гай, полагая, что тот мертв, во время обморока старика сорвал кольцо. Возможно, умирающего Тиберия переполняли те же чувства, что и у другого властителя. Тот валялся несколько часов кряду на полу дачи в ледяном безмолвии. Консулы в страхе трепетали, когда им показалось, что «хозяин» все еще жив. Знакомая нам по недавней истории картина! Полагаю, наибольшим наказанием Тиберию стало то, что после него власть попала в руки Калигулы, который станет «Немезидой Рима».

Наряду с этим нельзя не сказать и о том, что, пожалуй, ни одному принцепсу в Риме не сопутствовал такой поток клеветы, как Тиберию. Тацит и особенно Светоний не пожалели самых темных красок, описывая различные пороки, что будто бы сопровождали жизнь императора на о-ве Капри. Светоний уверяет, что на Капри тот «завел особые постельные комнаты, гнезда потаенного разврата», где толпы девок и мальчишек совокуплялись по трое, изобретая тут самые сладострастные способы, «возбуждая этим зрелищем его угасающую плоть». Тиберий якобы украсил свои спальни картинами и статуями «самого непристойного свойства» и разложил в них книги Элефантиды в качестве наглядного пособия, чтобы «всякий в своих трудах имел под рукою предписанный образец». В лесах и рощах он повсюду устроил «Венерины местечки», где в гротах и между скал молодежь спокойно могла предаваться любви, за что его и стали называть «козлищем» или «старым козлом» (что было созвучно и названию острова Капри – «caprineus»). Светоний обвиняет его в том, что Тиберий склонен был забавляться с мальчиками «самого нежного возраста, которых называл своими рыбками и с которыми забавлялся в постели». Эти и другие случаи он, и сам бывший любителем пикантных сцен и историй, описывает с видимым удовольствием. Тут возникают растленные мальчики и погубленные несовершеннолетние девственницы, которых по приказу Тиберия перед казнью (прежде чем удавить) растлевал палач, и многочисленные казненные люди, приговоренные к смерти без каких бы на то оснований. Говорилось о месте, откуда по его приказу после долгих и изощренных пыток