большое расстояние, и самолет-разведчик способен обнаружить радары за пределами их зоны видимости. А поскольку РЛС работают в активном режиме, их практически невозможно замаскировать.
Конструкция и способы защиты зенитных радаров от радиоэлектронных способов подавления постоянно совершенствовались, порой ненадолго превосходя возможности постановщиков помех. Но если сначала удавалось достаточно эффективно «ослепить» РЛС ЗРК пассивными или активными помехами, то впоследствии это мероприятие приносило лишь временный успех и стоило довольно дорого. Наиболее оптимальным способом стало так называемое огневое подавление. То есть, выведение РЛС из строя на длительный срок в результате применения оружия или ее уничтожение.
При нормальной организации системы ПВО безнаказанно использовать в этих целях неуправляемое авиационное вооружение (пушки, бомбы и НАР) просто нереально: необходимость визуального контакта летчика и цели не оставляет первому шанса выиграть в поединке. Современные ЗРК в этом случае способны несколько раз подряд уничтожить самолет или вертолет, прежде чем те успеют приблизиться к РЛС на дальность прямого выстрела.
Применение специальных авиационных УР с ПРГСН оказалось эффективнее. Их интенсивная разработка в СССР, госиспытания и последующая доводка потребовали устроить в конце 1960-х гг. на полигонах «Тургай», «Теректа» и «Макат» специализированные площадки, оборудованные наземными радиолокационными мишенями (РЛМ), и создать специализированные подразделения. С конца 1960-х гг. подразделения РЛМ вооружали отработавшими свой срок отечественными наземными РЛС кругового обзора, состоявшими на снабжении подразделений РТО ВВС, а также РТВ и ЗРВ ПВО. Это были импульсные шестиканальные комплексы П-30 и П-35 практически всех последних мобильных модификаций.
Наземная трехкоординатная РЛС П-30 «Хрусталь» с радиусом зоны обзора 170-180 км была разработана в Москве в ОКБ-37 Министерства вооружений (главный конструктор
В.В. Самарин) и в 1955 г. поступила на вооружение Советской Армии. Спустя три года на заводе №37 ГКРЭ ее модернизировали под руководством того же главного конструктора, а с 1959 г. наземная РЛС П-ЗОМ «Сатурн» поступила на вооружение ВВС и ПВО. Параллельно с этим в том же коллективе разработали и практически одновременно с ней приняли на вооружение двухко-ординатную РЛС П-35 «Дренаж» с радиусом зоны обзора 350 км, ас 1961 г. начались испытания П-35М «Сатурн-У», модернизированной на заводе №588 МГСНХ (более известен как ЛЭМЗ – Лианозовский электромеханический завод).
Между тем серийные радары далеко не во всем отвечали специфическим требованиям работы РЛС-мишеней. В 1967-1968 гг. на ЛЭМЗ провели работы по темам «Мишень», «Кабель» и «Мишень-2». В ходе их под руководством главного конструктора
Д.Д. Сердюка и его заместителя Н.М. Же-лезнякова серийные РЛС кругового обзора П-35М адаптировали к требованиям РЛМ. В основном это затрагивало вопросы специфики боевой работы экипажей (дистанционное управление и контроль), для чего пультуп-равления радара требовалось максимально удалить от позиции РЛМ (в зону безопасности). На первом этапе работ выносную аппаратуру ДУС (дистанционного управления станцией) соединяли с мишенью 400- и 600-метровыми кабелями. Однако на большое расстояние рассчитывать не приходилось – сигналы управления в кабеле сильно затухали. В этих условиях о «подконтрольных микроамперах» речи и быть не могло. На втором этапе работ РЛМ с постом управления в 12-15 км состыковали через аппаратуру «Дятел-С» по радиолинии. При этом единственную штатную частоту запуска радара дополнили еще несколькими.
Результаты «знакомства» РЛС-мишени с противорадиолокационными ракетами среднего калибра – Х-27, Х-28 или Х-58. Правда, БЧ УР при этом были инертными, однако РЛМ уничтожена по-настоящему.
Со второй половины 1970-х гг. на довольно популярных РЛМ П-35 (диапазона «литер В») использовали компактный блок запуска «Режим», разработанный капитаном ГК НИИ ВВС Ю.С. Бакумцевым, с набором даже самых немыслимых частот запуска, а также с возможностями автоматического режима «мерцания» одной и более РЛС с дискретно регулируемым временем излучения и пауз между ними. Таким образом, необходимость в дистанционном управлении этими радарами-мишенями отпала. Между тем осложнилась другая проблема в совершенствовании РЛМ – объективный контроль основных параметров станции. Для этого до середины 1980-х гг. на полигонах использовали регистрационные фотокамеры РФК-5, устанавливаемые на штатных шкафах ДУС в индикаторных машинах и снимающие с частотой 1 кадр за 10 с дату работы, текущее время, шкалы приборов контроля мощности шести передатчиков, общее напряжение питания по сетям 50 и 400 Гц, а также положение переключателя числа оборотов вращения при-емо-передающей кабины (ППК) и положение обоих антенных зеркал по углу места.
Как правило, индикаторные машины на позиции РЛМ относили от излучающей ППК на 20-40 м в сторону, перпендикулярную курсу пуска, чтобы при наведении ракеты точно в цель кинопленка объективного контроля сохранилась. В жизни бывало и с точностью до наоборот – прямое попадание в командирский ЗИЛ, а не во вращающуюся кабину с антеннами. Далеко не всегда списанные в утиль станции были способны работать в штатном режиме. У многих из них отказывала «наиболее нежная» аппаратура автоматики и дистанционного управления из индикаторной машины. Запчастей в условиях весьма скверного снабжения ВВС по линии Войск связи, автомобильного управления и ГРАУ «мишенщикам» было просто не положено – «зачем чинить, все равно у вас всю технику расстреляют…»
В итоге станции приходилось включать в «запретно-упрощенном режиме» – при закороченных блокировочных контакторах на дверцах шкафов передатчиков и используя принудительное поджатие и фиксацию расчехленных реле и автоматов. Из ППК, вращающейся со скоростью 6 об./мин, выскакивали уже на ходу. Особого искусства требовало, наоборот, умение заскочить во вращающуюся кабину – мешало нижнее зеркало размахом 8 м, скользящее у самой земли. Одни поначалу так и бегали, спотыкаясь о жгуты кабелей, вокруг лафета ППК за постоянно ускользающими ступенями трапа, других било по ногам или по спине волноводами нижнего облучателя или расчалками зеркала антенны.
Позже приспособились вплотную подбегать к 17-тонной «избушке Бабы- Яги», когда она поворотилась задом, пригибаться, пропуская над головой механизмы качания нижнего зеркала, и сразу вскакивать на боковой домкрат лафета к подъезжающей второй ступеньке трапа (на первой его ступеньке можно было расстаться с каблуками). Ни о какой защите от излучения (практически в упор) СВЧ-энергии речи не шло. Офицеры и солдаты были молодыми, здоровыми и бесшабашными. К тому же ППК РЛМ, в отличие от штатных однотипных РЛС, на боевых позициях стояли не на высоких буграх, а на ровной земле, правда, перепаханной воронками от ракет и с выжженной вокруг травой.
В начале 1980-х гг. фотоконтроль параметров работы РЛМ П-35 и П-35М признали устаревшим – долгое время доставки и обработки фотопленки (далеко не всегда идеального качества), трудность просмотра (в отдельном темном помещении) и несогласованность по системе единого времени с остальными средствами траекторных измерений. На смену кинокамерам пришли средства телеметрического контроля практически в реальном масштабе времени.
Каждой боевой работе (пуску УР с ПРГСН) обычно предшествовало несколько облетов станции носителем с ракетой на борту для выяснения – видит или не видит она «работу земли». Когда новой ракеты еще вообще не существовало, вертолет – летающая лаборатория – носил
