Тут она услышала шаги, поскрипывание дерева, и вот, выйдя из-за маяка, появились Джаго, Бентон и Рафтвуд с длинной лестницей. Следом за ними шел Тремлетт с лестницей покороче — эта была всего футов двенадцать. Кейт обратилась к Бентону:

— Нам нужно сделать все, чтобы он оставался спокоен. Не думаю, что он ее сбросит вниз, если у него не будет зрителей. Я хочу, чтобы Джаго с Рафтвудом приставили к стене длинную лестницу. Если он станет переходить на другую сторону, следуйте за ним с лестницей. Всех остальных прошу уйти отсюда.

Потом она повернулась к Джаго:

— Мне нужно пробраться внутрь. Мы не сможем использовать автотележку, чтобы протаранить дверь — она слишком широкая, есть тут что-нибудь, что можно было бы использовать как таран?

— Нет, мисс. В этом-то вся трудность. Я уже думал, что бы такое использовать. Ничего такого тут нет.

Кейт снова заговорила с Бентоном:

— Тогда мне придется пролезть в одно из нижних окошек. Думаю, это возможно.

Рафтвуд и Джаго передвигали лестницу вокруг маяка, и Кейт пошла вслед за ними. Они с трудом снова и снова устанавливали лестницу, и один раз она соскользнула со стены и грохнулась о землю. Кейт показалось, что она слышит издевательский смешок Пэджетта, и понадеялась, что оказалась права. Ей нужно было, чтобы его отвлекали.

Она бегом вернулась к Бентону.

— Вы быстрее всех, Бентон. Бегите в медпункт, отыщите Джо Стейвли. Мне нужна самая большая банка вазелина, какая у них там есть. Годится любой жир, но вазелин больше всего подходит. Мне понадобится очень много. И принесите молоток.

Ничего не ответив, он бросился бежать. Кейт быстро подошла к группке людей, в молчании застывших у двери маяка.

— Может быть, вызвать вертолет? — спросил Мэйкрофт.

Именно такого решения Кейт и опасалась. Это был бы самый безопасный выбор. Никто не стал бы винить ее за то, что, не сумев проникнуть в башню, она вызвала вертолет с командой спасателей и экспертов. Но разве это не та самая аудитория, не те зрители, которые нужны Пэджетту, приветствуя которых он швырнет Милли вниз и сам бросится за ней в бездну? Жаль, что она не знает, как поступил бы А.Д. на ее месте. Она вдруг осознала, что люди, беспомощно стоящие у маяка, не сводят глаз с ее лица.

— Пока не надо, — сказала она. — Я думаю, это заставит его запаниковать и совершить последний шаг. Если он решит сбросить Милли вниз, он сделает это, либо работая на публику, либо оттого, что испугался. — Кейт повысила голос: — Пожалуйста, прошу всех женщин вернуться в Дом. Не нужно создавать Пэджетту слишком большую аудиторию. И скажите доктору Стейвли, что он нам понадобится, если только сможет покинуть мистера Дэлглиша.

Маленькая группа рассеялась. Миссис Планкетт шла, обняв миссис Бербридж, Эмили Холкум шагала, напряженно выпрямив спину, чуть поодаль от остальных.

Но вот на насыпь взбежал Бентон, держа в руках молоток и большую банку вазелина. Кейт осмотрела окна. Те, что располагались наверху, выглядели как узкие щели, а те, что ближе к земле, были самыми большими из всех. Бентон установил лестницу под ближайшим к двери окном, находившимся футах в двенадцати над землей, и взобрался наверх. Взглянув на окно, Кейт прикинула, что оно должно быть фута три в высоту и дюймов восемнадцать в ширину. Кроме того, там посередине шел вертикальный железный прут, который в нижней части окна пересекали два параллельных горизонтальных прута.

Бентон разбил стекло и принялся молотком выбивать железные прутья. Но затем, быстро спустившись с лестницы, он сказал:

— Глубоко вбиты в камень, мэм. Тут ничего не выйдет. Между прутьями пролезть вряд ли возможно — слишком узкий промежуток.

Кейт уже разделась, оставив на себе только трусики и бюстгальтер, носки и туфли. Открыв банку с вазелином, она принялась горстями черпать блестящую гущу из банки, накладывая ее толстым слоем на все тело. Бентон пришел ей на помощь. Она не сознавала, что по ее телу движутся его руки, чувствовала только, как холодные пласты жира ложатся на ее плечи, спину и бедра. И вдруг заметила, что рядом стоит Гай Стейвли. Он ничего не говорил, просто стоял, молча наблюдая за происходящим.

Не обращая на него внимания, Бентон сказал:

— Жалко, что он Милли схватил, а не вас, мэм. Мы бы в один миг протолкнули девочку в эту дырку.

— Если меня надо будет проталкивать, толкайте ради Бога! — сказала Кейт. — Я должна пролезть внутрь!

Надо было лезть ногами вперед: нельзя рисковать, нельзя свалиться головой вниз. Кейт не имела представления, как высоко от пола комнаты расположено окно, но за нижние прутья можно будет держаться. Гораздо труднее, чем она ожидала, было протискивать собственное тело наискось сквозь узкое пространство. Бентон стоял на лестнице позади Кейт, крепко держа ее за талию сильными руками, но вазелин сделал ее тело таким скользким, что применить силу оказалось практически невозможно. Кейт уперлась в его плечи и протискивалась, протискивалась… Проблем с бедрами не было, грудь тоже была достаточно мягкой, но вот плечи застряли. Она понимала, что даже вес ее висящего на окне тела не сможет их вытянуть.

— Господи, да толкайте же! — произнесла она и ощутила руки Бентона сначала у себя на голове, а потом на плечах. Боль была ужасающей, она почувствовала, как вывихнулось плечо — краткий и мучительный миг, заставивший ее вскрикнуть от боли. Но ей удалось выдохнуть: — Толкайте, это приказ. Сильнее. Сильней!

И вдруг неожиданно Кейт оказалась внутри башни. Инстинктивно она ухватилась за прут здоровой рукой и соскользнула вниз. Ее охватило необоримое желание лечь, просто рухнуть на пол и лежать без движения; левая рука была теперь бесполезна, боль в поврежденных мышцах и кровавых ссадинах почти невыносима. Но она с трудом поднялась с пола и, едва держась на ногах, спустилась по недлинному лестничному пролету в помещение нижнего этажа, к запертой на засов двери. Как только она с трудом отодвинула тяжелый засов, вошел Бентон и, следом за ним, Стейвли.

— Моя помощь нужна? — спросил Стейвли.

Ответил ему Бентон:

— Пока нет, доктор. Но будьте рядом, пожалуйста.

Однако Стейвли обратился к Кейт:

— С вами все в порядке? Сможете подняться по лестнице?

— Должна смочь. Нет, вы не ходите. Оставьте это нам.

Бентон держал в руках ее брюки и куртку. Ему не терпелось двинуться наверх. Кейт попыталась вдеть руки в рукава куртки, но не смогла сделать это без помощи Бентона. Она сказала:

— Пошли, бросьте брюки, и так прилично.

Но услышала его спокойный голос:

— Лучше наденьте их, мэм. Возможно, вам придется произвести арест.

Он помог ей и с брюками тоже и почти нес ее на руках после первого же лестничного пролета. Восхождение на верхний этаж казалось бесконечным, полузнакомые помещения оставались незамеченными. И были бесконечные ступени, ступени, ступени… Наконец они добрались до последнего помещения. Бентон сказал:

— Слава Богу, дверь — со стороны острова. Если Пэджетт все еще там, где был, он, возможно, нас не слышал.

Они выбрались на галерею. Дневной свет почти совсем ослепил Кейт, и она на миг прислонилась к стеклу фонаря — голова кружилась от слепящего света, от яркости красок и морской синевы, от бледно-голубого неба с плывущими по нему облаками, похожими на белые клубы дыма, от многоцветья острова. Всего этого оказалось слишком много для ее глаз. Кейт заставила себя дышать спокойнее. Они не слышали ни звука. Оставалось пройти всего несколько футов, чтобы узнать, жива ли еще Милли. Но несомненно, если бы он сбросил ее вниз, они даже на этой высоте услышали бы крик ужаса от подножия башни — ведь там за происходящим следили мужчины, переставлявшие длинную лестницу.

— Я пойду первой, — сказала Кейт, и они бесшумно двинулись вперед по галерее.

Однако к этому моменту Пэджетт их уже услышал. Он по-прежнему держал Милли за руку пониже плеча, а другой рукой сам ухватился за верхний поручень, будто ему тоже грозила опасность свалиться вниз. Он устремил на Кейт сверкающий взгляд, в котором она прочла страх и ненависть, но, кроме того, и ужасающую решимость. Вся ее боль была напрочь забыта в этот момент истины. То, что она сейчас сделает, то, что скажет, будет означать жизнь или смерть для Милли. Даже то, как она обратится к Пэджетту, может оказаться неправильным решением. Важно было говорить спокойно и тихо, но на этой высоте ветер переменчив. И совершенно необходимо, чтобы Пэджетт ее услышал.

Кейт шагнула чуть ближе к Пэджетту и сказала:

— Мистер Пэджетт, нам нужно поговорить. Вы ведь не хотите убить Милли, да вам и нет необходимости это делать. Это вам не поможет. И вы будете жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Пожалуйста, послушайте, что я вам скажу.

Милли стонала. Стоны были тихие, дрожащие, изредка прерываемые тоненькими всхлипываниями, словно мяукал котенок, которому причиняют боль. И тут на Кейт излилась целая лавина слов, поток непристойной брани, яростной, грязно-похотливой, полной ненависти.

Спокойный голос Бентона прошептал ей в ухо:

— Лучше дайте мне попробовать, мэм.

Кейт кивнула. Он обошел ее и двинулся вдоль поручней более уверенно и целеустремленно, чем осмеливалась это делать она. Проходили секунды. Но вот Бентон оказался настолько близко, что смог быстро протянуть руку и схватить Милли повыше локтя. Держа ее за руку, он начал что-то говорить, наклонив смуглое лицо очень близко, почти вплотную к лицу Пэджетта. Кейт не слышала, что говорил Бентон, но Пэджетт его не прерывал, и у нее создалось совершенно нелепое впечатление, что беседуют двое знакомых людей, хорошо понимающих друг друга. Время тянулось, но вот разговор прекратился, Бентон слегка отступил назад и, схватив Милли обеими руками, перенес ее через поручни на галерею. Кейт бросилась вперед и, наклонившись, здоровой рукой обняла рыдающую девушку. Взглянув поверх головы Милли, Кейт увидела лицо Пэджетта. Оно по-прежнему было полно ненависти, однако теперь его выражение было более сложным: в нем виделось что-то похожее на смирение, но вместе с тем и торжество. Кейт повернулась к Бентону, который принял от нее Милли, затем заставила себя выпрямиться и, глядя прямо в глаза Пэджетту, произнесла полагающиеся при аресте слова.

Они поместили его в квартиру Бентона, и Бентон остался его караулить. Пэджетт сидел на стуле с прямой спинкой, свесив между колен руки в наручниках, устремив неподвижный взгляд в пространство. Только когда в комнате появлялась Кейт, он выказывал какие-то чувства, обращая в ее сторону глаза, полные презрения и отвращения. Кейт ушла к себе в гостиную и оттуда позвонила в Лондон, а потом в управление полиции Девона и Корнуолла, чтобы договориться о транспортировке Пэджетта. САРС тут или не САРС, он не должен оставаться на острове. Ожидая ответного звонка, Кейт представляла себе консультации, происходящие в этот момент, представляла, как они там взвешивают возможные риски, обсуждают необходимые юридические процедуры. Она радовалась, что теперь решение от нее не зависит. Но на самом деле риск, связанный с транспортировкой Пэджетта, не слишком велик. Дэлглиш не проводил с ним личной беседы, а ни она сама, ни Бентон не выказывают никаких симптомов заболевания. Ответный звонок раздался сравнительно скоро. Достигнуто решение увезти Пэджетта с острова. Вертолет прибудет примерно через сорок пять минут.

Теперь Кейт могла подняться в медпункт, где ее ждали Джо и доктор Стейвли. Джо держала Кейт, а доктор Стейвли резко дернул ее руку, и вывих был вправлен. Ее заранее предупредили, что будет больно, и она решила, что выдержит боль и ни за что не станет кричать. Боль была невыносимой, но длилась всего миг. Почти такой же болезненной, но гораздо более долгой оказалась перевязка кровавых ссадин на обеих руках и на бедрах. А еще ей было больно дышать, и доктор Стейвли определил перелом ребра. Но его, по всей видимости,