общей картины, не фальшивьте. Вы говорили, что хотели купить часы — те, в зале. И говорили не как человек, у которого не было денег, а как человек, у которого эти часы увели из-под носа. Я не знаю, сколько они стоят, но явно не одну штуку зелени. Модельный цех, говорите? Воск и серебро?
— Да! — с вызовом ответил Борис. — Много вы понимаете в ювелирном бизнесе! Я работаю в очень престижной мастерской!..
— Ну, — Виталий сокрушенно пожал плечами, — тогда у нас тут и вправду филиал Ватикана.
Борис вскочил, развернувшись в его сторону. Его худое смуглое лицо еще больше потемнело от негодования, изумрудные глаза золотого крокодила на пальце яростно блеснули, когда Лифман взмахнул рукой — жест получился величественным, почти царственным, словно Борис давно и тщательно его продумал.
— Кем ты себя возомнил — господом богом?! Какое право ты имеешь нас оскорблять и допрашивать?!
— Бог не допрашивает, к богу идут добровольно и с открытым сердцем, — устало сказал Виталий. Алина ошеломленно взглянула на него — эта фраза из уст Виталия была для нее такой же неожиданностью, как если бы Петр, который сейчас с простодушным любопытством наблюдал за происходящим, вдруг разразился гомеровскими гекзаметрами или начал рассказывать об основных чертах эпохи Ренессанса. — Кроме того, я атеист. Мы всего лишь пытаемся разобраться в происходящем. Ты мешаешь. И то, что ты так упорно запираешься, наводит на определенные мысли.
— Все высказались — чем ты лучше нас?! — зло процедил Алексей, развлекавшийся тем, что вытягивал пальцы на руках, слушая, как похрустывают суставы. — Или может…
— Никаких «или может»! — отрезал Борис. — Я в этом деле не замешан. Ладно, допустим, я давно не работаю в цехе! Я директор волжанского ювелирного филиала «Дилии» с представительством в Киеве! Да, у меня имеются средства! И вполне естественно, что у меня не возникало желания сообщать об этом каждому встречному и поперечному! Что же касается моего пребывания в этом прокля-том автобусе, я его объяснить не могу! В Киев я всегда отправляюсь самолетом! Почему я не сделал так в этот раз, я не знаю! Вы довольны?!!
— Вполне, — спокойно ответил Виталий, ероша свои светлые волосы. — Видите, совсем не больно.
Олег, открывший было рот, возмутился.
— Нахал! Я собирался это сказать!
— Вам бы все шуточки! — ядовито произнес Борис, опускаясь на свое место. Его ладонь снова вернулась на плечо Светланы. Та не возражала, более того, охотно пододвинулась под нее. Ей до сих пор казалось дикостью, что она так отшатнулась от Бориса. Как ей только могло прийти в голову, что…
Но это было — был тот момент, когда жила уверенность, что ласковый или восхищенный взгляд — не более, чем насмешка, издевка… что успокаивающий голос сейчас начнет выкрикивать хриплые ругательства… и ладонь на плече может в любой момент отяжелеть, стать чужой и ненавидящей и начать бить — снова и снова… потому что она, Света, всего лишь…
Бережная мотнула головой, отгоняя страшные и непонятные мысли, и крепче прижалась к Борису, который посмотрел на нее удивленно и в то же время удовлетворенно. Уж что- что, а, во всяком случае, один союзник у него был, и когда он снова заговорил, голос его звучал спокойней и гораздо уверенней.
— А ты сам, Виталий? Раз уж ты так здорово спрашиваешь, почему бы тебе для разнообразия самому не ответить?
— Да пожалуйста, — Виталий облокотился на спинку кресла, глядя на Марину, и та немедленно беспокойно заерзала. — Я ездил в Саратов, к сестре. Мог бы поехать на своей машине — у меня старый «лендровер», кому интересно — но тут как раз знакомый на своей тачке собрался по тому же маршруту, и я поехал с ним, это было удобней, потому что мне нужно было отвезти сестре щенка. Вернее, своей племяннице.
— А какого щенка? — немедленно спросила Светлана.
— Чау-чау, — Виталий усмехнулся, глянув на свои исцарапанные и искусанные пальцы. Светлана с детским восторгом воскликнула.
— Ой, они такие хорошенькие!..
— Иногда ты меня пугаешь, — пробормотала Ольга, покосившись в ее сторону. Алина поспешно прижала ладонь к губам, поймав уже готовый вырваться смешок.
— А почему сел в автобус, — Виталий пожал плечами. — Это как раз таки нормально. Другое дело, почему я сел в такой раздолбанный автобус… скорее, почему я не заметил изначально, на чем поеду. А если и была какая-то причина, по которой я не взял машину до Самары, то я ее не знаю.
— Ну, у тебя ситуация, всетаки, намного лучше, чем у большинства, — Олег потянулся за сигаретой, потом передумал и просто рухнул в свое кресло. — А что касается доходов? Тоже мен бизнеса?
— Ну, небольшой бизнес имеется, но большей частью я рантье.
— А что это значит? — поинтересовалась Светлана. Олег хмыкнул, снова крутя в пальцах мизерикордию.
— Это значит, Светик, что можно вообще ни черта не делать и все равно регулярно получать неплохие деньги — с земельного участка, ссуды, с ценных бумаг. Красота! А главное можно спокойно заниматься любимым делом, ни на что не оглядываясь! Можешь, конечно, меня поправить, Виталя, но, по-моему, ты вряд ли целый день только и делаешь, что греешься на солнышке и пьешь портвейн.
— У меня есть коекакие дела, — уклончиво ответил Виталий. — Кроме того, у меня школа женской самообороны, где я сам и преподаю.
— Класс! — восхитился Кривцов, чуть не уронив стилет. — Слушай, возьми ассистентом! Хоть уборщицей! Я ради такого хоть навечно в Самару перееду вместе со всей мастерской.
— Женской… — едва слышно пробормотал Алексей, потирая все еще ноющую шею. — Нуну.
Женщины не должны уметь драться. Женщины должны быть уступчивы и благодарны… особенно рыжая… Почему она так его беспокоит… только ли из-за того, что ее отчаянно хочется разложить?.. Почему ее лицо словно ссадина на внутренней стороне губы, которую все время тянет пощупать языком? Видел ли он ее раньше? И если да, то где? Почему иногда, когда он смотрит на нее, его охватывает такое странное ощущение… такое воровское ощущение… как отдаленная угроза наказания за что-то?..
Мысленно Евсигнеев отсутствовал в комнате лишь долю секунды, а, вернувшись, услышал почти дружный смех и немедленно присоединил к нему свой, поняв, что смеются над словами Олега.
Ничего, ничего… я пойму, с какой стороны к тебе подойти, я уже почти понял, я единственный, кто это понял… и ты узнаешь, что никто не смеет унижать Евсигнеева, никто не смеет совать его мордой в говно, никто!.. только бы скорей закончился этот проклятый дождь…
— Ладно, здесь все ясно, — сказал Олег, глядя на ноги Кристины, нервно докуривавшей сигарету. — А ты, Петро?..
— Все, что мне известно, я уже сказал, — отозвался водитель, который, стоя у шкафа с видеокассетами, распространял вокруг себя удушающие клубы «Беломора». — А что насчет того, что… так я водила простой. Живу практически на зарплату, чем за меня выкуп брать?.. Бензином или старыми покрышками?
— А может ты тоже скрытый миллионер? — Алина, чуть поежившись, провела ладонями по пиджаку — не высох ли. Может, плюнуть на принципиальность и тоже переодеться в новенький чужой халат — ведь так недолго и простуду схватить? — А? Не счесть алмазов пламенных в лабазах каменных!..
— Ага, конечно! — буркнул Петр, снова начиная раздражаться. Ольга засмеялась.
— Нет, даже близко не валялся, это же очевидно!
— Ладно, поверим нашему финансовому детектору, — покладисто сказал Виталий. — Остался последний… Жора! Эй, Жора!
— Чего? — гигант оторвался от созерцания картин и воззрился на него немного затуманенным взглядом. — Это насчет чего? Аа… Ну, тут все просто. Я на похороны ехал. А тут… — он огорченно прищелкнул языком.
Оживление в гостиной как рукой сняло — фраза, мрачная сама по себе, при нынешних обстоятельствах прозвучала особенно зловеще, и гулкий бас Вершинина представился чуть ли не гласом вестника смерти. Только Виталий, для которого это не было новостью, рассеянно почесал свое изгрызенное щенком запястье, да Алина отвернулась, чтобы никто не видел ее лица — ей казалось, что его выражение сейчас должно быть довольно глупым, потому что в памяти отчегото всплыл старый детский фильм «Гостья из будущего», и огорченная интонация Жоры вдруг до жуткости напомнила высказывание одного из персонажей.
Ты понимаешь, я за кефиром пошел. А тут пираты…
Я на похороны поехал. А тут такая хрень…
Ой, ждут тебя в психушке, Аля, после этой поездочки! Ждут с оркестром!
Жора несколько секунд просидел в окружившем его гробовом и явно неловком молчании, кинул быстрый взгляд на одну из картин, словно это помогало ходу его мыслей, после чего на его лицо набежала тень.
— Я бы не поехал, если б не мать… мы с братом не оченьто, вернее сказать, совсем не… Словом… — Жора насупился — воспоминания о брате, своей смертью втравившем его в эту поездку, отнюдь не улучшили его настроения. Потом он махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Ладно, как говаривали латиняне, de mortuis aut bene, aut nihil1, поэтому…
— Поэтому неплохо было бы ин вино веритас — так, кажется, тоже они говаривали? — негромко произнес Кривцов, тут же заработав раздраженно презрительный взгляд Ольги, нисколько, его, впрочем, не смутивший. — Или немного аква витэ — воды жизни, точнее, водки. Иногда сижу и думаю — такой мудрый народ были эти римляне… А в каком должны были… в какой город ты ехал?
— В Пятигорск, — Жора заглянул в свою пустую кружку — не осталось ли чего?
— Самолетом бы проще было, — заметил Виталий, пристально глядя на Марину, и та машинально кивнула. — Тебе не кажется?
— Смысл мне объяснять то, что ты и сам знаешь? — Жора удрученно вздохнул. — Амнезией не страдаю — ни ретроградной, ни парамнезией… а вот объяснить, почему поехал так, а не этак, не могу, как и вы все. Сел и поехал. Возможно, еще и отсутствие опыта сказалось — я, откровенно говоря, толком из города и не выезжал никуда.
— А откуда ты таких терминов нахватался? — поинтересовался Олег. — Врач что ли?
Жора хмыкнул.
— У меня мама профессор.
— Профессор чего?
— Педиатрии. В волжанской медакадемии преподает… Мы обсуждаем ситуацию или мою маму?
— Ах, да, ситуация… — Олег снова посерьезнел. — Ситуация, мягко говоря… не, при девушках нельзя. Ну, в общем эта ситуация наводит меня на мысли о кухне.
— При чем тут кухня? — встрепенулась Светлана, отодвигаясь от Бориса.
— При том, что без ста грамм тут никак не разобраться, — Олег извлек из пачки очередную сигарету и посмотрел на нее с подозрением. — Толпа состоятельных людей неизвестно почему и неизвестно как садится в раздолбанный автобус и едет в нем в разные города. Откровенно говоря, вот так вот сразу версий у меня нет. Кстати, есть у нас еще что-нибудь общее, кроме состоятельности и того, что мы не можем объяснить коекакие свои действия?
— Я, конечно, человек, в пределах разумного, скромный, кроме того, никому не хочу польстить, — медленно произнесла Алина, обводя взглядом остальных. — Мы все не только молоды, но и привлекательны… думаю, большинство из нас это заметили? Или я ошибаюсь?
Ольга презрительно фыркнула из своего кресла, а Рощина наградила Алину взглядом, в котором отчетливо читалось недовольство. Олег, Виталий и Жора обменялись удивленными и в то же время оценивающими взглядами. Алексей усмехнулся, разглядывая свои сцепленные на коленях пальцы.
— Ну, что касается вас, милые дамы, — Борис улыбнулся, — тут действительно нареканий быть не может.
— Да уж, — Олег подмигнул Кристине, — все как на подбор — такой цветник!.. А вы нам комплимент не вернете? Жорке можете ничего не говорить — с ним и так все ясно — Геракл с твердой буквы «г». Ну, а мы? Светик, ну скажи ты что-нибудь. Можно на нас смотреть при ярком свете и не зажмуриваясь?
— Вполне, — едва слышно ответила Света и порозовела, зябко обхватив себя руками. Петр добродушно рассмеялся.
