Вернее попытался это сделать. Реакция у противника оказалась великолепной — в самый последний момент он резко дернулся в сторону, и кулак только скользнул по его скуле. Он отпрыгнул к перилам, чуть пригнувшись и внимательно глядя на стоявшего на площадке человека.

— Привет, Леха! — спокойно сказал Виталий, глазами оценивая расстояние между ними. — Решил поприветствовать меня лично? Я тронут.

То, что спряталось под лицом Олега, усмехнулось его губами. Потом его лицо вдруг задрожало, точно воздух над пламенем костра, черты потекли, словно расплавленный металл, посветлели и удлинились волосы, фигура почти неуловимо стала выше и тоньше, и теперь на Виталия смотрел, уже полузабытый внешне, тощий нескладный паренек с жалостливо тонкой шеей и слегка оттопыренными ушами.

— Ты всетаки сообразил, — удовлетворенно произнес он. — Я рад, что оставил в живых именно тебя. Мне нравятся настоящие противники. Настоящая добыча. Девка не в счет! Ты ведь не сделал глупость, взяв ее сюда?

Виталий промолчал, и Лешка снова усмехнулся.

— Ну же, не молчи. Пожалей меня! Я полночи провел в одной комнате с трупом, чтоб он подтаял и не выглядел, как мороженая треска. Чертов водила вонял, как триста тухлых яиц!.. У тебя, верно, накопилось много вопросов? Я готов тебе помочь, в чем смогу, прежде, чем мы начнем убивать друг друга.

— Что это за место?

— Вы ведь уже ответили на этот вопрос. Еще тогда. Это каркас мира, на который мы спроецировали свои истинные сущности. Чудесное место, где сбываются и заветные желания и, — он улыбнулся, — и заветные страхи.

Виталий кивнул на тела в начале лестницы.

— Это и есть твое заветное желание?

— Почему бы и нет? Но объяснить это сложно, Виталий. Язык слов для этого не подходит. Для этого нужен язык ощущений. Понять это можно лишь очутившись на моем месте, почувствовав то, что чувствовал я! Наблюдать, как вы бестолково мечетесь тудасюда, обвиняете друг друга, выдвигаете нелепые теории! Косить под дурачкаводилу, только и умеющего, что ругаться. Кричать вместе с вами, пугаться вместе с вами, одновременно подстерегая следующего. Это как охота, Виталий. Как спорт. кто-то прыгает с парашютом, а кто-то сворачивает чужие шеи. Каждый по своему получает свою порцию адреналина в нашем свихнувшемся мире. Знаешь, живи я в застойные времена, думаю, меня бы вряд ли на это потянуло… но то, что творится теперь… на этой почве прорастают совсем другие ростки, хотя семена все те же. Подумай! Это место — проекция ваших желаний! Заветные мечты… Подумай, насколько примитивны ваши заветные мечты! Разве эпитет 'заветные' к ним подходит?

На лицо Виталия неожиданно набежала скука.

— Ты просто сумасшедший.

— Ты знаешь, нет, — доверительно сообщил Лешка. — Я… как бы тебе объяснить.?.. Я просто более живой, чем вы. И я — все равно, что господь бог этого места.

— Ты всего лишь псих, убивающий ради удовольствия, так что не надо полоскать меня в высоких материях!..

— Нет, нет, — поспешно воскликнул Лешка и погрозил ему стилетом. — Ты заблуждаешься. Убийства… это не совсем удовольствие. Сами убийства — это лишь средство — не цель. Смерть — всего лишь издержки. Необходимые издержки. Ты не строил в детстве дом из кубиков? Так вот смерть — это большей частью нижние кубики. На них все держится. Все то, что, как раз, приносит истинное удовольствие.

— Ты уже был здесь раньше?

— Да, только в прошлый раз оно было немного другим, — Лешка кивнул, и в его светлых волосах вдруг проросла чернота, быстро охватив все голову. Удлинилась, колыхнувшись, мягкая челка, потемнели глаза, смягчилась линия подбородка. Рост уменьшился, чуть увеличились бедра, фигура стала чуть плотнее, волосы на груди исчезли, ногти чуть вытянулись, и под ключицами стремительно взбухли ладные полушария грудей. Виталий вздрогнул, глядя на улыбающееся лицо Светланы. Она хихикнула, прижав к губам тонкий пальчик.

— Здорово, правда? — девушка подергала пояс брюк, ставших ей немного великоватыми. — Особенно потрясающие ощущения, когда меняется пол. Невозможно передать! Жаль, что мне тут так и не удалось никого подклеить! Не мог себе этого позволить, это бы здорово помешало. Но интересно было бы попробовать с девицей, а потом сразу с парнем! Это ведь не значило бы, что я педик, верно? Нравятся сиськи?!

— Это место настоящее? — спросил Виталий, глядя ей в переносицу и отчаянно внушая себе, что это не Света. Что она всего лишь выглядит, как Света. Но это было очень сложно и тяжело. Почти невозможно. Но стало немного легче, когда Светлана усмехнулась. Та Светлана никогда бы не допустила на своем лице такого циничного выражения, та Светлана была романтичной и застенчивой девушкой, любившей кухню и цветы. Здесь же стоял совсем другой человек, безумный и безжалостный, натянувший на себя ее облик, словно платье.

— Конечно настоящее. Разве ты это не почувствовал, когда получил пулю в плечо или трахал свою подружку?! Абсолютно настоящее, и умрем мы здесь понастоящему! Я однажды уже здесь умер! Это было чертовски понастоящему!

— Значит, в другом месте ты все же был жив?

Светлана снова усмехнулась.

— Я бы так не сказал. Но могу сообщить, что я тогда так же ломал себе голову. И я их раскусил! Поэтому они убили меня! Суки!

— Кто?

Бережная развела руками, не без умысла выдвигая вперед обнаженные груди.

— Извини, приятель, но это больше информации, чем я могу тебе позволить. Довольствуйся тем, что знаешь в моем мире!

— Это действительно эксперимент?

— Можно и так сказать.

— Почему же они не остановили его, когда ты начал своевольничать?

— Потому что им любопытно, — Светлана почти вплотную придвинулась к перилам. — Все плотоядные весьма любопытные создания. Ну, и как тебе история? По-моему, вышел неплохой фантастический детективчик, а? Если б у меня было время, я бы попросил Алю запечатлеть его на бумаге.

— Ты нечестно играл, Леха, — сказал Виталий, стараясь выбрать момент. Можно метнуть нож. Можно перехватить правую руку…

Это не Света! Не Света!

— Детективщик из тебя паршивый! Детективные ходы построены на разуме, на логике, на хитрости, а ты выехал лишь на дешевых кульбитах с переменой внешности. Без этого тебя бы сразу вычислили!

— А по-моему, здорово вышло! — Светлана улыбнулась, но в ее глазах была злость. — Самое смешное, что вы действительно подозревали тех, кого надо! Это Жорка подвесил алебарду к потолку, равно как и размозжил голову бизнесмену! Это Кристина выливала в ванну кислоту! Это ты выбросил Алину из окна! И, кстати, это она задушила, — Светлана погладила себя по шее и подмигнула Виталию, — меня! Что, думаешь, с какой стороны на меня напасть? Боже мой! Неужели ты станешь бить женщину?! Фу, сэр! Вы не джентльмен!

Виталий рассмеялся, качнувшись назад, но обратное движение вдруг в неуловимый момент перешло в округлонаступательное, и он почти успел схватить Светлану, но та, раскусив его маневр, вдруг высоко подпрыгнула, ухватилась за перила следующей лестницы и, ловко подтянувшись, перекувыркнулась, шлепнув босыми ногами по ступеньке. При других обстоятельствах он бы восхитился грациозностью и слаженностью ее движений, для которых тренированное тело Светланы подходило идеально.

Он в несколько прыжков взлетел вверх по лестнице и метнулся в коридор. Светлана стремительно мчалась впереди, и ее тело так же стремительно менялось на бегу, разрастаясь ввысь и вширь, взбугряясь мощными мускулами. Волосы подернулись волнами, вытянулись и упали на широкую спину роскошной вьющейся гривой. Брюки жалобно затрещали по швам, молния разъехалась, нитки вспоролись, и бегущий человек ловко стряхнул их на ходу, оставшись в одних трикотажных трусах — белых в зеленых волнах и зеленых корабликах.

Виталий догнал его в гостиной и слегка вздрогнул, когда к нему развернулся Жора Вершинин, улыбаясь отличными белыми зубами — во всем блеске своего атлетического великолепия. Лешка выбрал для драки идеальный облик.

— Первая часть Марлезонского балета! — весело прогудел Жора, направляя в лицо Виталию громадный кулак. Тот увернулся, блокировал второй удар, перехватил руку, суставы Жоры захрустели, но он почти сразу же ловко вывернулся, и Виталий не успел нанести решающий удар ножом. Поддельный Жора оказался несравненно проворней настоящего.

Стилет ткнулся в горло Виталию, но там уже было лишь пустое место. Виталий стремительным текучим движением оказался возле незащищенного бока гиганта, уже готовый направить нож в прореху, но прореха эта тут же исчезла. Он ловко избежал подсечки, но и его ловушка была тут же обезврежена. Тогда он попытался загнать Жору в угол веером ножевых ударов, но Вершинин вполне профессионально перевел защиту в наступление, сам сделал несколько выпадов, после чего попытался среди серии обманных атак, работая обеими руками, нанести удар в печень, но стилет лишь впустую пропорол воздух. В конце концов они удовлетворились тем, что почти одновременно обезоружили друг друга, после чего на некоторое время застыли на метровом расстоянии. Оба взмокли и тяжело дышали. У Жоры было прилично распорото плечо, у Виталия по правому боку тянулся длинный, но неглубокий порез. Он поискал глазами нож, но не нашел его. Быстро обмахнул ладонью вспотевшее лицо, с тревогой чувствуя, что повязка на плече снова пропиталась кровью. К кончикам пальцев стремительно бежали теплые щекочущие струйки. ЖораЛешка взглянул на красное пятно, быстро расплывавшееся по светлосерой шерсти свитера, и ехидно ухмыльнулся.

— Еще не устал, Воробьев? Может, хватит? Тебе не выиграть.

— Ничья тоже сойдет! — хрипло ответил Виталий, резко бросаясь вперед.

На этот раз было намного тяжелее, и не только потому, что Лешка пустил в ход все свои навыки и был в гораздо лучшей форме, чем Виталий, но и потому, что на этот раз он решил не останавливаться только на Жоре. Это было куда как хуже ударов и блокировок, постоянного просчитывания движений нападения и защиты. Он бил в лицо Жоры, но оно вдруг превращалось в лицо Марины, распахивавшей навстречу его руке свои аметистовые глаза. Он хватал ее за длинные волосы, но они вдруг мгновенно втягивались обратно в череп, превращаясь в жесткую прическу Олега. Он зажимал в захват его загорелую шею, но это вдруг оказывалась тонкая шея Светланы, взвизгивавшей Светланиным голосом. Он швырял ее на пол, и она уже оказывалась Борисом, негодующе скривившем свое утонченное лицо, который тут же вскакивал и, увернувшись от новой атаки, уже становился Ольгой, насмешливо вздернувшей тонкие бровиусики. Он выворачивал ей руку, а суставы хрустели у Петра, ревевшего неожиданным басом. Он наносил удар Петру, но попадал в обнаженный живот Алины, чей крик полосовал не хуже ножа. И Алина, улучив момент и яростно сверкая глазами, в которых плескались чужие эмоции, ударяла, и удар он получал уже от Алексея. Знакомые лица мелькали перед ним сумасшедшей каруселью, и он с трудом заставлял себя не останавливать удар, удушал снова и снова всплескивавшуюся уверенность, что сейчас свернет шею любимой, нанесет сокрушающий удар Олегу или Жоре, сломает руку Свете. В конце концов, он начал кричать, сам не слыша своего крика. Это был дикий вопль обезумевшего зверя, попавшего в капкан. Он чувствовал, что начинает сходить с ума. Это был не бой, а невыносимая пытка, прервать которую было равносильно самоубийству. Его мутило, свитер промок от крови и пота, глаза застилал звенящий алый туман.

Лешка совершил ошибку, в очередной раз превратившись в Евсигнеева. На Виталия обрушилась двойная ярость, когда перед ним оказались два ненавистных человека в одном лице. Из последних сил увернувшись от очередной атаки, он припечатал тяжелым ботинком босую ногу противника. Лешка взвыл евсигнеевским голосом, пропустил два почти одновременных удара и рухнул рядом с креслом, прямо на глазах превратившись в Алину, и Виталий, уже придавивший коленом ее живот и тянувшийся к горлу, зацепился взглядом за ее окровавленное лицо и не заметил, как свободная рука Лешки нырнула под кресло. Он успел уловить только серебристый взблеск, а затем ощутил удар в правое подреберье, где тотчас же вспыхнула мощная жгучая боль. Пол неодолимо потянул к себе, и Лешка руками Алины отбросил Виталия в сторону, одновременно выворачиваясь и тяжело вскакивая на ноги. Воробьев перекатился на спину, тускло глядя в шатающийся потолок и ловя воздух подрагивающими губами. Из его тела, всаженный по самую рукоять, торчал тот самый сикхский нож, которым он два дня назад чуть не убил Евсигнеева.

— Ну, — хрипло сказал Лешка, снова вернувшийся к собственному лицу. — Я же говорил тебе!..

Шатаясь, он сплюнул яркокрасным на серебристый ковер, сделал несколько шагов, припадая на одну ногу, и остановился, внимательно глядя на Виталия и ощупывая себя.

— Что, не сообразил про тайник? Очень глупо, Воробьев! Опять ты прокололся! Аленька меня вдохновила. Она сообразительная баба, хотя мне очень жаль, что по твоей