– Я ударил… ударил капитана, ваша милость… Меня должны были высечь.

– За что ты ударил капитана? – быстро спросил седой испанец, и, пока женщина переводила, тяжелый взгляд медленно скользил с лица Харди на лицо Дика и обратно.

– Он назвал меня ирландской собакой, проклятый язычник, – с ходу сымпровизировал Мак-Кент.

– А этот? – старик произнес это на своем языке, но жест сухой узкой руки был достаточно красноречив.

Мак-Кент кивнул.

– Я понял. Да, я понял, ваша милость. Он – мой родственник. Зять. И тоже католик. Он вступился за меня. Нам пришлось бежать вместе. Капитан, мистер Джон Уилсон, не любит ирландцев. Они все не любят ирландцев.

– Они дезертиры. Оба, – старый испанец дернул узким ртом.

Взгляд его не смягчился, но потерял кинжальную остроту. Этот все для себя решил.

– Скажите им, сеньорита, что ночь они проведут в северном крыле, – проговорил он, – там нет особых удобств, так как крыло нежилое. Развязывать их мы не будем. Утром хозяин решит, что с ними делать.

Старик отвернулся, отдавая короткие приказы. Харди и Дик выслушали его решение. Мак-Кент кивнул, в знак того, что понял. Дик остался неподвижен, как статуя. Еще раз окинув их пристальным взглядом, старик удалился. Ушла и женщина.

Ирис обернулась и удивленно посмотрела на испанку.

В тесной каюте не было никакой мебели, только подвесная койка да большой, окованный железом сундук.

На него и примостились Мэри и Беатрис. Ирис осталась стоять. Сюда их привели люди Волка и, не сказав ни слова, заперли, предоставив самим догадываться о своей судьбе. Никаких иллюзий у них не было. Беатрис, выросшая на этих широтах, лучше других знала нравы флибустьеров. А испанская кровь, которой она так гордилась, на этом корабле была вещью не только самой нежелательной, но и смертельно опасной. Сейчас графиня согласилась бы стать кем угодно, хоть еврейкой. Тогда бы, по крайней мере, у нее была надежда на выкуп. Ирис Нортон была англичанкой, но последние месяцы научили ее не полагаться чрезмерно на свою национальность.

Волк был беспощаден не только к чужим, но и к своим, и если что-то плохо лежало, он присваивал это, не задумываясь, кто был хозяином: враг – испанец или свой брат – корсар.

Больше всех страдала Мэри. Ей выпали самые тяжелые испытания. Испанский плен и любовь не только не разделенная, но даже и не обнаруженная. И, как венец всего этого, смерть от рук пиратов. Да, хорошо, если дело ограничится убийством. Богатое воображение девушки рисовало ей такие картины, которые вогнали бы в дрожь и человека с более крепкими нервами. Мэри крепилась изо всех оставшихся сил, но их было не так уж много. Она извелась в ожидании худшего, и ее поразил ровный голос испанки.

– Нас повесят? – спросила Беатрис.

Ирис не обернулась.

– Мне-то откуда знать? Я такая же пленница, как и вы.

Беатрис с сомнением покачала головой. В ее голосе сквозило явное недоверие:

– Мне показалось, что вы хорошо знакомы с предводителем пиратов. Или меня обмануло зрение?

– Что означает этот тон? – холодно спросила Ирис, взглянув на Беатрис.

– Карлос пригрел на груди змею, – выпалила Беатрис. – Вы обманули нас всех. Он доверял вам, а в результате попал в руки пиратов!

Ирис пожала плечами и отвернулась.

– Почему вы молчите? – Беатрис резко поднялась с сундука и шагнула к мисс Нортон.

Та не шелохнулась.

– По-вашему, я должна унизиться до оправданий? – так же ровно спросила она.

Беатрис разозлилась. Забыв о достоинстве, она схватила девушку за плечо с явным намерением вытрясти из нее признание… и, почти против воли, опустила руку, повинуясь властному взгляду серых глаз.

Ирис смотрела, как медленно гаснет в испанке ярость, как она опускает руки, отходит, садится на край сундука, и не чувствовала ни обиды, ни триумфа.

– Выслушайте меня, – в голосе, по-прежнему негромком, проскользнули повелительные нотки, и гордая Беатрис, к удивлению Мэри и своему собственному, беспрекословно подчинилась.

– Да, я знакома с Волком, – продолжала Ирис, поднимая рукав розового платья, – вы видите этот шрам, графиня? Я получила его от сообщников этого человека и по его милости.

Испанка хотела что-то сказать, но Ирис вскинула руку:

– Помолчите, графиня. Мы все напуганы, но это не повод для взаимных подозрений. Виновники наших бед близко. Очень близко. Но, поверьте, не стоит их искать в этой комнате. Здесь их нет. Нам всем есть, чего страшиться. Волк порядком обозлен. Добыча оказалась намного меньше, чем он рассчитывал. Он может приказать утопить нас всех, просто чтобы отвести душу. Мэри, не реви. Слушайте меня, графиня. У вас есть шанс уцелеть. И этот шанс – в моих руках. Но, чтобы использовать его, я должна знать, что именно вы собирались делать и в чем вам должна была помочь Мэри. Вы можете молчать. Я знаю, что не имею права на ваши семейные тайны. Но, спасая вас, я скорее сверну себе шею, если буду идти по краю пропасти с завязанными глазами. Это все, что я хотела сказать.

И она действительно замолчала. Беатрис сидела на сундуке, подтянув колени к подбородку. Ее надменность несколько полиняла, и глаза смотрели уже не так дерзко и вызывающе. Тихо, почти про себя, испанка прошептала:

– Как я могу вам верить? Ведь вы убили моего отца.

– Видит Бог, графиня, у меня была на это причина, – так же тихо ответила Ирис.

Корабль мягко покачивался на волнах. Его мачты напоминали деревья в зимнем лесу. Деревья с облетевшими листьями. Флибустьеры не торопились убирать с палубы кровь и мертвые тела, гораздо больше их занимал дележ скудной добычи. В этот раз им не слишком повезло, но прекрасный «Сан-Фелипе» был взят без единого выстрела, не поврежденный. Владея таким кораблем можно захватить любой приз. Что ж, им повезет в следующий раз.

Ирис прижалась лбом к стеклу. Ей было тревожно, грустно и еще, Бог знает почему, обидно. Чувству, что вдруг нахлынуло на нее, она не знала названия, да и не пыталась узнать. Она просто молчала, отгородившись незримой стеной от подруг по несчастью, от пиратов и от своей беды. Это было похоже на ожидание, но если бы Ирис спросили, чего она ждет, она бы растерялась. Если раньше она сомневалась, что у нее есть сердце, то теперь сомнения отпали, потому что сердце ныло. И это гнетущее состояние не было страхом. Ирис почти не волновало предстоящее объяснение с Волком. Она всматривалась в серо- голубую воду и не видела моря. Воображение рисовало ей жесткое лицо, внимательные, чуть сощуренные глаза, светлые, выгоревшие брови…

– Где ты? – шепнула девушка одними губами. – Ну, где же ты, когда мне так нужна твоя помощь?!

Волк прислал за ней ближе к ночи, когда ласковый мрак окутал мачты, а на небосвод уже высыпали близкие звезды. Она решила, что угрюмый молчаливый матрос ведет ее в капитанскую каюту, но когда он прошел мимо, Ирис сделалось не по себе.

– Куда вы меня ведете? – спросила она, но конвоир лишь мотнул лохматой головой, повязанной засаленным платком.

Ирис не на шутку встревожилась, но почти сразу заметила силуэт знакомой коренастой фигуры в широкой шляпе, сдвинутой на плешивый затылок. Волк стоял на спардеке и внимательно рассматривал приближающуюся девушку. Лицо его было неподвижно и сурово, но глаза поблескивали хитро и проницательно.

«Сан-Фелипе» шел вперед лишь на кливере и фоке. Скорость без труда можно было довести до восьми узлов, но, видимо, такой черепаший темп устраивал пирата. Волк не торопился на Золотой остров, на свидание с Керби Клейном, стало быть, письма он не получил. Хорошо это или плохо? Сзади маячил темный силуэт «Королевы Марии». Как и фрегат, она не поднимала всех парусов и держалась так, словно действия капитанов были заранее согласованы. Впрочем, скорее всего, так оно и было. Безмолвный конвоир отсалютовал Волку и скрылся бесшумно и ловко. Неожиданно для себя Ирис улыбнулась. Ей пришло в