указывали местонахождение меча и тем самым позволяли Авшару следить за Марком. Авшар не мог видеть самого трибуна, но все, что окружало Марка, князь-колдун различал достаточно отчетливо.

Он лежал, облокотившись на мягкую шерстяную подушку. Даже Авшару было нелегко вглядываться в дымку, застилающую такое большое расстояние.

— Неплохая шутка, о враг мой, — прошептал он. — О, неплохая… Но возможно, я придумаю другую, куда лучше…

Новости порой опережают людей. Когда Скавр вернулся в лагерь, Хелвис встретила его диким криком.

— Зверь! Проклятое, грязное, жестокое чудовище!

Ее лицо было смертельно бледным, лишь на скулах горели два ярких пятна. Легионеры и их жены делали вид, что ничего не слышат. Привилегия командира. В любом другом случае они с удовольствием послушали бы, как солдат бранится со своей подругой.

Марк взял Хелвис за локоть, подталкивая ее к палатке.

— Не вздумай злиться, — предупредил он. — Я оставил их в живых. Это куда больше, чем они заслужили.

Она вырвалась.

— В живых! Ты оставил их в живых! Что за жизнь их ждет… Сидеть в углу на площади с кружкой на коленях, выпрашивать подаяние по рынкам… Мой брат…

Она разрыдалась. Трибун наконец утащил ее в палатку подальше от любопытных глаз. Мальрик где-то бегал, как и думал Марк, но Дости, спавший в колыбельке, проснулся и заревел, когда его мать вошла, захлебываясь от рыданий.

— Дорогая, — сказал Марк. — Не плачь. Смотри, я принес тебе один подарок…

Хелвис уставилась на него обезумевшими от горя глазами.

— Подарок? Я что тебе — шлюха, чтобы покупать меня безделушками?..

Скавр залился краской, мысленно проклиная свой неуклюжий язык. К этому разговору он должен был подготовиться заранее — и не менее тщательно, чем к риторическим изыскам там, на площади.

— Смотри сама! — быстро сказал он, бросив ей в руки маленький кожаный мешочек.

Она машинально схватила, дернула завязку.

— Это… Это — подарок? — запинаясь, спросила она. На миг замешательство оказалось сильнее гнева. — Куски обгоревшего жира?

— А, ты поняла! — отозвался Скавр. — Я так и надеялся. Это свиное сало. Твои дорогие сородичи подсунули его под повязки, скрывая глаза, когда мои солдаты повалили их на землю.

Губы Хелвис беззвучно зашевелились. Наконец она прошептала:

— Значит, они не… не слепые?

— Ничуть, — ответил Марк с хитрой улыбкой. — Только Тургот отшатнулся и обжег себе бровь, бедняга. Хорошая шутка, не находишь? — продолжал он, не зная, что повторяет слова своего смертельного врага. — Все заговоры мгновенно лопнули, как мочевой пузырь, а Ансфрит, перепутавшись до смерти, сдал мне крепость.

Но Хелвис почти не слушала трибуна.

— Они не осле… — закричала она радостно и неожиданно укусила Марка за руку, когда он зажал ей рот ладонью.

— Ты этого не знаешь, — сказал он, снова став суровым. — Ты никогда этого не слышала. Если не считать легионеров, которые крутили им руки на площади, единственный, кому все известно, — палач в маске цвета крови. Ему хорошо заплачено за молчание. Ты меня понимаешь?

Помедлив, Марк осторожно убрал руку.

— Да, — сказала Хелвис так тихо, что оба рассмеялись. — Я ничего не знаю. Я ничего не слышала. Я сделаю все, лишь бы Сотэрик был жив и невредим. О, тихо, малыш… — добавила она, обращаясь к Дости. — Все хорошо.

— Все хорошо, мама? — недоверчиво спросил Дости и начал икать.

Марк почесал за ухом. Всякий раз, когда он смотрел на сына, ему казалось, что Дости опять успел научиться чему-то новому.

— Все хорошо, — ответила Хелвис.

Осадная башня сделала ход на шахматной доске.

— Ну, береги своего императора! — сказал Виридовикс, снимая с доски пешку-пехотинца. Теперь “пленный” пехотинец будет участвовать в игре на стороне кельта.

Сейрем дернула уголком рта и выкупила свою фигуру серебряной монетой. Тогда Виридовикс отодвинул башню назад, желая уменьшить опасность. Сейрем переставила с клетки на клетку еще одну фигуру и достигла седьмого ряда доски, расчерченной на восемь рядов. С улыбкой она перевернула серебряную монету. На обратной стороне засветлел золотой кружок.

— Золото, — молвила она.

— Лучше и не говори, — отозвался Виридовикс печально. Золотая фигура обладала большей силой. Сейчас она атаковала одновременно прелата и всадника. Прелат был для Виридовикса важнее. Он отодвинул в сторону эту фигуру. Сейрем “съела” всадника.

Как это похоже на видессиан — включить в правила шахматной игры деньги. Монеты воюют за играющих и набирают силу глубоко в тылу на вражеской территории.

Любопытно, как долго эта шахматная доска кочевала по степям? Ее, несомненно, привезли из Присты. Должно быть, какой-то кочевник польстился на чудесную работу резчика. Доска из полированного дуба была расчерчена на квадраты. Линии, разделяющие квадраты, инкрустированы жемчугом, а фигурки, вырезанные из слоновой кости и снабженные надписями, украшены изумрудами, гранатами и бирюзой. А в Видессе кельт играл на доске из жесткой кожи, передвигая грубо выструганные из сосновой древесины фигуры…

Оказавшись в Империи, Виридовикс быстро научился шахматам и очень полюбил эту игру, особенно потому, что здесь ничего не зависело от простой удачи или случая. Теперь он с удовольствием обучал видессианекой забаве кочевников и до сих пор опережал всех своих учеников. Однако Сейрем схватывала премудрости шахмат с необычайной быстротой. “Даже слишком быстро”, — побормотал Виридовикс по- кельтски.

Сейрем бросила захваченного в плен всадника против его бывшего владельца. Последствия были для Виридовикса ужасны. Потребовалась острая борьба. В конце концов кельт все же победил, загнав в угол императора Сейрем вместе с его осадной башней, прелатом и золотым.

Сейрем сдвинула брови, погрузившись в размышления.

— Понятно, — сказала она наконец. — Я допустила ошибку, ослабив защиту императора и бросив все силы в атаку. Ты отбил мое нападение, а император остался в открытом поле. — Она быстро расставила фигуры. — Давай сыграем еще раз. На этот раз пусть твой ход будет первым, а мне надо подумать над организацией обороны.

— Ого, девочка, ты совсем недолго играла, а уже делаешь большие успехи.

Виридовикс двинул вперед пехотинца, прикрывая серебряный кружок и открывая длинную диагональ для своего прелата. Сейрем задумалась над тем, как отвечать на этот ход.

Наблюдая за сосредоточенным лицом дочери Таргитая, Виридовикс подумал о том, насколько же она отличается от Комитты Рангаве. Однажды он провел целый день в обществе пылкой возлюбленной Туризина Гавра. Видессианские шахматы приятно разнообразили их любовную игру. То есть могли бы разнообразить ее приятно — если бы кельт овладел наукой придворного незаметно льстить и проигрывал