— Да, и…

— И! — хлопнул я ладонью по столу. — А почему мы узнаем о второй работе только сейчас? Почему мы не знаем не только места, условий, схемы операции, но и самого факта, что она должна состояться?

— Мы были вынуждены так поступить, не будучи уверенными, что вы намерены выполнить даже первую часть нашей сделки, — ответил Родман. — Страховка, если хотите. И я не пойму, что вы подразумеваете под «операцией»? Присутствие в качестве охраны?

Я драматически перевёл дух, затем сказал:

— Родман… на будущее… если вы когда-нибудь ещё попытаетесь планировать какие-нибудь силовые действия, привлекайте консультантов. Вы что, полагаете, что если мы будем присутствовать на судне, то этого достаточно? Без плана, отработки взаимодействия, без разведки? Если вам просто нужен кто-то с автоматами, стоящий за спиной ваших сотрудников, наймите обычную банду. Они недорого возьмут, а вид у них куда грознее, чем у нас.

— Помолчи немного. — Это Светлана вмешалась. — Дай нам сказать что-нибудь.

— Хорошо, валяйте.

Я откинулся в кресле, ожидая продолжения.

— Спенсер, позволите мне? — Это она начальнику.

— Хорошо, объясните вы, — послышался голос Родмана.

— Объясняю. Ты меня там слышишь?

— Слышу, слышу.

Слышно паршивенько, правда. Как в былые времена общения по межгороду — до появления цифровых линий. Помехи, шумы.

— Мы немедленно высылаем тебе сорок пять килограммов золота, — сказала Светлана. — Самолёт может вылететь через два часа и быть уже сегодня в Нью-Рино. Ты получишь с ним сорок пять килограмм золота в слитках нашего банка. Взамен ты не должен отдавать ничего. Просто забери деньги.

— Продолжай, — сказал я. — Что тогда от нас необходимо?

— От вас необходимо быть в Билокси как можно быстрее, — сказала Светлана. — С пятнадцатью ракетами. Погрузить их на «Нинью» и присоединиться к ним. Потом, когда вы вернётесь, даже в тот же Билокси, мы снова поговорим — и определим, как вы получите остальные деньги. И как вы отдадите нам остальные ракеты. Самое главное для нас — доставить пятнадцать комплексов туда, где их ждут. Это в голове у тебя укладывается?

Вообще-то это было несколько новым. Точнее — абсолютно новым, и так мы не договаривались. Однако мы предусмотрели со Светланой изменение планов и знаком того, что она вынуждена так поступить, послужила фраза: «Это в голове у тебя укладывается?» Понятно, что-то меняется, на что она не в силах повлиять, но она советует так и поступать. Насколько я ей самой доверяю? Умеренно доверяю, но… попробуем посчитать вероятности. Предположим, нас там ждёт ловушка. Как ловушка может сработать только против нас, но не коснуться кого-либо ещё? Тех же Смита и Брауна? Или их тоже приносят в жертву? Сомнительно.

Предположим, главное для Родмана загрузить пятнадцать «стингеров» на судно, заплатить половину суммы — и плевать на остальные двадцать семь? Глупо. Какие ещё версии? Заставить нас доделать свою работу, заплатить половину, а уже потом придумать, как получить остальные ракеты, не заплатив денег, а заодно и нас «сократив»? Теплее. Всё же не надо вводить новых людей в операцию в качестве охраны. Мало ли что они выкинут? Что ещё? Ещё — его начальство. Он ведь операцию им разрекламировал, высоким чином стал, а ход операции вдруг завернул не пойми куда. Значит, давление сверху, требование явить результат.

А насколько нужны остальные двадцать семь «стингеров» Ордену? Может быть, не слишком и нужны? Мало у них своих, что ли? А с другой стороны, оставлять такое количество зенитных комплексов вообще неизвестно в чьих руках… Например, народных мстителей, которые откроют сезон охоты на орденские «геркулесы». И что тогда? Нет, не годится, Родмана за такую операцию на колбасу пустят — кровяную.

Следовательно, что мы имеем из наиболее вероятного? А имеем мы первое: Родману кровь из носу нужно отправить пятнадцать ПЗРК бандитам. Это понятно. Второе: ни Родман, ни Смит с Брауном не слишком-то доверяют таким партнёрам. Возможно, те захотят получить и ПЗРК, и «Нинью», и экипаж в рабство, и командиров в заложники, и поймать их потом нереально, учитывая джунгли, дебри, запутанность, многочисленность и удалённость. Третье: остальные двадцать семь комплексов Родман обязательно попытается получить обратно. Обязательно, или его новая должность будет называться «Временно исполняющий пожизненные обязанности козла отпущения». Его назначат крайним за всё. «Стингеры» должны оказаться у него, и ради этого он будет готов на всё. Даже… при правильном подходе — даже не убивать нас. Сразу, по крайней мере. А если потом, то уже можно, не страшно.

Обмыслив всё таким образом, я сказал:

— Хорошо. Отправляйте самолёт. Где, когда и как его встречать?

Разумеется, весь первоначальный план пошёл наперекосяк, о чём я и оповестил Владимирского. Впрочем, он и сам не глухой — все всё слышали. Всё, что напланировали, к чему готовились — побоку. Однако ничего умнее, чем дать указание обеим группам спецназа так и сидеть в Нью-Рино, мы не придумали. К тому же у спецназеров появилась работа — случись в город прилететь тому самому усатому с фотографий, которые показал мне Лопес. Со слов Jefe выходило, что усатый бывает здесь часто, не реже чем пару раз в месяц, так что вероятность того, что он вновь появится в поле зрения наблюдателей, становилась выше с каждым днём.

Самолёт должен был прибыть почти к полуночи — на аэродром, с грузом золота. Мы выпросили у Лопеса два «хаммера» с местными водителями и Пабло в качестве проводника. Ну и сами загрузились на оставшиеся свободными пять мест в двух автомобилях. Да, именно так, всего пять. «Хаммеры» только снаружи огромные, а внутри каждого всего четверо умещаются в четырёх раздельных креслах из-за высоченного и широченного трансмиссионного тоннеля посреди салона. Поэтому Раулито и оба младших Рамиреса остались в анклаве — паковаться к завтрашнему отбытию, а с нами поехали Маноло и Луис.

Здоровенные чёрные «хаммеры» с наглухо тонированными стеклами вырвались из ворот анклава и рванули через светящийся огнями вывесок ночной Нью-Рино в сторону аэродрома. Езды было около пятнадцати минут, но ещё минут десять-пятнадцать должно было уйти на то, чтобы договориться о въезде на территорию аэродрома на двух автомобилях. Аэродром принадлежал другой «семье», которая взялась отвечать за безопасность всего, на него попадающего, и поэтому въезд целой банды за ворота так с лёту было и не организовать.

Пабло потратил не меньше десяти минут, договариваясь в воротах лётного поля. Принадлежал объект так называемой «семье Витали», коренным сицилийцам, рванувшим в этот мир с родного острова в связи с обострением жажды их крови у представителей закона. Дон Витали имел неосторожность организовать взрыв на дороге, в котором погибли некий судья и двое свидетелей, но информация об организаторе всё же попала к карабинерам, и уважаемому дону на родном острове совсем житья не стало. Теперь он владел примерно четвертью всех объектов в Нью-Рино, ни от кого не скрывался и не слишком расстраивался от такой резкой смены места жительства. Ему здесь нравилось.

В конце концов вопрос въезда был разрешён, и наши два вездехода проехали через ворота и остановились на стоянке, ожидая посадки самолёта.

Самолёт прилетел примерно минут через двадцать. На горизонте появились мигающие навигационные огни, затем послышался гул мотора, и над взлётно-посадочной полосой со снижением прошла знакомая полугрузовая «сессна». Место стоянки ей было отведено метрах в трёхстах от ворот, поэтому мы опять погрузились в машины и покатили в ту сторону. Туда же, как мы заметили, поехал и жёлтый внедорожник «исудзу», выполнявший на аэродроме функции как машины сопровождения, так и такси для экипажей.

Вдоль рулёжной дорожки засветились фонари, и в их свете мы увидели приближающийся к нам белый с синим, переливающийся в их свете, как лакированный, бок самолёта с чёрными иллюминаторами. Самолёт зарулил на полагающееся место, открылась дверь, выпала лесенка трапа, появился уже знакомый пацанистый бортмеханик с серьгой.

Он спустился на землю, а за ним появился среднего роста коренастый мужик в привычной здесь полувоенной одежде, с кобурой на поясе, с усами и короткой стрижкой. И выглядел он в точности как на фотографиях. Даже одет так же, как и на снимке. Тебя-то нам и надо! Пускай и Михаил делом займётся. Надеюсь, ты сейчас не улетишь, дядя?

Он держал в руках небольшой, плоский, но весьма увесистый деревянный ящик. Посмотрел на нас сверху, затем спросил у механика:

— Это они?

— Да, — подтвердил тот.

— Хорошо, — ответил усатый, затем повернулся ко мне и сказал: — Я от вашего нанимателя. У нас с собой девять таких ящиков.

И он сделал жест, как бы протягивая ящик мне с верхней ступеньки трапа. Я принял его, ухватившись за прибитые сбоку ручки из толстой деревянной планки. Было слышно, как внутри ящика переваливаются и постукивают друг друга боками тяжёлые металлические бруски. Опустив ящик на траву, я отстегнул стальные зажимы, притягивающие крышку, и заглянул внутрь. Так и есть — золото, в маленьких слитках по сто граммов, проложенных вощёной бумагой. На каждом слитке орденская пирамида с глазом и надпись «One thousand EqU». Два слоя в высоту, пять слитков в длину и столько же в ширину. Пятьдесят в ящике. Пять килограммов. Девять ящиков. Четыреста пятьдесят тысяч экю. Очень много.

Проверив первый ящик, я передал его Маноло Рамиресу, а сам взялся за второй, который принял от усатого Дмитрий. Проверил его — вроде бы тоже без обмана. Не думаю, что само золото фальшивое. Не станут они так рисковать. Кстати, так что это за усатый такой? Золотишко возит, порошок, девочек.

— Вы Хоффман или Маллиган? — в упор спросил я его, решив излишне не мудрить.

Выстрел наудачу, «на понт взял», но не думаю, что я ошибся. Кого ещё Родман может прислать в таком щекотливом деле? Усатый явно растерялся и ответил:

— Хоффман. Маллиган остался на острове.

Ну вот и мило, теперь ясности больше. Только вот узнать бы теперь — это Орден тебе поручает порошок в «ворота» забрасывать или наш друг Спенсер Родман Четвёртый зарабатывает себе на конфеты? Девушек ему возили, кстати?

— Вас отвезти в отель? — спросил его я.

— Нет, нас отвезёт местная машина, — отказался Хоффман. — Самолёт будет ждать вас здесь в восемь утра, не опаздывайте. Пока долетит до Билокси, пока там дозаправится… экипаж не очень любит летать по ночам.

Вот что он имел в виду? Что задержится в городе? Или полетит с нами? Не очень хорошо будет его похищать, если нам лететь вместе. Тогда всё вообще может пойти непредсказуемо. А вот если задержится, то никаких проблем.

— Хорошо, до завтра, — ответил я.

Ящики с золотом были уже уложены в багажник машины, поэтому нам осталось только загрузиться самим, что мы и сделали. Едва дверцы успели захлопнуться, как двигатели взревели, и тяжёлые «хаммеры» понеслись по полю в обратном направлении. Обратно в анклав, в гостиницу. Надо собираться. Завтра начинается неожиданное продолжение нашей морской эпопеи.

На выезде с аэродрома на стоянке находились две жёлтые «исудзу» и белый «хаммер-2», как две капли воды похожий на тот, который я видел на фотографии. Едва мы выехали за ворота, как белый внедорожник въехал на лётное поле. Возможно, наш усатый друг Хоффман решил попутно ещё дело провернуть — с «Большим Мальчиком»? Было бы неплохо, а если бы он ещё и задержался на денёк, то вообще чудесно. Взять бы его с наркотой, да ещё и с девицами… Отвези в тихое место, и с такими уликами можно всё за пять минут вытрясти из него. Хоть это и не преступление в Нью-Рино, но на всех окрестных территориях — криминал высшей пробы. Работорговля, торговля наркотиками — сразу петлю на шею или плотины строить в дельте Большой реки, у конфедератов, пока не помрёшь от голода и побоев. Даже у московского правительства — у самого Коршунова, насквозь продажного, — за такое пуля в затылок,