палубу Бонита, доложила, что держит проход справа. Затем от Раулито доклад — он на палубе, лодка пришвартована к судну. Тоже важно — не терять же ценное имущество!

— Зачистить палубу и надстройку.

Это у нас тоже отработано сотнями раз — в расчерченных лабиринтах, на компьютере в трёхмерной модели, на чертежах и схемах и просто в голове. Мы с Бонитой бесшумно сдвинулись в стороны, до самых лееров ограждения, чтобы взять проходы вперёд под обстрел с максимально возможного угла. Братья Рамирес бесшумно пошли к носу, прижимаясь к надстройкам, попарно. Раулито с Дмитрием остались на корме — в самой середине, чтобы выдвинуться в любом направлении, где они потребуются.

— «Синие», у двери, — шёпот в наушнике.

Это Маноло Рамирес доложил, что подошли к двери надстройки. Мне их не видно — они идут с борта, который Бонита контролирует. А позывные мы взяли по американской системе: удобная она.

— «Жёлтые», у двери. — Это Игнасио и Карлос.

— Проверить носовую пушку, — шёпотом командую я.

Один из них присел у самой двери на колено, второй тихо двинулся вперёд, за угол надстройки — проверить носовую артиллерийскую установку. С невидимой для меня стороны к носу должен был пойти Луис. И действительно, через несколько секунд послышались доклады в наушнике:

— Чисто.

— Чисто.

Значит, курильщик был, скорее всего, пушкарём с носа, отчаянно пренебрегавшим своими обязанностями. Я уже говорил, что страсть к курению на боевом дежурстве погубит мир? Говорил, но могу и повторить.

— Продолжаем движение.

Теперь мы подтягиваем тылы. Палуба безопасна, укромные места проверены. Возможно присутствие противника на верхней надстройке, и вероятно — на ходовом мостике внутри. Но начинаем проверку сверху. Мы с Бонитой подходим каждый со своей стороны к дверям в надстройку. С ней в качестве огневой поддержки Дмитрий, со мной — Раулито со всеми своими взрывоопасными игрушками.

Трап наверх только с нашей стороны, поэтому на проверку пошёл Маноло. Совершенно бесшумно он поднялся по ступенькам, приподнялся над краем ограждения надстройки, держа автомат у глаз.

— Чисто.

— Продолжаем движение.

Маноло так же бесшумно спускается по трапу, занимает позицию перед дверью в надстройку. Теперь главное в чём? Понять, с какой стороны дверь открыта, а с какой — задраена изнутри, и тихо её не открыть. Попробуем угадать… Если пушкарь с носа ушёл курить на правый борт дисциплину нарушать, а трап наверх слева, то логично предположить, что открыта левая дверь. А экспериментировать не хочется — хочется как раз так вот тихо-тихо продвигаться дальше, без шума и взрывов. Даже в окна надстройки заглядывать опасно — а ну как там кто-то сидит и как раз в окна пялится — даром что света нет внутри? Тогда для него окна как экраны: любой силуэт на фоне неба будет как фигура из китайского театра теней, контрастна и выразительна.

Маноло, согнувшись вдвое, подобрался к двери. Проверить, кто внутри надстройки, мы никак не можем. Не заглядывать же в окна, на самом деле! А фокусы с волоконными мини- камерами, просунутыми под дверь, на кораблях, с их комингсами и дверями с кремальерами, не работают. Маноло слегка поворачивает ручку двери. Открыто. И одновременный доклад с противоположного борта:

— Закрыто.

Ну и прекрасно, зато легальный предлог держать Бониту подальше от драки. Это планом тоже предусмотрено.

— «Синие» и Дмитрий, через корму — ко мне. Бонита — контролируй дверь. Каждый идущий через неё без радиоопознания — враг.

— Есть.

— Есть, есть. — Это братья и Дмитрий.

Маноло вопросительно смотрит на меня. В принципе, нам ждать остальных не обязательно. За дверью два помещения. Вытянутая кают-компания с санузлом в торце — и трап на этаж выше, на ходовой мостик. Братья захватывают ходовой, я — контролирую кают-компанию. Но это работает при условии, что не начнётся заваруха. Дверь на жилую палубу узкая, за нею — узкий коридор, который простреливается насквозь. Поэтому — никаких импровизаций, от плана — ни на шаг.

Я отрицательно качаю головой. Никакой самодеятельности. Тем более что с кормы, согнувшись и совершенно бесшумно, идут трое. Порядок восстановлен.

— Входим. Раулито, держать дверь. Бонита, как у тебя? — продолжал командовать я.

— Чисто.

— На счёт три.

Все занимают позицию у уже открытой, но прижимаемой к комингсу вручную двери. Нельзя открывать заранее: это может вызвать сквозняк и привлечь внимание раньше времени.

— Раз, два, три! — Я с каждым счётом откидывал один палец из сжатого кулака. — Вперёд!

Дверь быстро, но бесшумно распахивается. Хорошо, что порядок на судне: петли смазаны. Двое братьев входят, направляют стволы в разные стороны, затем следом за ними мы с Дмитрием, тоже в разные стороны, затем снова братья. Перестраиваемся на ходу, братья опять вперёд, я — за ними, замыкающим, идём к трапу. Дмитрий, Маноло и Луис пересекают пустынную кают-компанию в сторону трапа на нижние палубы, блокируют выходы. Всё почти без звука — лишь резиновые подошвы слегка поскрипывают, но звук судовых дизелей это начисто перекрывает.

Сверху на трап падает рассеянный свет — видимо, вахта при дежурном освещении работает. Начинаем подниматься по трапу. Тихо-тихо. Хорошо, что на трапе ковровое покрытие, даже и без того бесшумные шаги братьев глушит. Первым идёт Игнасио, за ним — Карлос. Я — третьим, замыкающим. Я не штурмовик, моё дело — огневая поддержка, случись чего.

Когда голова Игнасио поднимается над срезом ступеньки, все замирают. Игнасио поднимает ладонь с двумя отставленными пальцами. Понятно: на мостике двое. Мысленно молюсь, чтобы Игнасио не смотрел на них пристально, раз уж они нас до сих пор не увидели. Многие люди способны чувствовать пристальный взгляд. Я это точно знаю — сам такой.

Игнасио медленно поднимает оружие на уровень глаз, плавно, по-кошачьи переставляя ноги, поднимается по лестнице. Следом за ним, такими же отточенными шагами, идёт Карлос. Мне пока ничего не видно, кроме ног Карлоса, но никакого шума нет — нас всё ещё не видят. Братья поднимаются в саму ходовую рубку, мне тоже удается в неё заглянуть. Действительно, двое в светлых брюках и белых рубашках, рассматривают на радарном экране отметку нашего траулера. Вот спасибо — не ожидал от «Ниньи» такой неожиданной помощи. Мы просто заходим по пружинящему покрытию пола дежурной вахте за спины.

Они тихо переговариваются по-арабски, нас не видят. Везёт нам — дальше некуда. Даю команду к атаке: жестом. Игнасио и Карлос делают шаг вперёд, раздается негромкая возня, хрип, и оба обитателя ходового мостика оказываются на полу, оглушённые и обалдевшие. Я быстро прикидываю, кто из них может быть капитаном. Явно немолодой мужик с бородой. У него какие-то нашивки на белой рубашке. У второго — такие же, но числом поменее. Быстро вынимаю из маленького футляра на рукаве шприц-тюбик с ослабленным паучьим ядом- транквилизатором, колю второго в шею. Крепкий сон на пару часов обеспечен. Гораздо проще и быстрее, чем связывать брыкающегося противника. Капитан или тот, кого мы капитаном считаем, даже не дёргается, только смотрит на нас совершенно обалдевшими глазами. Карлос держит его сзади, зажимая рот рукой в перчатке, Игнасио поднёс к лицу нож с чёрным лезвием. Это действует: это пугает.

— Капитан? Ты — капитан? — спрашиваю я его по-английски.

Капитаны все английский знают — это даже здесь язык международный, без знания английского капитаном «Звезда Рияда» даже в гавань Базы бы войти не смогла. Обязан понимать меня.

Бородач кивает головой. Понимает. Ладно, теперь подробности:

— Сколько человек на корабле?

Он смотрит на меня, по глазам не поймёшь даже — слышал ли он вообще, о чём я его спросил?

— Сколько людей на судне?

Игнасио подносит нож ближе, к самому глазу.

— Двадцать, — быстро отвечает сиплым шёпотом бородач.

— Сколько из них экипаж? — сразу же задаю следующий вопрос.

— Восемь.

— Кто остальные?

— Солдаты. С одним офицером.

Так, трое убиты. Все были в военной форме. Значит, имеем ещё девять вояк и шестерых из экипажа.

— Солдаты в пассажирских каютах?

— Да.

— Экипаж?

— В своих каютах, на корме.

— Сколько людей на вахте?

— Трое солдат на палубе и один матрос, он в машинном отделении. И мы двое.

— Ракеты в трюме?

— Да.

— У кого ключи?

— У меня и офицера. Больше нет ключей.

Планировка «Звезды Рияда» похожа на нашу «Нинью» — только всё в полтора раза больше. Значит, надо аккуратно обезвредить экипаж — и, как получится, военных. Экипаж нам ещё пригодится: у нас планы на экипаж есть. Карлос обшаривает карманы бородача, вынимает из правого связку ключей, показывает мне.

— Который? — спрашиваю у капитана.

— Длинный. Самый длинный.

— Всё, спать!

Бородач и пикнуть не успевает, как я втыкаю ему в шею ещё один шприц-тюбик. Глаза бородатого капитана мгновенно собираются в кучку, и он отключается.

Судно идёт на автопилоте — впереди ни островов, ни мелей на несколько часов пути, а то и на сутки. Пусть так и идёт дальше себе помаленьку. В любом случае — ходовой мостик захвачен, радиорубка совмещена с ходовым, палуба очищена. Теперь дело за экипажем и машинным отделением.

Быстро, но тихо спускаемся вниз, открываем дверь по правому борту, предварительно оповестив Бониту о том, что сейчас это сделаем. А то она девушка аккуратная, согласно плану операции будет стрелять на поражение во всё, что себя не обозначило. Спрашиваю её шёпотом: