Машинально помешивая соломинкой в бокале с ледяным коктейлем, Моника подсчитывала, какой должна быть минимальная сумма, необходимая для того, чтобы урегулировать все проблемы с особняком. Если отступить от принципа и обратиться к Майклу...

— Вы совсем меня не слушаете. — Энтони, чтобы обратить на себя внимание, даже пришлось легонько похлопать ее по руке.

— Нет, почему же...

— У вас отсутствующий взгляд. — Он отодвинул свою тарелку. — К тому же вы не притронулись к рыбе. А она очень вкусная.

Моника и не заметила, что подали горячее. Вот, пожалуйста, пришла, что называется, на разведку, а сама так погрузилась в себя, что ничего вокруг не видит и не слышит.

— Я не голодна, — сказала она, провожая сожалеющим взглядом официанта, уносившего ее тарелку.

— Вам следует лучше питаться, — нравоучительным тоном продолжал Энтони.

— Вы же не мой доктор! — Она положительно не знала, как держаться рядом с ним — его манера общаться ставила ее в тупик. — И вообще, давайте поговорим о чем-нибудь другом. — Секундная пауза и, словно невзначай, вопрос: — Вы надолго в наши края?

— Это от многого зависит, — задумчиво протянул Энтони. — Например, удастся ли мне провернуть одно дело. — Он вдруг заглянул Монике в глаза и тут же потупился. — Довольно щекотливое, кстати.

Она почувствовала, как мороз прошел по коже: вот оно, проговорился. Теперь нужно аккуратно выяснить, что он собирается предпринять.

— Я, конечно, рассчитываю... Нет, я убежден в положительном исходе. — Он подмигнул с таинственным видом. — Скажу вам по секрету, я даже решился вызвать из Лондона свою любимую Изабеллу. А она ужасно капризная и терпеть не может путешествовать без меня. К тому же бедняжка тяжело переносит качку.

— Почему же она не воспользуется самолетом? — спросила Моника, надеясь все-таки разузнать, кем приходится Энтони эта незнакомка. — Это удобно и намного быстрей, чем на лайнере.

— Нет-нет! — Он возмущенно замахал руками и едва не сшиб свой бокал. — Девочке категорически противопоказаны самолеты.

Моника мысленно похвалила себя за находчивость, но тут же ощутила легкий укол ревности. Значит, у него кто-то есть, но кто?

— Она красивая?

— Изабелла? Великолепная! Я не найду слов, чтобы описать, ее надо видеть. — Энтони даже зажмурился от удовольствия. — Хотите, я вас познакомлю?

— Буду очень рада. — Изобразить эту несуществующую радость оказалось сложнее, чем сказать о ней.

— Она скоро приедет, осталась всего неделя. — Он мечтательно улыбнулся. — Ах, как я жду ее...

Моника почувствовала себя уязвленной: мужчина, которому она, как ей казалось, не безразлична, расхваливал в ее присутствии другую. Кто же эта соперница? Явно не дочь и вообще не родственница, слишком уж страстно звучал голос Энтони. Любовница? Скорее всего. Но почему тогда он столько внимания уделяет Монике?

Если рассуждать логически — а женская логика будет иногда посильнее мужской, что бы ни говорили представители сильного пола, — то все сводится к одному: Энтони интересуется ею только как почти полноправной владелицей виллы и земли на берегу Мексиканского залива.

И что из этого следует? Следует оставить в стороне сантименты и попробовать отвлечься от того факта, что мистер Стоун несказанно хорош собой и до крайности обаятелен. И что сердце поет в груди, мечтая о нежности, и голова кружится от внимательного взгляда... а ресницы у него очень темные и длинные, и слегка загибаются на кончиках...

— Давайте потанцуем, — предложил Энтони. — Я не представляю, как еще вас можно вывести из задумчивости.

Моника кивнула, вставая. Терять уже нечего, все видели, с кем она ужинала. Поэтому пусть себе судачат дальше и придумывают то, чего — к сожалению! — не случится ни в эту ночь, ни в какую другую. Потому что она не из тех, кто готов довольствоваться малым. Точнее, уже не из тех. Хватит с нее чужих мужчин, горький опыт научил, что они никогда не уходят от тех, кого, по их словам, давно разлюбили.

А Энтони вообще влюблен в свою Изабеллу. И нисколько не стесняется об этом говорить. Господи, Моника бы многое отдала, если бы хоть кто-нибудь с такой нескрываемой нежностью говорил о ней.

Оркестр заиграл вальс — сколько воспоминаний связано с этой музыкой. Выпускной бал в колледже, кружащиеся пары, все такие нарядные и счастливые, не представляющие еще, что взрослая жизнь совсем не похожа на глянцевую фотографию из модного журнала.

Моника твердо решила, что этот вечер будет принадлежать только ей и, благополучно минуя постоянный надзор Джорджа, упросила Майкла сопровождать ее на бал. Еще зимой она начала придумывать себе наряд, представляя, как все ахнут. И не ошиблась. Платье сшили из парчи, и Моника походила на редкостный диковинный цветок, переливающийся под светом прожекторов золотом.

Тогда впервые Майкл обратил на нее внимание. Она перехватила его изумленный и одновременно недоверчивый взгляд. Он ничего не сказал, но Монике достаточно было и этого молчаливого восхищения. И ощущения теплой ладони на обнаженной спине, когда они закружились под звуки вальса — медленно и сладко, словно во сне. Это представлялось таким прекрасным, что она готова была умереть, лишь бы не заканчивался танец...

— Вы сегодня такая грустная. — Руки Энтони осторожно сжимали ее талию. — Надеюсь, это не из-за моей глупой шутки?

— Нет, — коротко ответила она, все еще погруженная в прошлое.

— А могу я узнать — почему?

Моника улыбнулась и покачала головой. Ей вдруг совсем расхотелось строить какие-то планы, что-то вызнавать. Почему нельзя просто наслаждаться этой короткой минутой, когда все так замечательно — приглушенный свет, негромкая музыка, мужчина рядом, кружащий ее, горячее дыхание и такие близкие манящие губы...

Она не понимала себя: такие резкие смены настроения никогда не приводили к добру. Но сердиться на Энтони не получалось. Теперь ей казалось, что произошла какая-то ошибка — не мог этот человек с таким открытым взглядом затевать за ее спиной какую-то интригу.

— Как чудесно вы улыбаетесь. — Он склонился, почти касаясь губами ее пышных волос. — У вас сразу меняется лицо.

— Правда?

— Да, оно начинает светиться.

Моника прикрыла глаза, отдаваясь танцу всем телом. Как приятно ощущать поддержку сильных мужских рук. Много ли надо для счастья женщине? Тепло и забота, возможность почувствовать себя защищенной от невзгод судьбы. И любовь! Да, это главное, без любви невозможно жить, потому что дни превращаются в череду одинаково серых и безрадостных картинок. А ночи... Ужасные одинокие ночи на слишком широкой постели, застеленной дорогим шелковым бельем...

В который раз Моника подумала, что хорошо понимает Дайану. Та готова была осыпать любовников подарками, лишь бы они спасали от бессонницы, пропитанной страхом и тоской. Но сама она мечтала об искренней нежности.

Музыка смолкла, Энтони повел Монику обратно к столику. И очарование вечера исчезло, как исчезает утром легкий бледный туман, из-за которого очертания домов и деревьев казались размытыми и таинственными. Реальность проявлялась с угрожающей быстротой: вот официант несет блюда с остатками салата, вот оценивающий взгляд Кристины скользит по лицу Энтони, и ноет висок от усталости, и на белоснежной скатерти видны крошки, а за огромными окнами — черная ночь.

— Мне пора. — Моника достала из сумочки бумажник и теперь изучала поданный счет.

— Вы собираетесь платить? — с нескрываемым удивлением спросил Энтони. — Но ведь я вас пригласил.

— Пополам, — решительно ответила она. — Я предпочитаю ни от кого не зависеть.