говорилось, в частности, о «свободе морей» и об «обеспечении равного доступа к торговле и мировым ресурсам».

Слова о «равном доступе» весили много – они игнорировали права европейских метрополий в их колониях.

Черчилль, правда, добился оговорки: «с учетом существующих обязательств».

Британская империя держалась на так называемых имперских преференциях, при которых торговля между Англией и ее доминионами и колониями осуществлялась с налоговыми преимуществами, a расчеты производились в фунтах стерлингов.

Вообще, итоги конференции были для Англии скорее неутешительными.

Согласно принятой в Европе мифологеме, американский государственный деятель должен был быть бесхитростным, простым и откровенным, в то время как европеец был просто обязан быть хитрым, ловким, уклончивым – и должен был в конце концов восторжествовать в переговорах над своим наивным американским партнером. В данном случае все получилось наоборот.

Черчилль был исключитeльно умным человеком, но и Рузвельт был тонким политиком, и очень уж неравны были силы партнеров.

Англия вела тяжелую войну и отчаянно нуждалась в американской доброй воле.

Америка же только разворачивала свой потенциал, который обещал гигантские возможности для ее партнеров и союзников, но сама вступать в войну не торопилась.

Что интересно – это то обстоятельство, что «Атлантическая Хартия» не стала официальным договором, a просто премьер-министр Англии и президент США встретились и поделились мыслями, часть которых и обнародовали.

Обмен мнениями между президентом и иностранным государственным деятелем мог широко освещаться в прессе – например, можно было посмотреть документальный фильм о богослужении на палубе «Принс оф Уэллс» под сенью его громадных 14-дюймовых орудий.

Hо oн нe подлежал утверждению Конгресса, где его прохождение было бы в высшей степени сомнительным.

Рузвельт имел все основания быть довольным конференцией. Если что-то слегка и портило ему настроение, так это ответ Гопкинса на его вопрос:

«Кто пишет Уинстону тексты его речей?»

Гопкинс ответил: «Сам Уинстон».

В сентябре Чeрчилль получил от Сталина два послания подряд, оба с требованием немедленной, срочной помощи. Помощь эта должна была быть оказана вот в каком виде:

«переброски 25–30 английских дивизий на русский фронт – или в Архангельск, или – через Иран – в южные районы СССР».

Мысль эта была еще более фантастической, чем предложение открыть второй фронт высадкой во Франции.

Англии, год с небольшим назад чудом спаcшей свою армию из Дюнкерка, теперь совершенно серьезно предлагали устроить себе новый «Дюнкерк» – на другом конце Европы, за арктическими морями, и в тройном масштабе.

Почему Сталин, этот великий реалист, вообще выдвинул такую странную идею?

Потому что дела на советско-германском фронте шли хуже некуда.

8 сентября немцы отрезали Ленинград и начали его осаду.

15 сентября немецкие танки замкнули кольцо окружения советских войск в 200 км восточнее Киева. Киев пал 19 сентября, немцы захватили 665 000 пленных – величайшee по размеру поражение в одном сражении за всю историю мировых конфликтов.

30 сентября началась операция вермахта под названием «Тайфун» – группа армий «Центр» под командованием фельдмаршала фон Бока начала наступление на Москву.

В такой ситуации Сталин хвaтался за соломинку. Последовал довольно резкий обмен мнениями – и в итоге Черчилль получил упрек в нежелании помочь союзнику. Вышедший из себя премьер-министр сказал советскому послу [Майскому], которого знал много лет:

«Вспомните, что еще четыре месяца назад мы, на нашем острове, не знали, не выступите ли вы против нас на стороне немцев. Право же, мы считали это вполне возможным.

Но даже тогда мы были убеждены в нашей конечной победе. Мы никогда не считали, что наше спасение в какой-либо мере зависит от ваших действий.

Что бы ни случилось и как бы вы ни поступили, вы-то не имеете никакого права упрекать нас».

В итоге было достигнуто соглашение об оказании срочной помощи военными материалами.

Просьба Сталина – 400 истребителей и 500 танков в месяц – была принята за основу, грузы теперь должны были доставляться английскими и американскими судами в Архангельск, охрана конвоев – которые шли или из Англии, или с промежуточных баз в Исландии – возлагалась на англичан.

Их стали называть PQ, по-видимому, по инициалам офицера, отвечавшего за их формирование, коммандера Эдвардса [Commander P.Q. Edwards].

Москва уже рассматривалась советским правительством как опасное место.

Посольства были переведены в Куйбышев – по-видимому, в сентябре.

Во всяком случае, инструкции, посланные Черчиллем 28 сентября 1941 года его послу в СССР, Криппсу, были отправлены именно туда.

«Премьер-министр – Стаффорду Криппсу, Куйбышев

28 октября 1941 года

«Я вполне сочувствую Вашему трудному положению, а также России в ее страданиях. Они, несомненно, не имеют права упрекать нас. Они сами подписали свой приговор, когда, заключив пакт с Риббентропом, дали возможность Гитлеру наброситься на Польшу и этим развязали войну.

Они лишили себя эффективного второго фронта, когда допустили уничтожение французской армии. Если бы до 22 июня они заранее проконсультировались с нами, можно было бы принять ряд мер для того, чтобы раньше оказать ту огромную помощь вооружением, которую мы сейчас предоставляем им.

Однако до нападения на них Гитлера мы не знали, будут ли они сражаться, и если будут, то на чьей стороне».

3 октября Гитлер объявил:

«Война против России практически выиграна».

19 октября в Москве было введено осадное положение.

6 ноября Сталин выступил в Москве с речью по случаю годовщины Великой Октябрьской революции.

29 ноября советские войска начали контрнаступление – в районе Москвы и на Украине. В этот же день, 29 ноября, Ростов был отбит у немцев.

2 декабря Гитлер издал директиву № 38, которой с Восточного фронтa снимался один авиационный корпус и перебрaсывался на Средиземное море, для операций против англичан.

3 декабря британская служба разведки MI6 послала предупреждение разведывательным службам армии и флота США на Гавайях – о возможном и скором нападении японцев.

6 декабря советские войска, ведущие наступление под Москвой, добились крупного успеха, отбросив немцев от столицы. В дело было введено до 100 свежих дивизий, переброшенных из Сибири и с Дальнего Востока.

7 декабря японские самолеты нанесли удар по Перл-Харбору.

8 декабря Конгресс Соединенных Штатов объявил Японии войну.

Черчилль в своих мемуарах говорит, что, услышав новости, он «возблагодарил Провидение и заснул сном избавления».

Он полагал, что «война уже выиграна, осталось только правильное применение подавляющей