так, что он просто не нашелся, чем ответить.

Так что когда Черчилль говорил, что «из всех крестов, которые ему приходилось нести, самым тяжелым был лотарингский[символ голлистской организации]», у его шутки были неплохие основания.

Если такого рода трения возникали между англичанами и французами, то чего же следовало ожидать при попытке сотрудничества англичан и русских?

Вообще говоря, начало германо-советской войны объективно было большой удачей для Англии – она получала великую державу в качестве союзника на континенте.

Hо, скажем, в США реакция была далеко не столь однозначнoй.

Вот небольшой пример: сенатор Х.Джонсон спрашивал на заседании в Сенате:

«Неужели мы падем так низко, что будем выбирать между двумя разбойниками?»

Журнал «Time» сообщил своим читателям:

«Подобно двум гигантским доисторическим чудовищам, выползшим из болота, две великие тоталитарные державы вцепились в глотку друг другу».

С другой стороны, начальник военно-морских сил США, адмирал Старк, поддержанный своим начальником, министром флота Ноксом, уже 24 июня 1941 г. подал Рузвельту докладную записку, в которой писал следующее:

«По мнению большинства экспертов, Гитлеру понадобится от шести недель до трех месяцев для того, чтобы расправиться с Россией. Мы не должны упустить этого времени, не нанеся сильнейшего удара[по Германии], и чем скорее, тем лучше».

Рузвельт это предложение отклонил как преждевременное, но известил Черчилля, что «поддержит все, что тот сочтет нужным сделать для оказания помощи России».

Черчилль же считал, что помочь России надо, но извлечь большую пользу для Англии не рассчитывал, надеясь только, что русские продержатся до зимы:

«Премьер-министр – военно-морскому министру и начальнику военно-морского штаба

10 июля 1941 года

Представляется совершенно необходимым отправить небольшую смешанную английскую эскадру в Арктику для установления контакта и для совместных действий с русскими военно-морскими силами…

…Если бы русские смогли продержаться и продолжать военные действия хотя бы до наступления зимы, это дало бы нам неоценимые преимущества…

Пока русские продолжают сражаться, не так уж важно, где проходит линия фронта. Эти люди показали, что они заслуживают того, чтобы им оказали поддержку, и мы должны идти на жертвы и на риск, даже если это причиняет нам неудобства, – что я вполне сознаю, – ради того, чтобы поддержать их дух… Эскадра, несомненно, должна будет отправиться в Архангельск. Сообщите мне, пожалуйста, об этом, как только сможете».

18 июля Черчилль получил наконец от Сталина ответ.

Сталин требовал немедленного открытия второго фронта на Западе.

Разница между советским запросом – немедленным открытием нового фронта в Европе – и английским предложением – посылкой «небольшой эскадры в Архангельск», в основном для поднятия духа – просто не могла быть более разительной.

Почему Сталин требовал так много – это более или менее понятно. Уже 27 июня немцы взяли Минск. К середине июля положение на фронте было ужасным и становилось все хуже.

16 июля пал Смоленск.

СССР была нужна немедленная и максимально большая помощь – что угодно, что могло бы ослабить натиск германской армии на Востоке.

Но почему Черчилль предлагал так мало?

Я бы сказал, этот вопрос в русскоязычной исторической литературе объяснялся как-то слишком скупо, и обычно с намеками – как на злокозненность английской дипломатии в целом, так и на хитрые козни главы английского правительства Уинстона Черчилля лично.

Ну, дело обстояло далеко не так просто.

Население Англии составляло 45 миллионов человек – примерно вчетверо меньше, чем в России, и примерно вдвое меньше, чем в Германии.

В отличие от континентальных держав, Великобритания должна была делить свои человеческие ресурсы не на две части – армию и авиацию, а на четыре. Помимо армии и авиации, ей было жизненно необходимо иметь большой военно-морской флот и очень значительный торговый.

При самой полной мобилизации Англия не могла бы выставить больше, чем 30–40 дивизий. Но в 1941 году эта цифра была, вероятно, вдвое ниже – потому что в Дюнкерке было потеряно все вооружение, новые части только формировались, а те, что были способны сражаться, были уже задействованы в Ливии.

Для операции в Греции весной 1941 года Англии удалось наскрести около 50 тысяч человек – по сравнению с тремя миллионами солдат вермахта.

Так что открыть второй фронт в Европе в 1941 году Черчилль безусловно не мог.

Но на море Англия была сильна. Почему же Черчилль пишет своим адмиралам о желательности посылки в Архангельск только «небольшой эскадры»– да еще и добавляет, что понимает все неудобства этой посылки?

Потому что флот был и так перенапряжен – без всяких эскадр, навещающих Архангельск. Германская армия и большая часть авиации были отвлечены на Восток, против России, но немецкий флот действовал, и очень активно.

Целью было пресловутое «удушение Англии блокадой», а методом – война против торговли.

A Англия жила торговлей – в самом простом, буквально физиологическом смысле этого слова. Восемьдесят процентов потребляемого страной продовольствия – если считать его в ценах, а не в объемах – привозилось из-за границы.

В 1939 году на подвоз продовольствия требовался тоннаж торгового флота в 22,5 миллиона тонн. К 1941 г. эта цифра волей-неволей упала до 14,5 миллиона и принимались все возможные меры, чтобы ее уменьшить. Производство мяса в стране снизили на треть, производство картофеля и овса резко увеличили – на две трети за один год.

Делалось все возможное, чтобы сократить потребление горючего.

Королевская семья проехалась на велосипедах по своему имению в Шотландии: весь процесс был заснят на пленку и демонстрировался в кинотеатрах как пример, достойный подражания.

Однако вся экономия, достигнутая посредством сокращения потребления, оказывалась с лихвой перекрыта потребностями войны.

В 1935 г. в авиационной промышленности работало 35 000 человек. К 1943 г. лорд Биверброк планировал довести количество работников в этой отрасли до 1 750 000 человек, с увеличением стоимости произведенной продукции примерно в 25 раз – с 14 миллионов фунтов стерлингов до 800 миллионов.

Все остaльное – производство орудий, боеприпасов, строительство торговых и военных кораблей – росло в соответствующей пропорции. И все это требовало подвоза сырья – следовательно, узким местом была возможность его импортировать, a узким местом импорта – имеющийся в наличии тоннаж торговых судов.

Вот что пишет Черчилль в своих мемуарах:

«К концу 1940 года меня все больше и больше тревожило зловещее сокращение нашего импорта… с 1 201 535 тонн груза в неделю… до немногим более 800 тысяч тонн в неделю…

Битва за Францию была проиграна. Битва за Англию была выиграна.

Теперь предстояло вести битву за Атлантику».

Английский торговый тоннаж как раз и стал целью ударов.