Куда ни поеду, а к ней заверну, Чтоб вместе пробыть хоть минутку. Раз ночью смотритель дает мне приказ; 'Живей отвези эстафету!' Тогда непогода стояла у нас; На небе ни звездочки нету. Смотрителя тихо, сквозь зубы, браня И злую ямщицкую долю, Схватил я пакет и, вскочив на коня, Помчался по снежному полю. Я еду, а ветер свистит в темноте, Мороз подирает по коже. Две версты мелькнули, на третьей версте… На третьей… О господи боже! Средь посвистов бури услышал я стон, И кто-то о помощи просит, И снежными хлопьями с разных сторон Кого-то в сугробах заносит. Коня понукаю, чтоб ехать спасти; Но, вспомнив смотрителя, трушу. Мне кто-то шепнул: на обратном пути Спасешь христианскую душу. Мне сделалось страшно. Едва я дышал; Дрожали от ужаса руки. Я в рог затрубил, чтобы он заглушал Предсмертные слабые звуки. И вот на рассвете я еду назад. По-прежнему страшно мне стало, И, как колокольчик разбитый, не в лад В груди сердце робко стучало. Мой конь испугался пред третьей верстой И гриву вскосматил сердито: Там тело лежало, холстиной простой Да снежным покровом покрыто. Я снег отряхнул — и невесты моей Увидел потухшие очи… Давайте вина мне, давайте скорей, Рассказывать дальше — нет мочи!..'
<1868>
ВЕЛИКИЙ МУЖ
(Из Вл. Сырокомли)
'Великий муж, — читаю я в газете, — Отправился ad patres…' [22] Вот беда! Что этот муж существовал на свете, Не ведал я, клянусь вам, господа! Богатые скрываются в могилах, Но и туда, угаснув, вносят спесь; А я, бедняк, покуда мыслить в силах, Мечтаю так, что не угасну весь, Что хоть денек после моей кончины Я в песенках моих останусь жив, Что вы, друзья, в минуту злой кручины Припомните тоскливый их мотив. Но, может быть, мечтаю я напрасно И дерзостно? Простите мне, друзья! Мечтать — не грех. Мечтают безопасно И пахари и гордые князья. Мечтает тот, кто орошает потом Свой тяжкий труд. Мечтает и богач… Идти пешком, отдавшися заботам, Или помчись в карете барской вскачь, — Не все ль равно? Одной достигнешь цели, Отправившись в сырую землю-мать, С той разницей, что я в досках из ели На кладбище улягуся дремать, А ты уснешь, великих дел сподвижник, Муж доблестный, под мраморной плитой! А надо мной увесистый булыжник Окажется близ сосенки густой. Там — кипарис, а здесь — сосна… Но вздохом Безумно я не выражу тоски:
