обороны, пятятся, но не бегут. Еще усилие — ошеломить русских дружным ревом молодых егерских глоток, дотянуться до оставленных днем позиций. Егеря 3-го батальона в двухстах пятидесяти метрах от линии укреплений ВТ, но огонь советской артиллерии невыносим. И 182-й стрелковый полк русских, вцепившись в развалины села, огрызается плотным огнем. Егерям срочно преданы «штуги» и 13-й отдельный батальон — но продвинуться вперед невозможно. И развернуть в сторону противника трофейные орудия не получается. С неба снова и снова пикируют штурмовики — почти непрерывный стук авиапушек, вой «эресов» и грохот бомб. Возможно, авиаудары не столь действенны, как огонь советской артиллерии, но видеть несущийся прямо на голову «Ил» просто невозможно…
В 2.00 брошена в бой 3-я рота штурмовых орудий. Машина лейтенанта Мюллюмаа получает снаряд от Т-34, сам лейтенант смертельно ранен. Подбита и брошена самоходка сержанта Рясянена… Застряла в канаве среди каменных амбаров и брошена еще одна машина… Интенсивность огня русской артиллерии лишь нарастает, финскому тяжелому артдивизиону уже давно нечем и некуда отвечать — снаряды израсходованы, большинство корректировщиков убито…
…3.00. Финны все еще атакуют. Из уцелевших егерей 4-го батальона и иных подразделений сформирована и отправлена в обход упершихся русских пехотинцев крупная штурмовая группа. По восточному берегу Куутерселькя направлен 3-й егерский батальон…
В 5.00 русские начали контратаку.
…Финны отходят. Боеспособных штурмовых орудий практически нет. Уцелевший «штуг» старшего сержанта Халонена застрял в болоте, и экипаж, швырнув внутрь гранату, покинул машину. Подорвалась на мине самоходка командира батальона майора Экермана — чертовы русские саперы уже успели нагадить в тылу. Два «штуга» взвода Пелтонена столкнулись с тремя «тридцатьчетверками» — машина сержанта Раста подбита. Командир второй роты фон Тройль смертельно ранен, — его «штуг» после нескольких прямых попаданий разломился на две части.
К 8.00 отдельные группы егерей еще вели бой в отдельных укреплениях линии ВТ, но это уже не имело никакого значения. Потери были огромными, связь отсутствовала, боеприпасов практически не оставалось. В 10.15 командир дивизии полковник Лагус отдал приказ об отходе всех частей на перешеек между озерами Суулаярви и Онкиярви.
Арсаллми оказался хуторком крошечным. Кругом были связисты: возились с какими-то растяжками. Алексей поставил «диверсантку» у болотца. Сполз к воде с ведром. Как московскую опергруппу искать, непонятно. Ладно, не маленькие, сами найдутся.
Тряпка терла, сдирала чешуйки старого дерматина, проплешина все увеличивалась, а тканевая основа сиденья все еще оставалась розовой. Эх, Степан, Степан, вроде и не таким гигантом был, а ведь прямиком в голову угодило…
— Эй, боец, ты, часом, не от капитана Голуба будешь?
Алексей обернулся — рядом стоял старший лейтенант: широкоплечий, атлетичный, нижняя челюсть, что та наковальня — боксер, что ли?
— Так точно, младший сержант Трофимов. А вы…
Старший лейтенант показал удостоверение: СМЕРШ.
— А радист-то где?
— Я радист, — признался Алексей. — Сопровождающего убило. На финнов напоролись.
Старший лейтенант проверил предписание и временное удостоверение, покосился на забинтованную башку радиста. Вздохнул:
— Я так понимаю, из достижений современной техники у нас только этот курятник на колесах?
— Так точно.
— Ладно. Жди, Трофимов. Сейчас подойдем.
Алексей выжал тряпку, глянул вслед красавцу-контрразведчику. Это ж хоть статую с него лепи. А ведь убьют такого здоровяка непременно. Хотя они московские, тыловые…
Глава пятая
На южном фланге, от побережья Финского залива и до железной дороги Ленинград — Выборг, четыре наших дивизии продвигаются вперед.
Под Куутерселькя обстановка все еще сложная. Часть сил 72-й стрелковой дивизии ведет бой в окружении. Но финны уже отходят.
У Сийранмяки в прорыв введена 177-я стрелковая дивизия. Финны смогли приостановить наши танки у ручья Кюлмяоя, бросив в бой все резервы, включая тыловиков и газозащитную роту.
— Что-то мне эта манера вождения давешние времена напоминает, — сказал Женька, стараясь не прикусить язык.
— Да, подсунули двух доходяг, — согласился Коваленко. — Колымага хоть как-то катится, а боец руль отпустит и того… явный дистрофик. Я все понимаю, блокада, да и вообще. Но нам бы ловкий парень на подхвате не помешал.
Следственная группа катила по проселку, полуторка дребезжала, груда лапника в разбитом кузове навевала неприятные ассоциации.
— Ничего, — бодро сказал Коваленко, пристраивая между колен норовящий выскользнуть «Суоми», — нам бы с местом угадать, а дальше дело техники.
Машина остановилась на пригорке, из кабины высунулся Попутный:
— Товарищи офицеры — наблюдаем акваторию. Излагаем ценные мысли, догадки и версии.
По правде говоря, акваторию видно было плохо: сосны заслоняли, да и берег был крутоват. Соседнее озерцо лишь угадывалось. А было еще и третье — цепочкой здесь озера лежали. Кандидатуру самого восточного, большого водоема отмели еще на этапе предварительного расследования. Там десятого июня работали саперы, да и артиллеристы рядом стояли — яснее бы о происшествии донесли. А сейчас приходилось основываться на единственном смутном свидетельстве. Вернее, двух, дополнявших друг друга: донесение о сбитом самолете и о самолете в озере.
Сначала двигались по дороге — несчастная полуторка глохла, стоило остановиться. Вооруженные биноклем Попутный с Коваленко разглядывали озеро в просветах между деревьями, Женька без особой надежды проверял возможные спуски с дороги, потом помогал водиле воскресить «кривым стартером» двигатель. Молчаливый младший сержант был неуклюж, то и дело утирал пот пилоткой. Видать и правда дистрофик.
— Нет, это тыр-пыр нас к сути не продвинет, — сказал Попутный, опуская на грудь бинокль. — Прогуляемся-ка мы ножками. Лес, цветочки, земляничка. Водица чистейшая, уклеички-окуньки, жабки- царевны всякие, — майор глянул на обессиленно присевшего на подножку водителя. — Вот что, товарищ Земляков, ты здесь побудь. С машиной. Бдительность не теряйте. Кругом финики недобитые бродят, того и гляди… Только с нашими их не перепутайте.
— Так точно, товарищ майор.
Начальство спустилось с дороги и исчезло среди сосен. Женька покосился на водителя:
— Давай, товарищ сержант, пока техникой займемся. Запустил ты машину, чего уж там…
— Трофейная, — уныло оправдался худосочный доходяга.
Женька возился в кузове, утаптывая ветки наваленного как попало лапника. Под хвоей чавкало: то ли гудрон какой-то, то ли вакса жидкая. Вот же достался транспорт. Младший сержант возился в кабине — там
