В моих беседах со 'ста счастливчиками' я заметила, что они воспринимают мир как свою семью. В своей любви, сочувствии, жалости и заботе, которые являются естественным результатом 'счастья без причины', они не ограничены только родственниками и друзьями, но дарят их всему человечеству. Национальность, раса или религия не являются для них камнем преткновения. 'Счастливые без причины' видят, что люди повсюду похожи на них и что мы все хотим одного и того же: любви и счастья. Они всегда чувствуют себя частью большой семьи, у них входит в привычку отдавать другим все возможное, где бы они ни находились.

'Сто счастливчиков' считают, что их счастье — это один из лучших подарков, который они могут преподнести миру. В моем интервью с Лиз Гилберт [42] она рассказала, что после того, как была опубликована ее книга 'Есть, молиться, любить', журналисты часто задавали ей вопрос: 'Вам не кажется, что это было немного эгоистично — путешествовать по миру, чтобы найти себя?' Она всегда отвечала: 'Знаете что? Я думаю, что было бы эгоистичнее провести остаток жизни в самовлюбленном, депрессивном, тревожном страдании. Такой человек не может ничего дать обществу, его появление в любом месте ничего не изменит, он ничего не дает окружающим людям. Лучшее, что я могу предложить миру, это оставаться здоровой и разумной'.

Когда я искала «счастливчиков», мой коллега по бизнесу рассказал мне о своей подруге Хэппи Оэйсис. Когда я услышала ее имя, решила, что интервью с ней будет очень интересным. Так и случилось. Хэппи оправдывает свое имя. В следующей удивительной истории Хэппи описывает свой опыт, который она обрела больше двадцати лет назад, путешествуя по Азии. Она узнала, что в действительности означает воспринимать мир как свою семью и помогать другим людям, разделяя с ними свое счастье.

Я всегда была свободным от забот человеком. И когда в 1983 году окончила школу, вместо того чтобы поступить в один из университетов 'Лиги плюща', как ожидали мои родители, уехала в Австралию. Следующие несколько лет я путешествовала и зарабатывала деньги, прокладывая

себе дорогу по Австралии и Юго-Восточной Азии и следуя своему собственному курсу изучения антропологии.

Когда я уезжала из Соединенных Штатов, представляла собой наивную и обеспеченную восемнадцатилетнюю девушку. Мне казалось, что я счастливый человек, хотя, оглядываясь сейчас назад, понимаю, что даже не ведала, что такое счастье. Я просто не знала о страданиях человечества, пока не попала в страны третьего мира.

Я отправилась в Бангладеш, чтобы изучать местное население. И когда приехала в столицу, город Дакку, обнаружила, что, кроме муссонных дождей, там был широко распространен голод, из-за которого по всей стране болели и умирали люди.

Однажды утром я села в автобус в Дакке, следовавший через самые отдаленные области страны. В автобусе я была единственной уроженкой Запада. Вдобавок я была блондинкой с голубыми глазами и выглядела очень молодо — это в мусульманской стране, где женщин почти не было видно. Я пыталась одеться в мусульманском стиле, обернув голову черным саронгом и закрыв по возможности руки и ноги, но знала, что очень выделяюсь, поэтому чувствовала себя некомфортно.

Вскоре мы выбрались из города и поехали по сельскохозяйственным районам и маленьким деревенькам. Все время шел сильный дождь, и в определенный момент автобусу пришлось съехать с размокшей дороги на поле, чтобы избежать аварии. Я видела, как началось наводнение в маленькой деревушке поблизости. Место, где остановился наш автобус, быстро оказалось в окружении воды, и толпы людей из деревни направились к нашему островку размером с футбольное поле, так как тут земля была чуть выше. Скоро здесь столпились сотни худощавых людей, в основном дети, босые и одетые в лохмотья, они ложились на землю рядом с автобусом. К своему ужасу, я поняла, что они умирают: дизентерия и недостаток еды сделали свое дело.

Вскоре я осталась единственным человеком, который не высадился из автобуса, чтобы посмотреть, что происходит, или, возможно, чем-то помочь другим. Я сидела одна и спрашивала себя, что я могу сделать для них. Первой наивной мыслью было обналичить дорожные чеки на 2000 $, лежавшие в моем поясе и предназначенные для того, чтобы оплатить еще год или два моих путешествий, и купить на них еды для этих людей. Однако я сразу поняла, что не смогу добраться до банка.

Затем я подумала: 'А что, если использовать 150 $ в бангладешской валюте, чтобы купить каждому еды в продуктовом магазине?' Но, поглядев на наводненную деревушку и на рисовые поля вокруг нашего островка, поняла, что еды нигде купить нельзя.

Моей следующей отчаянной мыслью было: 'Конечно, скоро появится Красный Крест. Должен появиться!' Дождь продолжал лить, и через час я уже не верила в то, что работники Красного Креста находятся на пути к нам. Судя по тому, как далеко мы находились от их офиса, я сомневалась, что они вообще когда-нибудь приедут.

Я начала плакать. Меня не очень беспокоило собственное спасение, у меня с собой был маленький рюкзак с водой, немного еды и смена одежды. После года путешествий я привыкла к очень тяжелой жизни. Но я чувствовала себя такой беспомощной, думая, что ничего не могу сделать в данной ситуации!

Я что-то услышала и, подняв голову, увидела мужчину в набедренной повязке, вставшего на ступеньку автобуса. Он был хилый, тощий, и, хотя ему, наверное, было лет тридцать пять, он выглядел очень старым. Он проковылял ко мне, держась за спинки деревянных автобусных сидений, чтобы не упасть. Остановился рядом, некоторое время пристально глядел на меня, потом протянул руку и дотронулся до моих волос, которые слегка виднелись из-под платка на голове. В другой раз я бы не позволила незнакомцу трогать мои волосы, но меня смутили его глаза. Это были глаза привидения — кого-то, кто уже умер. Когда он убирал руку, я обратила внимание на его пальцы или, вернее, на то, что от них осталось. Это были покрытые чешуйками обрубки, в два раза короче длины обычных пальцев. Я застыла: мужчина оказался прокаженным. Прежде чем я успела как-то отреагировать, он повернулся и, ковыляя, вышел из автобуса, растворившись в толпе. Потрясенная этой встречей, я сидела в тишине, чувствуя себя как рыба без воды, еще более беспомощной, чем раньше.

Я все еще была очень встревожена, когда через несколько минут другой мужчина подошел к окну автобуса и начал глазеть на меня. Он выглядел так же, как и другие люди в Бангладеш, — полуголый, очень худой и босой, единственное его отличие от других заключалось в том, что он широко улыбался.

Мне вдруг показалось страшно неуместным то, что он улыбается при таких обстоятельствах. Сквозь слезы я грубо сказала ему: 'Как вы можете улыбаться в такой ситуации?»

К превеликому удивлению, он ответил мне на чистейшем английском языке: 'Улыбка — это все, что я могу подарить, мадам'. Меня потрясла сила этих простых слов. Они перевернули весь мой внутренний мир и мои понятия о помощи другим людям с ног на голову. Я не успела ответить, как он кивнул мне и сказал: 'Идем, идем со мной'.

Я вышла из автобуса и пошла рядом с ним под дождем. Мы провели десять часов, перемещаясь по полю и напевая песни то одному умирающему человеку, то другому. «Мужчина- улыбка», как я назвала своего спутника, вставал на колени рядом с каждым человеком и выводил красивые, трогательные мусульманские напевы, я же пела христианские песни, которые выучила в летнем лагере.

Наше пение — в основном, пение Мужчины-улыбки, так как у него это получалось лучше, чем у меня, — успокаивало людей и как будто приводило их в состояние покоя. Иногда он гладил человека по лбу или трогал его плечи и побуждал меня делать то же самое. Я стеснялась это делать, если нам попадался мужчина, так как в мусульманских странах женщины не должны трогать мужчин, если не связаны с ними родственными узами, но при данных обстоятельствах это было возможно. Мы пели,

пока человеку не становилось лучше, что выражалось в слабой улыбке или расслаблении тела. Затем мы оставляли его отбывать в царство Смерти или оставались с ним, пока он не уходил от нас. Часы шли, а мы все обходили и обходили поле, напевая песни множеству людей.

В определенный момент, когда мы аккуратно прокладывали свой путь через лабиринт тел, я узнала человека из автобуса, прокаженного, который потрогал мои волосы, — он лежал без движения. Я остановилась и пригляделась к нему. У него были закрыты глаза, и он как будто сливался с землей. Затем я вдруг резко осознала, что он умер. Меня пронзили острая боль и печаль, я так хотела побыстрее его найти! Произнеся тихую молитву, я повернулась и поспешила, чтобы догнать Мужчину-улыбку, который уже встал на колени рядом с ребенком и начал петь.

Время от времени в течение дня мы разговаривали с Мужчиной-улыбкой. Иногда окружающая обстановка действовала так угнетающе, что я начинала плакать. Он не обращал внимания на мои слезы, но один раз сказал: 'У нас есть причина для слез, но мы не плачем. Тебе нечего оплакивать. Почему ты плачешь?' Он сказал это доброжелательно, но с отеческой строгостью. Это был его способ попросить меня взять себя в руки, как если бы он сказал: 'Соберись. Давай сделаем все, что в наших силах'.

Дождь наконец прекратился. Водитель призвал всех сесть в автобус. Я попрощалась с Мужчиной-улыбкой и села на свое место. Я сидела в ожидании отправки и понимала, что, возможно, никогда его больше не увижу. И все-таки он стал моим героем. Я восхищалась его мудростью и тем, что могу назвать предприимчивостью. Без пенни, доллара или какой-либо материальной вещи он облегчал страдания сотен людей, предлагая им свою любовь и радость. Я мысленно поклялась быть такой же, как этот улыбчивый человек.

После этого я поставила своей целью стать настолько счастливой, насколько возможно, чтобы делиться этим счастьем с как можно большим количеством людей и относиться к каждому, кого я встречаю, как к члену моей семьи. Даже здесь, в Америке, если вы пойдете в продуктовый магазин, банк или куда-то еще, вы не знаете, что происходит с людьми, которых вы видите. У кого-то может быть ужасная депрессия, и я поняла, что, просто улыбаясь, открывая себя, обращаясь к другим и даря себя так, как это делал Мужчина-улыбка, действительно могу дать человеку облегчение и свет. Вот почему я решила изменить имя и фамилию и назвать себя Хэппи Оэйсис[43] — мне хочется быть оазисом счастья для всех. Это здорово, потому что я могу носить этот оазис с собой повсюду. Это основа высокого уровня счастья, которым я сегодня наслаждаюсь.

Мужчина-улыбка показал мне, что дарить любовь другим не так сложно и трудно. Я знаю не понаслышке, что, если у вас ничего нет, кроме улыбки, этого может быть достаточно.

Улыбка — это всемирно признанный знак дружелюбия и добрых намерений. Даже быстро промелькнувшая улыбка может очень сильно повлиять на вашу жизнь. Я слышала, как Кэролайн Мисс рассказывала историю из своей книги 'Проявления невидимой силы', иллюстрирующую эту идею. В истории рассказывается о молодом человеке, который чувствовал себя настолько подавленно, что решил покончить с собой. Когда он стоял на углу улицы и ждал, пока проедет машина, женщина за рулем посмотрела прямо на него и одарила его широкой улыбкой. Эта улыбка была такой теплой и заботливой, что убедила молодого человека: добро все еще существует в мире. Поэтому он отказался от самоубийства. Неважно, кто вы и где вы находитесь, искренняя улыбка перекрывает большую разницу в возрасте и культурные различия, она создает ощущение общности.

Роберта Бисуос-Динера часто называют Индианой Джонсом в позитивной психологии, потому что он путешествовал по отдаленным странам и регионам, изучая счастье. Он открыл, что ощущение общности очень сильно влияет на счастье даже среди самых бедных жителей земного шара. Бисуос-Динер вместе со своим отцом Эдвардом Ди-нером исследовал уровень удовлетворенности жизнью бездомных людей и обитателей трущоб в Калькутте. Результаты оказались очень интересными. Хорошие социальные отношения и здоровые взаимоотношения в семье делали жителей трущоб в Калькутте более жизнерадостными и позволяли им противостоять отрицательному воздействию страшной нищеты.

Именно Роберт познакомил меня с еще одним «счастливчиком» — Роко Великом, молодым режиссером-документалистом, чей первый документальный фильм 'Блюз Чингисхана', снятый совместно с его братом Адрианом, был номинирован на премию «Оскар» в 2000 году и получил много наград. На данный момент Роко снимает фильм про счастье, который называется 'Счастливая революция', поэтому он ездит по многим странам, включая Бразилию, Индию, Намибию и Японию, чтобы запечатлеть, как люди по всему миру переживают (или не переживают) счастье. Основываясь на том, что он открыл во время своих путешествий, Роко тоже считает, что чувство принадлежности к некой общности, чувство единения необходимо для поддержания благосостояния и счастья.

В нашем интервью Роко рассказал, что ездил в Японию, потому что слышал из многих источников, что материально обеспеченные и состоятельные жители этой страны в эмоциональном плане не столь благополучны. Его поразило, что в токийском метро 80 процентов пассажиров либо спят, либо пытаются заснуть. Поскольку у большинства людей здесь работа стоит на первом месте, они стремятся работать чрезмерно долго, иногда по двадцать часов в день. Эта преданность результативности отображается не только в лишении сна, но и в мизерном количестве общения с другими людьми.

Однако Роко также слышал, что самых долгоживущих людей на Земле можно найти именно в Японии, особенно на Окинаве. Он знаком с результатами исследования, показывающего, что счастливые люди дольше живут, поэтому вместе со своей съемочной группой он двинулся из Токио в маленькую деревушку на острове Окинава. Он хотел увидеть, имеет ли долголетие отношение к счастью.

Там Роко нашел небольшой очаг счастья. Многим людям, которых он встречал, было уже за девяносто лет, и хотя они проводили свои дни, обрабатывая землю под палящим солнцем, и вели, как мы назвали бы это на Западе, примитивный образ жизни, радость в их жизни была ощутима. Еще больше поражает тот факт, что подавляющая часть долгожителей