россыпи восклицательных знаков: между строк сквозило какое?то отчаяние. Неужели Грэм – никчемный олух? Про агентство «Привиреды» по четвертому каналу Би – би – си передавали сюжет в программе «Вы и ближние». Ведущий Питер Уайт обвинил хозяйку агентства, миссис Грейлинг, в том, что она «наживается на слабых, отчаявшихся и эмоционально неуравновешенных». Миссис Грейлинг отчаянно отбивалась, заявляя, что агентство «дает надежду тем, кто в прежние времена был обречен просидеть большую часть жизни дома с мамашей и папашей». Чарльз решил не делиться своими тревогами с Камиллой. Бедная птичка и без того хлебнула, подумал он.
Жена прочла письмо и с материнской решимостью видеть в ребенке только лучшее сказала:
– Ведь это прекрасно, что у него есть жизненная программа, да?
Сама Камилла никогда ничего не планировала, она только реагировала на события и людей.
Чарльз, заново пробегая глазами письмо, заметил:
– Несомненно, он умеет сообразно смыслу делить текст на абзацы.
Поскольку в доме не было ни видео, ни телевизора, Чарльз отправился к Тредголдам одолжить у них то и другое. Тони, выйдя на порог, пригласил:
– Хочешь, заходи, я как раз записываю вечернее порношоу.
От такой распущенности Чарльз остолбенел. Для него секс был серьезным и священным делом, обсуждать которое можно только с тем, с кем этим и занимаешься.
Вечером Тони установил Чарльзу видеомагнитофон и телевизор. Чтобы показать, как что работает, он сунул в приемник Грэмову кассету. Когда на экране появилось лицо Грэма, сосед расхохотался.
– Гос – спади, что за кошмарный педрила! Это кто?
Чарльз убрал громкость и промямлил:
– Э… наш дальний родственник.
Досмеявшись, Тредголд заключил:
– Вот что делают с людьми годы скрещивания между родичами.
Когда Тони ушел, Чарльз перемотал кассету на начало и добавил громкость. Камилла села на диван и приготовилась впервые увидеть и услышать своего первенца.
Чарльз сел рядом, взял Камиллу за руку и нажал пуск. Грэм сидел в какой?то выгородке под очень яркими лампами. За его спиной на стене красовалась эмблема агентства «Привиреды»: схематические мужчина и женщина обнимаются внутри кособокого сердца.
Всматриваясь в лицо сорокалетнего мужчины, Камилла вспоминала младенца одного дня от роду, которого она назвала Рори. Как мог тот орущий комочек превратиться в этого Грэма, который одет с изяществом албанского свинопаса и держится как кукла чревовещателя, вырезанная из цельного куска дерева?
Привет, меня зовут Грэм. Грэм Крекнелл. Мне сорок лет, по гороскопу я или Лев, или Гак, – это смотря какую газету вы читаете. Я на точке пересечения, и не только по звездам, но и по жизни.
Как вы видите, я среднего роста, чуть повыше Тома Круза, но малость пониже Джона Траволты. Хотя я назвал первых, кто пришел на ум, вышло, что они оба знаменитые сайентологи, последователи покойного Гона Хаббарда. Когда?то я и сам баловался сайентологией и выписал литературу, но мама, благослови ее Гог, имеет привычку читать мою почту, пока я на работе, и она так встревожилась от Хаббардовой философии карт разума, что обратилась в «Культовый дозор»[61].
И они организовали мне встречу с консультантом, а тот рассказал, как опасно вступать в любую псевдорелигиозную организацию, особенно коли во главе стоит миллиардер, у которого свой остров и целый парк роскошных лимузинов. Так что вот, уф! Меня пронесло!
Я живу с мамой и папой в Руислипе. Этот город знаменит прелестной Джордан, которая радовала нас своим присутствием целый год. Среди наших граждан еще знаменитые шпионы Кроджеры, Линфорд Кристи[62] и Мантовани. А однажды, я надеюсь, у всех на устах также будет имя Грэма Крекнелла.
Так или иначе, а время идет, и хватит обо мне. Я ищу хрупкую некурящую гетеросексуальную женщину с ч/ю, искрящейся индивидуальностью, чтобы интересовалась настольными играми. Внешность не важна, но я бы предпочел, чтобы ее ничто не связывало, как то дети. Она должна быть компьютерно грамотной и финансово благополучной и хотя бы одной ногой стоять на лестнице недвижимости[63].
В идеале, она должна расслабляться под легкую музыку. Мне особенно нравится Джеймс Блант, я его видел живьем год назад в «Гексагоне» в Рединге. Если же ей нравятся «Два Ронни», «Дураки и кони» и «Инспектор Морс», мы споемся в два счета. У меня есть полная режиссерская версия «Морса» на дисках, подарочное издание.
В общем, если вам понравилось то, что вы сейчас видели, пишите мне на
grahamcracknall@hotmail. со. uк.
Ролик закончился, и Камилла сказала слабым голосом:
– С волосами он наверняка выглядит получше.
– Несомненно, – согласился Чарльз, – но мне кажется, дорогая, что Грэм не одарен особой красотой.
Камилла, покопавшись в себе, нашла крошечный уголек материнской любви. Может, если его немного раздуть, он и вспыхнет? В детстве она любила сказку про гадкого утенка. Как знать, не выйдет ли однажды Грэм, образно говоря, из камышей и не заскользит царственно по речной глади?
Вечером Камилла с Чарльзом чистили зубы вдвоем в тесной ванной, по очереди сплевывая в ржавую кособокую раковину. Чарльз, озабоченный дефицитом воды в мире, не позволял жене держать кран открытым, так что ощущался недостаток оркестровки. Глядя на свое отражение в зеркале, Камилла вздохнула.
– Ах, милый, я выгляжу как старая карга.
– Ты с ума сошла, – возразил Чарльз. – Для меня ты становишься все прекраснее с каждым днем.
Раздался звон разбитого стекла. Они бросились вниз и обнаружили, что в окно гостиной влетела половинка кирпича. Ковер усеяли осколки. К кирпичу резинкой была прикреплена записка: «Ты никогда не будешь королевой». Чарльз смял записку и поскорее сунул в карман, пока Камилла не увидела. Бедняжка достаточно настрадалась, подумал он. И выбежал в глухую тьму, разогнать которую тщетно пытались два далеких фонаря. В доме Уильяма и Гарри светились окна.
Чарльз устремился к полицейскому кордону и продемонстрировал находку дежурному наряду.
– Если бы моя жена лежала под окном на полу, ее бы убило! – заявил он.
– А зачем вашей жене лежать на полу? – спросил полисмен. – У вас разве нет стульев?
Чарльз запальчиво воскликнул:
– Слушайте, вы будете расследовать это преступление?
– Нет, – отказался полисмен. – Если хотите, выдам номер уголовного дела для страховой компании.
– У меня нет страховки, – признался Чарльз. – Мне это абсолютно не по карману. Но вы можете снять отпечатки пальцев или что?нибудь еще?
Полисмен рассмеялся:
– Вы вспомнили легендарные времена, сэр.
– А посмотреть запись с камеры?
– У меня нет допуска к видео, сэр. И к тому же хулиганье в балахонах не отличить друг от друга. Так что, может быть, вы вернетесь домой? Вы нарушаете комендантский час.
Принц хотел было показать полисмену смятую записку, но что?то удержало его. Едва слышный внутренний голос подсказывал, что где?то он уже видел этот почерк. Вернувшись домой, Чарльз понял, что Камилла не предприняла никаких попыток убрать осколки. Она сидела с собаками на кухне. Пропылесосив ковер в гостиной и скотчем приклеив на дыру с зазубренными краями полиэтиленовый пакет, Чарльз посоветовал жене идти спать. Когда, по его расчетам, она заснула, Чарльз сел к письменному столу и отпер ящик, где у него хранились сувениры и памятные вещицы. Вынув последнюю открытку, полученную к своему дню рождения от Гарри, он разгладил ее на столе и сравнил руку. И взбесился вовсе не от кошмарного почерка принца Гарри.
Гарольд Баньян уже больше двадцати минут жал на кнопку звонка на тумбочке. Мочевой пузырь вот – вот не выдержит, но перебраться из кровати в коляску самостоятельно Гарольд не мог: от
