прогонит его. С этой поры юноша уже не осмеливался быть небрежным в своих занятиях.

Как-то раз Лю Чжэнь с ночи отправился ко двору, чтобы попасть на утренний прием, но едва взошло солнце, как он примчался обратно. Весь в поту, задыхаясь, он только и смог проговорить:

— Закройте главные ворота! Закройте главные ворота!

Все испугались, не понимая, в чем дело. Немало времени прошло, пока Лю Чжэнь смог наконец объяснить:

— Цзинъюаньские войска восстали. Яо Линь-янь[224] ввел свои войска во дворец Ханъюань. Император бежал через Северные ворота дворцового парка, чиновники в панике. Беспокоясь о жене и дочери, я поспешил домой, чтобы принять необходимые меры. Сянь-кэ, помоги мне в устройстве семейных дел, тогда я отдам У-шуан за тебя.

Услыхав это, Сянь-кэ пришел в восторг и бросился благодарить дядю. Приказав упаковать двадцать тюков золота, серебра, парчи и шелка, Лю Чжэнь сказал племяннику:

— Переоденься и вывези эти вещи из Кайюаньских ворот; разыщи какую-нибудь тихую, уединенную гостиницу и найми там помещение, а я с твоей теткой и У-шуан выберусь из ворот Цися и, объехав городскую стену, присоединюсь к тебе.

Ван Сянь-кэ поступил так, как ему было приказано.

Солнце уже село. Он долго ждал дядю с семьей в гостинице, за городом, но никто из них не появлялся.

После полудня ворота закрыли наглухо, а Ван Сянь-кэ все поглядывал на юг, откуда из-за городской стены должен был появиться дядя. Когда стемнело, Ван Сянь-кэ вскочил на коня и с факелом в руке объехал городскую стену до ворот Цися; они тоже оказались на запоре. Множество стражников с белыми жезлами в руках стояли и сидели у ворот.

Ван Сянь-кэ спешился и, приняв равнодушный вид, стал не спеша расспрашивать, почему заперты городские ворота и не выезжал ли кто сегодня через них.

Привратники рассказали ему, что Сыном Неба уже стал правитель области Чжу;[225] что после полудня какой-то человек с большим багажом в сопровождении четырех женщин хотел было выехать из этих ворот, но прохожие узнали его и заявили, что это начальник по налогам и пошлинам Лю Чжэнь. Начальник охраны не решился выпустить его. А к вечеру за ним примчались всадники, но он скрылся от них на север.

Заплакав от горя, Ван Сянь-кэ вернулся в гостиницу. Когда третья стража близилась к концу, неожиданно открылись городские ворота и от факелов стало светло, как днем. Из городских ворот выбежали воины в полном вооружении, с обнаженными клинками в руках. Они кричали, что им дано право разыскивать и без суда убивать сбежавших за город сановников.

Побросав вещи в экипаж, Сянь-кэ, охваченный страхом, отправился в родной Сяндэн. Там он прожил три года. Когда восстание было подавлено и в стране вновь установился порядок, Ван Сянь-кэ поехал в столицу разыскивать дядю.

На улице Синьчан Сянь-кэ остановил лошадь и в нерешительности стал осматриваться. Вдруг к нему подъехал какой-то всадник и вежливо приветствовал его. Внимательно вглядевшись, Сянь-кэ узнал Сай Хуна, старого слугу своего дяди. Прежде Сай Хун служил в семье Ван Сянь-кэ, но дядя часто пользовался его услугами и в конце концов оставил его у себя. Взявшись за руки, оба горько заплакали.

— Живы ли почтенные дядя и тетя? — спросил Сянь-кэ.

— Они живут на улице Синхуа.

Вне себя от радости, юноша воскликнул:

— Сейчас же едем к ним!

— Я женился на бывшей певице, — сказал Сай Хун, — у нее есть маленький домик, и мы живем продажей разрисованного шелка. Сейчас уже почти ночь. Заночуйте-ка, господин, у нас, а завтра утром навестите родных.

Сай Хун привел Сянь-кэ к себе домой, поставил перед ним богатое угощение. Когда совсем стемнело, он сказал Сянь-кэ.

— Ваш дядя Лю Чжэнь перешел на службу к мятежникам, и за это он и его супруга были казнены императором. У-шуан забрали в императорский гарем.

Жалобные крики и рыдания Сянь-кэ растрогали даже соседей.

— Китай так велик, а у меня во всей Поднебесной нет ни одного родственника. Не знаю, где мне приклонить голову, — сказал он, немного придя в себя, и спросил: — Кто же еще из старых слуг остался жив?

— Только Цай-пинь, служанка У-шуан, — ответил Сай Хун, — сейчас она в доме воеводы Ван Суй- чжуна, что служит в личной охране императора.

— У-шуан повидать, конечно, невозможно, — сказал Сянь-кэ, — но если я увидел хотя бы Цай-пинь, то умер бы спокойно.

Ван Сянь-кэ отправился к Ван Суй-чжуну и попросил его принять солидный выкуп за служанку Цай- пинь. Он рассказал все, что произошло с его дядей, и выразил желание исполнить последний долг племянника перед покойным.

Ван Суй-чжун оказался очень отзывчивым. Он был растроган рассказом Ван Сянь-кэ и согласился исполнить его просьбу.

Сянь-кэ нанял дом и поселился в нем вместе с Сай Хуном и Цай-пинь.

Сай Хун часто говорил ему:

— Вы уже взрослый человек, надо вам искать службу. Зачем же проводить время в горести и скорби?

Согласившись с ним, Сянь-кэ снова обратился за помощью к Ван Суй-чжуну; тот рекомендовал его правителю столичного округа Ли Ци-юню. Благодаря происхождению и рангу Сянь-кэ Ли Ци-юнь назначил его начальником Фупина[226] и смотрителем почтовой станции в Чанлэ.

Месяц спустя пришло известие о том, что дворцовые гонцы везут тридцать женщин из императорского гарема в императорский мавзолей для подготовки к обряду «обметания могил»[227]. Когда девять крытых войлоком экипажей прибыли на станцию Чанлэ и женщины стали выходить из них, чтобы заночевать здесь, Ван Сянь-кэ сказал Сай Хуну:

— Я слышал, что почти все наложницы императора, которых выбрали для этой поездки, — родом из знатных семей. Может случиться, что и У-шуан здесь. Нельзя ли узнать об этом?

— У императора несколько тысяч наложниц, — возразил Сай Хун, — разве можно среди них найти У-шуан?

— Все-таки пойди, — настаивал Сянь-кэ.

Он приказал Сай Хуну надеть форму станционного слуги и кипятить чай перед занавесом; дал ему три тысячи медных монет и сказал:

— Занимайся чаем и ни на минуту не оставляй этого дела. Но если что-нибудь вдруг заметишь, немедленно беги сообщить мне.

Сай Хун согласился и ушел. Женщины находились за занавесом, и увидеть их было невозможно, только слышна была их болтовня. Поздней ночью все стихло; люди улеглись спать. Сай Хун вымыл посуду, задул огонь, но не смел ложиться. Внезапно из-за занавеса послышался голос, прерываемый рыданиями.

— Сай Хун, как ты узнал, что я здесь? Здоров ли молодой господин?

— Он начальник этой станции, — ответил Сай Хун. — Догадываясь, что вы можете оказаться сегодня здесь, он приказал мне приветствовать вас.

— Я не могу долго разговаривать с тобой, — сказала У-шуан, — завтра после моего отъезда у дверей северо-восточной комнаты, под красной подушкой, ты найдешь письмо для твоего господина.

Сказав это, У-шуан отошла. За занавесом раздались шум и возгласы:

— Ей дурно!

Дворцовый курьер побежал за лекарством. Оказалось, что У-шуан упала без чувств.

Сай Хун поспешил сообщить обо всем Сянь-кэ; тот в тревоге спросил:

— Как бы мне хоть разок взглянуть на нее?