конце концов умирает от горя. Концовка новеллы — это осуждение автором своего героя: проклятие Хо Сяо-юй и после ее смерти преследует обманувшего ее юношу.

Резкую критику общественных устоев и конфуцианской морали мы находим в новелле Юань Чжэня «Повесть об Ин-ин», рассказывающей о любви Ин-ин, девушки из знатной семьи, к студенту Чжану. Образ Ин-ин — один из самых обаятельных в китайской литературе: нежная, пылкая, верная, она бесконечно предана своему возлюбленному, готова на любую жертву ради него. Сойдясь с Чжаном, то есть совершив чудовищный, с точки зрения феодальной морали, поступок, она ни в чем не раскаивается, ни о чем не жалеет. Главное для нее — это счастье Чжана. Узнав о предстоящем отъезде возлюбленного в столицу на экзамены и понимая, что он не вернется, Ин-ин не пытается удержать юношу, ни в чем не упрекает его. Больше того, она еще утешает огорченного близкой разлукой Чжана.

Письмо Ин-ин к Чжану особенно ярко раскрывает ее характер; оно полно тоски и отчаяния, но вместе с тем дышит нежностью и заботой. Чжан не возвращается к Ин-ин: побеждает ограниченная мораль феодального общества, преследовавшая всякое проявление любви, не освященной браком. Но сама постановка вопроса — «чему следовать: конфуцианской морали, предписывавшей держаться подальше от женщин и презирать любовь, или же голосу сердца?» — была для того времени прогрессивной.

Юань Чжэнь пытался найти какие-то новые нормы отношений, обосновать право человека самому устраивать свою личную жизнь, без вмешательства семьи и общественного мнения. Но и он не сумел пойти против этого общественного мнения, и повесть его кончается продиктованной конфуцианской догмой ссылкой на зло, которое приносит женщина мужчине. Юань Чжэнь был в известной степени противоречив: он сочувствовал своей героине Ин-ин, но не решился дать счастливую развязку новелле (в отличие от автора «Повести о красавице Ли»), не осмелился резко осудить своего героя (как это сделал автор «Истории Хо Сяо-юй»). И все-таки, несмотря на противоречивость, в целом эта новелла представляет собой огромный интерес. В ней впервые дается сложная психологическая картина душевных переживаний героини Благодаря жизненности и остроте, типизации героев, показу их внутреннего мира, это произведение можно считать этапным в истории китайской художественной прозы. Его появление знаменовало становление реалистической новеллы.

Любовно-бытовые новеллы давали всеобъемлющую картину эпохи и жизни различных общественных групп. Авторы охотно прибегали к деталям, помогающим проникнуть во внутренний мир героев, понять их поступки и характеры. В этих новеллах фантастика играла чисто служебную роль, в частности, например, помогая возлюбленным соединиться («Куньлуньский раб», «История У-шуан»).

Если авторы любовно-бытовых новелл не жалели слов для воспевания своих героинь, женщин преданных, верных, нежных, готовых на любое самопожертвование ради любимого человека, бескорыстных и благородных, то герои новелл рисовались обычно совсем не героическими. Они слабовольны, нерешительны, непостоянны. Юноша из знатной семьи — всего лишь игрушка в руках судьбы и родителей: он не в силах противостоять условностям, зажат в тисках обычаев и не может найти выхода из затруднительного положения. На помощь ему часто приходит герой в подлинном смысле этого слова, помогающий обрести возлюбленную (Мо Лэ в новелле «Куньлуньский раб», военачальник Гу в «Истории У- шуан»), или выступающий в роли судьи, пытающегося восстановить справедливость (рыцарь-незнакомец в «Истории Хо Сяо-юй»). В непостоянстве и слабоволии типического героя, юноши благородного происхождения, скрывалась критика господствующего класса, лучшие представители которого, талантливые молодые люди, не могли без посторонней помощи — подчас простой служанки («Повесть об Ин-ин») или слуги («Куньлуньский раб») — достигнуть своей цели.

И все же в любовной новелле рыцарь, герой в подлинном смысле этого слова, стоит еще на втором плане. Автор, восхваляя его смелость, предприимчивость, благородство, готовность к самопожертвованию, уделяет основное внимание лирическому герою.

Примерно со второй половины IX века развивается жанр героической новеллы, воспевающей волевого, предприимчивого, сильного человека. Сама эпоха, богатая драматическими событиями, давала писателям богатый материал для подобных новелл. Герои наделяются необычными, исключительными качествами — и лишь в этом проявляется фантастика; действия же героев реалистичны, никаких чудес с ними не происходит.

Если в любовной новелле действуют императоры и сановники, ученые и поэты, фаворитки, гетеры и певицы, то в героической новелле появляются представители и других социальных кругов: мелкие чиновники, военные, купцы, городские жители и т. д. Иногда героические поступки совершаются женщинами; так, например, отважная Се Сяо-э мстит разбойникам, убившим ее отца и мужа («История Се Сяо-э»).

Большой интерес представляет новелла Ян Цзюй-юаня «История Хун Сянь», повествующая о том, как женщина предотвратила междоусобную войну. Примечательно то, что автор этой новеллы наделяет героическими чертами простую служанку — женщину из самых низших слоев общества. Это свидетельствует о прогрессивных, демократических убеждениях Ян Цзюй-юаня, воплотившего в своей новелле мечту народа о мирной, спокойной жизни.

В ряде героических новелл выводится исторический персонаж; особенно типична в этом отношении новелла Ду Гуан-тина «Чужеземец с курчавой бородой» — рассказ о человеке, намеревавшемся захватить власть и уступившем право бороться за нее Ли Ши-мину (сыну Ли Юаня — основателя танской династии). Новелла эта появилась в конце IX века, когда крестьянское восстание и междоусобная борьба между феодалами дробили и ослабляли Китай. К этим событиям вполне применимо описание обстановки, в которой разворачивается действие новеллы Ду Гуан-тина: «В стране хаос и волнение, во всех концах страны отважные люди поднимаются на борьбу». В таких условиях естественно появление новеллы о человеке, который смог бы объединить страну и обеспечить народу мирную жизнь.

Авторы героических новелл впервые начинают смело критиковать недостатки современного им общества, хотя подчас эта критика завуалирована обращением к истории или вымыслу. Они пытаются призвать к порядку зарвавшихся чиновников, неправедных судей, победить зло и восстановить справедливость. Позднее героическая новелла положила начало рассказу о справедливых судьях и роману о «благородных рыцарях долга».

Танская новелла была новым жанром, влившим свежую струю в китайскую литературу; она порвала со старой схоластической литературой, вышла за рамки догм конфуцианства, вступила в конфликт с господствующей моралью, с сословной идеологией, утверждая новое, жизненное, реалистическое начало. В новеллах танских авторов — как писал известный китайский литературовед Чжэн Чжэнь-до — «впервые с подлинным мастерством описаны человеческие чувства и события». В превосходной художественной форме танские новеллы отразили подлинную жизнь танского общества.

Авторы некоторых новелл были неудачниками: провалившись на экзаменах, они удалились от государственной службы и стремились порвать с господствующим стилем экзаменационных сочинений. Борясь против условности и скованности языка, очищая свои произведения от конфуцианских цитат и намеков, присущих официальной литературе, они вырабатывали новый стиль — простой, яркий и точный, и главное внимание уделяли разработке фабулы.

Танские новеллы являлись на протяжении веков предметом подражаний. Они получили хождение среди народа в виде народных сказов и песен; темы многих новелл (в основном любовных) легли в основу драм XIII—XVI веков. Замечательные пьесы юаньских драматургов «Дождь в платанах» и «Зал вечной жизни» созданы под влиянием «Повести о бесконечной тоске»; «Западный флигель» Ван Ши-фу написан на сюжет «Повести об Ин-ин».

Танские новеллисты вписали много ярких страниц в сокровищницу литературы своего великого народа.