намерена применять отравляющее вещество. В мире достаточно много государств, имеющих ядерное оружие, но никому из их руководства и в голову не придет мысль применять его. Потому что это будет означать гибель всей планеты. Но, как сдерживающий фактор, как гарант безопасности, ядерное оружие незаменимо. Вот и мы хотим иметь мощное средство противодействия тем же США, дабы в Белом доме слегка поубавили свой воинственный пыл. И начали считаться с мнением других, не желающих подчиняться Штатам государств. Того же Лагоса. Еще вопросы?

– Нельзя ли избавить меня и Марину от проведений опытов над людьми?

– Нет! Здесь, кроме вас, меня и других охранников, больше никого не будет. Ни я, ни Чон с Ли не специалисты. Помочь они могут, но не более. Поэтому всю работу вам предстоит делать самим.

– Но я не смогу травить людей!

– Повторяю, это не люди. Это человекоподобные создания. Они имеют семьи, у них есть дети, но предложите родителям 200 долларов, и они продадут вам любого ребенка. Они живут, как дикари, питаются рисом и лягушками, что выползают на поверхность после ливня. Они не знают, что такое стыд. Сношаются при детях, употребляют наркотики, ходят в туалет прямо в хижине рядом с местом, где принимают пищу. Это дикари, господин Андорин, и не жалейте их. Лучше пожалейте себя. Я самому злейшему, кровному врагу не пожелаю оказаться в камере пыток. Кстати, если вы совершите глупость и окажетесь распятым на станке, то я приведу в камеру этих так беспокоящих вас аборигенов, и вы увидите, как они будут смеяться над вашими муками. А если прикажу, они порвут вас зубами, как собаки. Такой это народ. Еще вопросы есть?

– Гарантия того, что вы действительно отпустите нас с Мариной после того, как мы завершим работу по созданию отравляющего вещества.

– Гарантия – мое слово! Других гарантий не будет.

– Я должен посоветоваться с Мариной!

Кумати отрицательно покачал головой:

– Мужчина, Игорь Викторович, должен принимать решения сам. Иначе он не мужчина. У вас три минуты.

– Но...

– Время пошло, господин Андорин!

И ровно через три минуты...

– Время вышло, профессор! Ваше решение?

– Я согласен!

– Другого ответа я и не ожидал услышать.

– Мы будем как-то документально оформлять наше сотрудничество?

– Вы хотите, чтобы потом вас искал Интерпол?

– Нет, не хочу!

– Тогда ничего мы оформлять не будем. Я уже назвал круг лиц, которые имеют доступ в секретную часть. Больше о том, что происходит внутри горы, знать никто не будет. Свидетелей вашей работы не останется. Это и в моих интересах.

– Я все понял. Но мне необходимо поговорить с Мариной.

– У вас на это время до утра завтрашнего дня. К утру рядом с горой будет сооружен полигон для работы с П-274.

Андорин воскликнул:

– Как? На открытой местности? Но это приведет к радиоактивному заражению всего живого в радиусе тридцати километров.

– Я знаю! Охрану мы уберем. А население деревни? Так им все равно умирать.

Андорин повторил:

– Умирать! Какое это страшное слово.

– Вам напомнить, сколько человек ежедневно гибнут в автокатастрофах? И это воспринимается негативно, но привычно. Привыкайте и вы смотреть на мир проще. Думайте о работе и о том, как обеспеченно, ни в чем не нуждаясь, станете жить потом. Вспоминая как в страшном сне свои приключения в Лагосе.

– Мне необходимо подготовить систему «Синтез». По сути мы проведем ядерный взрыв сверхмалой мощности без вспышки и ударной волны с мизерной долей облучения быстрого действия, но с большим выбросом тепла в атмосферу. Только в этих условиях компоненты «Анделя» приобретут другие свойства.

– Вот поговорите с дамой сердца, отдохнете, успокоитесь, а с утра и начнем готовить миниатюрный ядерный взрыв. Сколько времени уйдет на подготовку?

– Если система исправна и вы доставили сюда П-274, а не П-276, то часа два.

– А что, П-276 сильно отличается от элемента П-274?

– Сильно ли? Применение П-276 в той же концентрации, что и П-274, уничтожит всю южную часть Лагоса и вызовет катастрофические последствия для сопредельных государств.

– Мы доставили контейнеры с П-274.

– Будем надеяться. Проверить это невозможно.

– Следовательно, активацию системы назначаем на 10.00?

Андорин поправил Кумати:

– На 11.30, 29 марта, четверга, господин начальник. Или хозяин?

– Для вас, Игорь Викторович, и для вашей очаровательной Марины Владленовны просто Рютаро. В неформальной обстановке. Вернемся в апартаменты. Камеру закроем, чтобы ничего не напоминало о ней.

Кумати с Андориным прошли в апартаменты проживания профессора и его помощника.

Чао Чон, опередивший их, ждал в прихожей.

Он доложил:

– Хозяин! Госпожа гостья готова подняться сюда.

– Прекрасно. Вы слышали, профессор? Встречайте возлюбленную. Сегодня здесь посторонних не будет. Можете провести вечер, как заблагорассудится. Впрочем, вы не нуждаетесь в моих разрешениях. И еще, будьте раскованны. В апартаментах не установлено ни прослушивающих устройств, ни скрытых камер видеонаблюдения.

– Так ли это, Рютаро?

– Так, Игорь Викторович!

Кумати повернулся к Чону:

– Впускаем Королеву и до утра оставляем их в секретной части одних.

Комендант кивнул:

– Слушаюсь, хозяин!

Впустив Марину в секретную часть, Кумати закрыл за ней массивную дверь, положил ключ в сейф, захлопнул его дверку. Приказал коменданту:

– Блок мониторов на стол и магнитофон с наушниками.

Он солгал Андорину. Апартаменты профессора в каждой комнате, даже в душевой и туалете, имели камеры скрытого видеонаблюдения и «жучки», передающие сигнал на пульт, установленный в комнате с сейфом.

Чао Чон выполнил приказ начальника.

Вскоре аппаратура была установлена на столе.

Кумати приказал:

– Включай!

Вспыхнули экраны. На одном из них – обнимающиеся Андорин с Королевой. Динамик выдал слова женщины:

– Наконец-то мы снова вместе, дорогой. Но что означает эта шикарная обстановка?...

Кумати приказал отключить громкоговорящую связь, переключив микрофоны, установленные в апартаментах, на режим глухого фиксирования. Теперь комнаты можно было слышать только в наушниках, и все разговоры записывались на тонкую, как проволока, пленку. Кумати похлопал коменданта по плечу: