– А какая разница? Сейчас намного проще поймать частника, чем такси.
Григорий приподнялся на локте:
– Так! А теперь подробнее. Ты вышла из дома матери и сразу же начала голосовать?
Приподнялась и Нина:
– Да!
– И быстро удалось поймать машину?
– Как ни странно, да, практически тут же!
– Марка машины и что собой представлял водитель?
– В автомобилях я не разбираюсь, но не иномарка, а водитель? Молодой парень, в клетчатой рубашке, джинсах и в темных очках. Что еще тебя интересует?
– Он хорошо знал город? Сюда доставил тебя без проблем?
Нина на мгновение задумалась:
– Да нет, не сказала бы. Он несколько раз спрашивал дорогу, объяснив это тем, что частным извозом не занимается и в улицах разбирается плохо.
– Так! Вы подъехали прямо к дому?
– Нет. Остановились на площадке у детского садика.
– Он взял деньги?
– А кто сейчас их не берет?
– Сумму сам назвал?
– Нет, я спросила, сколько должна. Он ответил, что не знает расценок. Дала ему полтинник и вышла из машины.
– Он уехал сразу?
– Нет! Что-то пробурчал насчет мотора и поднял капот. Но это последнее, что я заметила, так как пошла к подъезду.
Пашин встал, прошелся по спальне, подошел к окну.:
– Ясно! Номер машины, естественно, ты не запомнила.
– Естественно!
Григорий через тюль взглянул на двор, образуемый двумя домами, где находилась небольшая стоянка. Обычно ночью она была пуста. Сейчас же на площадке стояла то ли «пятерка», то ли «семерка».
– Еще один вопрос. За то время, что ты была дома, никто мне не звонил?
– Нет! Но... часов в девять заходила одна женщина.
– Женщина?
– Да так, пустяки! Проводила опрос, как жильцы дома относятся к строящемуся на месте бывшего сквера городку элитных домов.
«Жигули» продолжали одиноко стоять в темноте пустынного сегодня двора. Пашин хотел уже вернуться в постель, как заметил отблеск огня от зажигалки, тускло освещенное лицо человека. Человека, сидящего на месте водителя.
Интересно, какую цель преследуют люди, находящиеся в машине? То, что они чего-то ждут, ясно. Ждут или наблюдают. За кем?
Пашин прошел к постели, присел на краешек широкой двуспальной кровати:
– Нина! Все мои вопросы связаны с делом Ангелины Дементьевой-Моховской и дочери моего покойного друга Толи Дементьева. Ты знаешь, что я был у нее. Так вот, на Лину наехали бывшие компаньоны второго мужа, требуя передачи им ее доли в бизнесе. И чтобы женщина была сговорчивее, эти «компаньоны» похитили ее дочь, обещая вернуть, когда Ангелина подпишет нужные бумаги. Она просила меня подстраховать ее, присутствуя во время сделки двадцатого числа. Но в ходе беседы и после нее я почувствовал, что бывшая супруга Демы ведет какую-то двойную игру. Возможно, мне это просто показалось, поэтому я и посчитал нужным узнать, не произошло ли с тобой, в мое отсутствие, чего-то необычного. Отсюда и вопросы. Я не хочу, чтобы кто-то из бывшего окружения Моховского, если Ангелину на самом деле используют в какой-то непонятной игре, вольно или невольно задел тебя.
– Гриша! Ты ввязался в опасные дела?
– Не знаю. Не думаю. По крайней мере не настолько опасные, чтобы стать жертвой. Всего я тебе сказать не могу. Сейчас. Но, обещаю, как эти дела закончатся, ты узнаешь все!
Пашин прилег. Нина прижалась к нему, прошептав:
– Мне отчего-то страшно, Гриша!
– Не бойся, прорвемся!
– Уверен?
– Конечно! Я же офицер спецназа! И мне приходилось сталкиваться с такими Рексами в стае противника, по сравнению с которыми всякие там Полесские, Моховские и их подельники – пустое место, пыль вдоль арыка. А теперь спи!
Пашин погладил ее волосы. Он решил сегодня не говорить Нине о том, что вскоре ему предстоит вернуться в Службу.
Суббота девятнадцатого августа началась с предложения Нины посетить ее мать. Пашину пришлось согласиться, хотя особого желания общаться с будущей тещей он не испытывал. Заехав по дороге на центральный рынок, прикупив всякой всячины к столу, отправились в район, где проживала Ольга Владимировна. Григорий продолжал внимательно следить за обстановкой, но ничего не обнаруживал.
Ольга Владимировна встретила гостей радушно. Так же она вела себя и за столом. Решение Пашина сделать предложение Нине резко изменило ее отношение к Григорию. Почтенная дама пыталась строить радужные планы счастливого брака своей дочери с достойным человеком, к которому она всегда относила писателя Сумбура. Нина подыгрывала матери. Майору оставалось молчать, иногда поддакивая Ольге Владимировне. Интересно было бы предугадать реакцию будущей тещи на известие о том, что писатель Сумбур перевоплотится в офицера спецназа, а ее дочь вместо спокойных, мещанских вечеров за чашечкой чая будет проводить бессонные ночи в ожидании мужа. Но, скорее всего, сей факт Нина скроет от матери. Иначе та просто заест ее. Так в пустых разговорах и пролетел день.
С чувством огромного облегчения Пашин покинул гостеприимный дом Ольги Владимировны Лазаревой.
Приехав домой, Григорий попросил Нину присесть в кресло в гостиной. Женщина выполнила просьбу жениха, подняв на него глаза, в которых отчетливо читался немой вопрос.
Пашин проговорил:
– Ты знаешь, Нина, что завтра, двадцатого августа я должен быть в доме Дементьевой-Моховской. Но уехать туда мне предстоит сегодня вечером.
Нина кивнула:
– Понятно! А эта Ангелина тоже прибудет заранее?
Пашин присел перед невестой:
– Нет, Нина, ее там не будет! Ночь в доме я проведу в гордом одиночестве.
– Когда думаешь выезжать?
– Часов в десять. Мне нужно попасть в поселок затемно.
– Не нравится мне эта поездка.
Майор согласился:
– Признаться, мне тоже. Но долг перед Демой я выполнить обязан. Несмотря ни на что!
– Да, конечно!
– Вот и умница, что понимаешь обстановку правильно. Слушай, как ты смотришь на то, чтобы уединиться в спальне?
– Прямо сейчас?
– Да, прямо сейчас!
– Но еще светло!
– Так это же хорошо!
Нина потрепала Пашина за щеку:
– Ладно, развратник ты мой нетерпеливый, иди в душ, я разберу постель.
Выехал из Переславля майор Пашин в 21.40. Вел машину не спеша, так как сразу за
