— В кишлаке «духи»?

— Да! По моим данным, их немного, человек пятнадцать, но они в укрытиях и хорошо вооружены.

— Кто ими командует?

— Тот, на кого вы охотитесь, — Абдул Ходжани. Но в Ханбаке его нет, Ходжани с основным штурмовым отрядом где-то рядом, в ущелье. Он шел за группой. С ним около двадцати пяти бойцов. И еще небольшая банда в десять человек должна находиться где-то у северной вершины.

— Мы видели место, где мог быть пост «духов». На южной вершине.

— Там и был пост. Из трех талибов. Они отошли, как только «Орион» прошел сектор ответственности поста.

— Значит, на юге еще три «духа»… По сути, мы окружены?

— Да, полковник. И в 5.00 боевики ударят по вам.

— В 5.00? Это время, обозначенное на начало отработки объекта. Следовательно, об этом знает Абдул Ходжани?

— Наверное, знает.

— От кого?

— Вы у меня спрашиваете? Давайте думать, как переиграть противника.

— Для этого надо знать замысел «духов».

— Я могу предположить, как будут действовать бандиты Ходжани.

— Ну, предположить могу и я. А мне нужен точный план их действий.

— Его у меня нет.

— Плохо! Высказывай свои соображения.

— Талибы дождутся выхода группы непосредственно к кишлаку и проведут опережающий контрудар. Но, думаю, не для того, чтобы одним махом ликвидировать группу огнем из развалин, а чтобы заставить вас отойти за утес, на прежние позиции. Возможно, организовав преследование. У вас на вершинах выставлены люди?

— Само собой!

— Вот их талибы и завалят. Но и спускать ребят в ущелье нельзя.

— С фланговыми дозорами я разберусь. Почему ты считаешь, что отряд, засевший в кишлаке, не будет бить по нам на поражение, а постарается выдавить за утес?

— Сами не догадались?

— Основной отряд Ходжани! — озарило Тимохина. — Отойдя, мы окажемся перед ним, и тут «духи» попытаются взять нас.

— Да, полковник, скорее всего, в этом и состоит замысел Морзари. Дождаться, пока вы пойдете к кишлаку и под огнем людей Ходжани начнете отход, и встретить вас непосредственно за поворотом. Основной отряд стрелять не будет. Талибы навалятся на вас с целью захвата. И только тех, кто сумеет вырваться, будут расстреливать.

— Неплохая перспектива, тебе не кажется, Сержант?

— Вы настоящий воин, полковник. Находите место шуткам, когда впереди ждет смерть…

— Ну, нет, Сергей, умирать мы пока не собираемся. Это, видишь ли, в наши планы не входит. У нас есть еще пять часов, чтобы связаться с Дрейком и затребовать подхода к Ханбаку «Ирбиса». И тогда «духи» Абдула Ходжани умоются кровью, но не возьмут нас.

— Боюсь, Дрейк не ответит на вашу просьбу.

— Что значит «не ответит»?

— Только что мне доставили данные из американского посольства. Комиссия получила информацию о тесном взаимовыгодном сотрудничестве некоего сенатора Глена Денбрука и Сербера Морзари.

— Ну и что?

— А то, что именно Денбрук организовал назначение Дрейка старшим куратором отряда «Марс».

— Та-а-ак… Значит, Дрейк связан с «духами»?

— Через сенатора. Напрямую — вряд ли. Но выполняет то, что диктует Денбрук. Этот сенатор продал вас, полковник, в прямом смысле этого слова. За большие деньги подставил под талибов. Установлено, что по настоянию Денбрука Дрейк разделил отряд и направил группы по разным маршрутам. Талибам нужны вы, а не американцы. Тех они имеют сколько хотят.

— Откуда у тебя эта наверняка секретная информация, Сержант?

— Я же сказал, из посольства США в Афганистане.

— Крымов о ней знает?

— Я не в курсе. Пока, наверное, нет, иначе он уже забил бы тревогу; но российский куратор находится в посольстве России и никаких действий не предпринимает.

— И ты не сообщил ему о Том, что узнал?

— Сообщу, если раньше это не сделают американцы. Им скрывать предательство в Вашингтоне нет смысла.

— И все же я попробую связаться с Дрейком.

— Попробуйте…

— А не ответит генерал — вызову Дака. Джон, несмотря ни на что, подойдет к нам, даже нарушив приказ продажного Дрейка.

— Вряд ли у вас что-нибудь получится.

— Ты считаешь, Дак не ответит мне?

— Он физически не сможет это сделать.

— Не понял?

— Спутниковая станция группы «Ирбис» выведена из строя.

— Как это выведена из строя?

— Случайный выстрел в ходе марша. И пуля, как нарочно — впрочем, именно нарочно, — угодила в станцию.

— Но есть еще станции у Дрейка и Стоуна…

— Которые повязаны меж собой. И в чьи интересы не входит оказание помощи российской группе.

— Дак отнимет у них «спутники»!

— А откуда, полковник, Джон Дак узнает, что вам грозит опасность? Или вы думаете, ему об этом скажут Дрейк или Стоун?

— Черт! Дак поймет, что произошло, когда мы будем вынуждены принять бой.

— И Дрейк сделает все, чтобы не пустить Дака к вам. Впрочем, вероятно, этим займутся люди Морзари, что подошли в Гердез. Они свяжут «Ирбис» позиционным боем, и Джон не сможет прийти вам на помощь.

— Да и за пять часов подкрепление из России к нам не доставить… Что ж, я понял тебя, Сержант. Пожалуйста, сообщи Крымову о складывающейся обстановке, пусть свяжется с Феофановым, а я тут подумаю, как переиграть «духов». В принципе полсотни талибов — это не так много. А кто предупрежден об опасности, тот вооружен. Боеприпасов у нас маловато, но ничего, и с этим разберемся. Спасибо за информацию, Сержант, она тебе наверняка дорого стоила.

— Может стоить еще дороже. Если Омар узнает, что я работаю на российскую СВР…

— Свалил бы ты в наше посольство вместе с семьей…

— Вы думайте о себе и о ребятах, а о своих близких я позабочусь. До связи! Можете вызывать меня в любое время. Держитесь, полковник!

— Прорвемся!

Тимохин отключил трубку, бросил ее Колданову:

— Вот такие пироги с котятами…

— Что это все значит, Саня? — спросил Шепель, находившийся рядом вместе с разведгруппой.

Он слышал, что говорил Тимохин в переговорах с агентом внешней разведки.

— Ничего особенного, Миша. Просто нас продали. Сумму, извини, я не уточнил.

— Продали? Кто? Американцы?

— Да.