Чарли закончил полировку и легонько постучал по носкам сияющих ботинок – обычный сигнал клиенту, что его обувь в порядке.

Шафт мягко спрыгнул со своего насеста, заплатил в кассу тридцать пять центов, а еще двадцать пять центов и номер 'Таймc' вручил чистильщику. Когда старик засядет с этой газетой в туалете, он найдет десятидолларовый банкнот, распростертый поперек статьи главного редактора о Никсоне. Эти десять долларов, как и сумму, что он заплатил за чистку ботинок, Шафт был намерен взыскать с неизвестных, которые его разыскивали и которые заставили его потратиться.

Шафт достал из нагрудного кармана большие черные очки с толстыми стеклами. Перед прозрачной стеклянной дверью мастерской он помедлил, сдвигая на лоб серую соломенную шляпу. Не успел он толкнуть дверь, как прямо напротив, у тротуара, затормозил зеленый 'плимут'. Водитель повернул в его сторону плоское тупое лицо. Шафт не помнил имени этого человека, но лицо было знакомым – по 17-му отделу полиции города Нью-Йорка. Несмотря на то что оба были в черных зеркальных очках, Шафт почувствовал, как их глаза встретились. Человек в автомобиле кивнул. Он ждал, наверное, что Шафт подойдет к нему и заговорит, а все чистильщики будут наблюдать эту милую сцену. Чертов ублюдок!

Шафт выскочил из мастерской и почти побежал на север. Сначала какие-то люди из Гарлема, потом полиция... Что, черт возьми, происходит? Он должен это выяснить, прежде чем иметь дело с кем-либо из них. Он не пойдет на свидание с голыми руками.

– Джонни? – окликнули его из машины. Шафт не обернулся, лишь прибавил шагу.

Сейчас налево. Пусть он окажется в потоке транспорта, пусть эти мерзавцы сигналят, а 17-й отдел любуется на него в зеркале заднего вида. На Сорок второй улице, между Седьмой и Восьмой авеню, есть два отличных здания со множеством входов и выходов, где можно замести следы. Оттуда же можно и позвонить.

Они появились с двух сторон, когда он пробегал мимо спуска в подземку на углу Сорок второй и Бродвея – еще двое из 17-го отдела, причем один – аж лейтенант уголовного розыска. Надо же, как их приперло! Шафт мог либо проскользнуть между ними и бежать, либо остановиться и узнать, что им надо. Он выбрал второе.

– Здравствуй, Шафт, – заскрипел лейтенант Андероцци, напряженно ожидая, что тот сейчас даст деру. Это был костлявый серолицый человек с острыми черными глазками, как у фокстерьера. Ростом он был не ниже Шафта – около шести футов, но гораздо тоньше. С виду лейтенант походил на складной нож для разрезания линолеума. Большой нос в виде клюва довершал сходство.

– Доброе утро, лейтенант. Что-то ты сегодня рано.

– Это смотря когда начинать. Мне сдается, уже поздно.

– Хорошо, лейтенант, что-то ты сегодня поздно.

Увидев, что Шафт и не думает бежать, Андероцци расслабился. Рядом стоял второй полицейский и смотрел куда-то поверх левого плеча Шафта. Шафт догадался, что сзади подходит третий. Он в ловушке. Из подземки валила толпа, сталкивалась с их неподвижным островом из четырех человек, и обтекала его.

– Пойдем в машину, Шафт. Мне нужно с тобой поговорить. Это всего на пару минут.

В голосе Андероцци не было ни угрозы, ни требования, звучала скорее просьба. Шафт соображал, что предпринять: послать его к черту, согласиться сразу или потянуть резину? Наконец он решил сделать беседу как можно более неприятной для лейтенанта. Он был очень зол.

– И что же случилось?

– Я скажу тебе в машине.

– Нет, здесь.

– В машине.

– Здесь.

– Нет.

– Тогда катись со своими разговорами!

Если они хотят арестовать его, пусть делают это здесь, на углу. Он не желает возвращаться в машину в теплой компании троих белых копов на виду у всей мастерской Драго.

– Шафт, – продолжал нудить Андероцци, – на две минуты.

– Я слушаю.

– Только не на улице.

– Знаешь что, лейтенант, если ты хочешь что-то мне сказать – говори. Если хочешь спросить – спрашивай. Если хочешь поговорить, позвони мне в офис, и я назначу время. Но ни тебе, ни твоим людям не удастся затащить меня в вашу машину, пока я не узнаю, зачем, куда и на какое время мы поедем. И пока у меня не будет возможности сообщить обо всем этом еще кое-кому.

– Да ладно тебе, Джон, из-за чего ты так всполошился? Расслабься.

– Ты устраиваешь за мной погоню, как будто я ограбил Федеральный банк, и еще спрашиваешь, чего я всполошился.

– Лейтенант, – подал голос один из полицейских.

– Заткнись! – резанул Андероцци. Он был острый ножик, а его подчиненный – большой кусок сыра. – Иди к машине. Оба идите.

Полицейский ушел. Шафт почувствовал, что угроза за спиной испарилась.

– Хорошо, Джон. Давай поговорим здесь. – Лейтенант не боялся, что кто-то подслушает. Он, как и его собеседник, знал в лицо всех белых и цветных в Нью-Йорке, чьих ушей стоило опасаться. Шафт и Андероцци смотрели в разные стороны. – Они ищут тебя по всему городу. Удивительно, как ты сумел добраться до центра и не встретить их.