едешь. Решили сами убедиться.

— Скажи им, что приму вечером, — распорядился я. — Думу собери. Игумена и ключника пригласи обязательно. Вместе послушаем их.

Толстая шея без хомута никому покоя не дает. Всем сразу становится плохо, когда кому-то рядом хорошо, поэтому и предлагают невест.

К нашему приезду протопили баню. Я попарился, отведал веника березового. Банщик измолотил веник о мою спину так, что тот стал напоминать его шевелюру, похожую на мочалку. Попив кваску из ледника, я переоделся в парадный кафтан и пошел в горницу, где меня поджидали члены думы. Они встали, когда я вошел. Все были в тех же нарядных одеждах, в которых встречали меня на пристани. Игумен Вельямин стоял первым по левую руку от помоста. Судя по взглядам попов, они относились к нему с почтением. Настоятель сумел изменить жизнь монастыря в лучшую сторону. Монахи теперь молились, постились и работали, а не лезли в мирские дела. Несколько монахов ушли в другие монастыри. Наверное, те самые, мордатые. Заняв свое место, позабыл махнуть рукой, чтобы и они сели. Меня отвлек мой стул, который заскрипел. Говорил ведь ключнику, чтобы сделали другой, с высокой спинкой. Смотрю на членов своей думы и не понимаю, почему стоят?

Потом вспомнил свою прямую обязанность и разрешил:

— Садитесь. В следующий раз, если я сел и ничего не сказал, значит, и вам можно садиться. — Когда они заняли свои места, объявил: — Я хотел бы женится побыстрее. Давайте обсудим, когда и как лучше справить свадьбу? Я еще плохо знаю ваши обычаи, не хотел бы какой-нибудь нарушить.

Первым взял слово поп Калистрат:

— Самое ранее — через одиннадцать дней.

Остальные попы закивали головами, соглашаясь с ним. Видимо, они уже все заранее подсчитали, выбрали нужную дату. Я не стал спрашивать, на чем основывался выбор. Пусть думают, что от них что-то зависит. Это повышает самооценку подчиненных и их лояльность руководителю.

— Невесту надо подготовить, нашему обряду обучить, — продолжил поп.

— Уже обучена, — сообщил я.

— Князей-соседей надо пригласить, — подкинул воевода Увар.

— А они приедут? — спросил я с сомнением.

— Пригласить все равно надо, — ответил воевода.

— Ты придумал, ты и будешь выполнять, — сказал я, вспомнив, что инициативу подчиненных всегда надо наказывать исполнением ее. — Поедешь в Чернигов, к князю Мстиславу. Мончук отправится в Новгород-Северский, а Будиша — в Рыльск. Вести себя с достоинством. Если откажутся, не упрашивать, но и не упрекать. Наше дело — пригласить, их дело — отказаться. Отправитесь завтра утром.

— Как скажешь, князь, — ответил за всех воевода Увар.

— Княжеского меда много у вас? — спросил я игумена Вельямина.

— Бочек десять наберем, — ответил он.

— Привозите, я заплачу, — сказал ему.

— Это будет наш подарок, — отказался от денег игумен.

— Тогда взамен получите телегу соли, — решил я.

— Соль нам нужна, — не стал отказываться настоятель монастыря. — Огурцы нечем солить, а скоро грибы пойдут и яблоки, а потом капуста.

— И рясу тебе новую пошьем к свадьбе, — сказал я. — Не тщеславия ради, а из уважения к гостям.

— Как скажешь, князь, — не стал спорить настоятель Вельямин.

Я обговорил с ключником и купцами, сколько и каких припасов надо заготовить к свадьбе. Гулять будем неделю, причем первые три дня придется угощать весь город и смердов из близлежащих вервей. Купцы тоже отказались от денег, предпочли половину поставить, как дар, а за остальное получить солью. Уверен, что на соли отобьют и первую половину и еще останутся с прибылью.

Затем пригласили половцев. Кочевники чувствовали себя неуютно в горнице, стояли близко друг к другу. Говорил за всех обладатель наполовину седой бороды. Приветствие было длинным и витиеватым, после чего перешел к делу:

— Бостекан прислал тебе подарки в знак дружбы.

Сопровождавшие его половцы положили перед помостом десяток шкурок каракуля и круглую стальную булаву сантиметров десять в диаметре, с шестью четырехгранными шипами, рукояткой из черного дерева, разрисованного золотой краской в виде пересекающихся спиралей, и темляком, сплетенным из красных, синих и желтых шелковых шнуров. Отбили ее, скорее всего, у арабов или турок. Оружие ценное, но половцы булавами не пользовались, предпочитали саблю, которая легче и потому быстрее. Как будут говорить вскоре украинцы, на тебе, небоже (племянник), что мне негоже. Я, помня, что подарки — это еще и тест, встал, взял булаву, помахал ею. Пусть думают, что у меня только сражения на уме. Лишний раз не нападут. Такой булавой легко пробить щит или шлем. Пожалуй, проломит и стальной панцирь, если приложиться от души. Она хороша против бронированного всадника.

— Передадите Бостекану от меня пятнадцать лошадей, — щедро отдарил я.

Мне половецкие лошади тоже не очень нужны.

— Он хотел бы стать твоим другом и союзником, — продолжил посол, — и пасти свои многочисленные табуны и отары рядом с твоими землями.

Имей такого союзника — и врагов не надо. Но и обострять отношения раньше времени тоже незачем.

— Я не против хороших соседей. Пасите свой скот рядом с моим княжеством, только не нападайте, — разрешил я. — Если будем жить мирно, со временем станем друзьями и союзниками.

— У Бостекана много красивых дочерей. Одна из них могла бы украсить твой дом, — предложил посол.

— Поблагодарите его и скажите, что я не знал о его намерении породниться со мной и нашел другую жену. Наша вера не позволяет нам иметь двух жен, — отказался я.

— Она еще не твоя жена, отправь ее к отцу, и воины Бостекана будут и твоими воинами, — сказал половецкий посол.

— Не могу, я дал слово, а мое слово твердо, — отклонил я предложение. — И Бостекану даю слово, что нападать на него без вины не буду.

— Мы передадим ему твое обещание, — заверил посол.

Это значило, что никаких обязательств они не берут. Могут и напасть, если подвернется удобный случай. Тогда у них будет шанс нарваться на достойный ответ.

— Приглашаю вас быть моими гостями на свадьбе, — произнес я.

— Это большая честь для нас, но мы долго ждали твоего возвращения. Бостекан должен услышать твои слова, как можно скорее, — отказался посол.

Мне тоже не очень хотелось видеть их за свадебным столом.

— Можете уехать, когда сочтете нужным, — разрешил я.

На следующий день поделили добычу. Получили долю и бывшие пленники. Тех, кто изъявил желание, я взял в свою дружину, решив увеличить ее до четырех сотен: городской стражи Матеяша, пикинеров Будиши, арбалетчиков, командиром которой назначил Олфера, старшего сына воеводы, и тяжелой кавалерии Мончука. У меня теперь хватало доспехов на сотню всадников, а все пикинеры и примерно половина арбалетчиков были в кольчугах с короткими рукавами. Городскую стражу решил оснащать по остаточному принципу. В ней служили в основном пожилые дружинники, которым походы и сражения, надеюсь, не светят. Поделили и лошадей. Всех ценных я забрал себе. Километрах в десяти севернее города было отличное пастбище, на котором по моему приказу весной построили конный двор. Туда и отправил племенных кобыл и жеребцов. Хороших боевых коней получили кавалеристы, а половецких — пешие дружинники, многие из которых тут же продали их купцам.

Новых дружинников я отпустил в Курск, Трубчевск и Новгород-Северский, чтобы перевезли в Путивль семьи. В Посаде имелось несколько пустырей, на которых, пользуясь случаем, горожане развели огороды. К осени там будут стоять дома дружинников. Строят здесь быстро. За неделю возводят дом со всеми хозяйственными постройками и тыном. Плотницкие артели заранее изготавливают стандартные