— А новгородский князь ничего не отхватил у нас? — поинтересовался я.

— Две деревни, — сообщил воевода Увар. — Их хозяин как уехал провожать князя на новое место, так и не вернулся сюда служить.

— А у племянника моего какая дружина? — спросил я.

— Не меньше тысячи, а с ополчением и все три будет, — ответил Увар Нездинич.

— Значит, придется своими силами отбиваться, — делаю я вывод.

— А чего там отбиваться?! — обреченно машет рукой воевода. — Пересидим за стенами, пока половцы не уйдут. Они города брать на копье не мастера.

— Сколько и какого войска у нас? — задаю я самый важный вопрос.

— В городской страже шесть десятков пеших и три десятка конных, да бояре приведут еще с сотню, в основном пеших, да ополчение можно набрать из горожан сотни две, только вояки они никудышные, — рассказал воевода Увар. — Кольчужная броня человек у двадцати имеется, у остальных кожаная или тегиляи.

Тегиляй — это стеганка, набитая паклей. Иногда к ней сверху крепят металлические пластины или куски кольчуги на плечах, груди и животе. Без пластин спасает от стрелы на излете и слабого удара саблей или копьем.

— Лучников много? — спросил я.

— Два десятка пеших, ну, и конные все, — ответил он.

— Монастыри выставляют войско? — поинтересовался я напоследок.

— Нет, — с легкой злостью произнес воевода. — Они только себя защищают.

— Собери завтра всю городскую стражу и боярские отряды, — приказал я. — Хочу посмотреть их.

— До завтра бояре не успеют, — сообщил он.

— Тогда послезавтра, — сказал я, — а кто не успеет, тот пусть обижается на себя.

— Как скажешь, — молвил Увар Нездинич без энтузиазма.

Видимо, предыдущие князья и посадники отбили у него не только веру в воинские таланты командиров, но и желание спорить, отстаивать свою точку зрения.

Два дня я с ключником Онуфрием занимался изучением экономической составляющей моей власти в Путивльском княжестве. Была она не ахти. Князю Путивльскому на кормление дано пять деревень, все на левом, степном берегу Сейма. Три деревни половцы извели полностью грабежами, а две, которые находятся ближе к городу, дышали на ладан. Небольшой доход шел от налогов с горожан и торговых сборов. Этого едва хватало, чтобы содержать дворню и городскую стражу. Из-за устроенных мною поминок придется задержать выплаты стражникам. Получали они продуктами. Как заверил ключник, ропота не должно быть. Поминки — дело святое, а задержки — дело обычное.

В кладовых лежало полсотни копий, десятка три мечей и сабель плохого качества, ржавые булавы, топоры и клевцы — легкие молоты, боевая часть которых выполнена в форме узкого и отогнутого книзу острия, клюва, способного пробить любой доспех, но и застрять в нем. Из полусотни щитов две трети были большие, миндалевидной формы, а остальные маленькие и круглые, для легкой кавалерии. Чего было много, так это стрел, причем новых. Десятка два шлемов были с наносниками, но без наушников и какой- либо зашиты затылка. Видимо, надеялись на высокие стоячие воротники тегиляев. Еще имелись лежавшие отдельно, как самые ценные вещи, десять ржавых коротких кольчуг с прорехами.

— Почему не починили? — поинтересовался я.

— Никто не говорил, — ответил ключник, — да и железа лишнего нет.

— Отдай в кузницу, пусть приведут в порядок, — приказал я. — На железо пусти плохие мечи и топоры.

В княжеской кузнице работали два кузнеца и два подмастерья. Чем они там занимались — не знаю, но молотами стучали с утра до вечера. Подозреваю, что выполняли заказы горожан. Я приказал им изготовить металлические и бронзовые части арбалетов по моим эскизам и наконечники для болтов. Столяру, который в основном занимался починкой лавок и столов, поручил делать ложи с прикладом и вытачивать болты. Арбалеты здесь знали, но не пользовались ими, считали лук более скорострельным, а потому и лучшим. Но для подготовки хорошего лучника надо несколько лет, а арбалетчика можно за месяц натаскать до среднего уровня.

На воинский смотр зевак собралось больше, чем воинов. Большую часть городской стражи, как пеших, так и конных, составляли немолодые мужчины без боевого задора в глазах. Нашли теплое местечко, пусть и не очень доходное, зато работать не надо. Героизм проявят только во время защиты своих домов, а заодно и города. Примерно у каждого третьего всадника была кольчуга, а у всех остальных конных и пеших — кожаная броня или тегиляи. Оружие — копья длинной метра два с половиной и сабли, или мечи, или топоры — все имели сносного качества и ухоженное. А может, к смотру наточили и подремонтировали. Боярское войско оказалось намного хуже в плане экипировки, если не считать самих бояр, упакованных в кольчуги и обвешанных хорошим оружием. Про их моральный дух и говорить нечего. За князя они уж точно голову не положат. Епифан Сучков на смотр прислал вместо себя старшего сына, того самого юношу, что держал для меня коня у пристани. Сучков-младший был в большом шлеме с бармицей, длинной кольчуге с прикрепленными к ней, надраенными до блеска, бронзовыми пластинами на плечах и груди, сварных железных наручах и поножах, и гарцевал на крупном рыжем коне. На поясе у него висели сабля в украшенных золотом ножнах и длинный нож с рукояткой из моржового клыка. К седлу слева был прикреплен круглый щит с ликом какого-то святого, а справа — бронзовый шестопер. Бронза тяжелее железа, но дороже, поэтому только богатые делают из нее булавы и шестоперы. Тонкое копье длиной метра три держал стоявший позади лошади слуга. Городские девки все, как одна, пялились на юного наследника несметного по местным меркам состояния.

Сучков-младший презрительно кривил губы. Наверное, он ждал от меня замечание по поводу приведенных им воинов, но я всего лишь бросил небрежно:

— Каков поп, таков и приход, — и перешел к следующему отряду.

Закончив осмотр, разрешил всем разойтись. Приказ пришлось повторить, потому что воины ждали от меня чего-то большего или, по крайней мере, продолжительного. Они недоуменно загомонили, покидая площадь.

— Бояре припрятали лучшее оружие и броню, не захотели тебе показывать, — виноватым тоном произнес воевода Увар Нездинич, когда мы не спеша поскакали на княжеский двор.

— Да какая разница, — спокойно произнес я. — Ты бы положился на них в бою, как на себя самого?

— Смотря на кого… — пробурчал он.

— Вот-вот, — молвил я. — Такая дружина мне не нужна.

— Другой нет, — сообщил воевода Увар.

— Будет, — уверенно произнес я. — Завтра поплыву в Чернигов, останешься за меня.

Пора возвращать домой дружинников, которых дал мне в помощь князь Черниговский. Содержать их было тяжковато. Они привыкли к обильному столу своего князя, а у меня не те финансовые возможности.

— Мстислав Святославич не поможет, просили уже в прошлом году, — предупредил воевода.

— А я ничего просить не собираюсь, — сказал я. — Разве что медовухи пару бочек.

Воевода Увар Нездинич гмыкнул раздраженно, но ничего больше не сказал.

Мстислав Святославич встретил меня без особой радости. Наверное, ждал, что буду просить у него воинов. Я не попросил. Попировал с ним в первый день, на второй разослал в бедные слободы глашатаем с сообщением, что нанимаю крепких молодых мужчин в дружину. Ни их навыки, ни боевой опыт, ни прошлое меня не интересовали. Будут служить верно — будут жить достойно. В первый день пришло несколько человек, поодиночке и парами. Поспрашивали, что к чему, посмотрели на меня и ушли. Я уже подумал, что придется в Киев плыть за добровольцами и обещать что-нибудь поконкретнее, но на второй день