«богами» (египетское – ntr, семитское – ilum, санскритское – deva). Даже в «Новом Завете» христиан эта традиция сохраняется: «Есть так называемые боги, или на небе, или на земле, – так как есть много богов и господ много, – но у нас один Бог Отец, из Которого все» [I Кор. 8, 5-6].

Если в современной науке творческий импульс овладения природой исходит от ученого – физика, медика, инженера, биолога, то в магии овладевает одушевленными силами природы, подчиняет себе духов колдун. За этим «научным сотрудником» джунглей в современном религиоведении закрепилось название шаман.

«Шаман, – писал Карл Густав Юнг, – своим знанием и своим искусством должен объяснять все неслыханное и ему противостоять. Он является ученым и вместе с тем архивариусом научных традиций племени, экспертом случая. Окруженный почтением и страхом, он пользуется огромным авторитетом, но все же не настолько большим, чтобы его племя не было в тайне убеждено, что в соседнем племени колдун все- таки лучше» [309].

«Главная суть шаманизма – наличие веры в духов, в возможность их подчинения шаманам, в способность последних в ходе камланий (термин, которым обозначается магическая шаманская практика, подробнее см. ниже. – А. З.) перемещаться в верхние и нижние миры, чтобы бороться и побеждать злых духов», – дает определение понятию шаманизм Анна Смоляк [310].

Необходимо, однако, подчеркнуть, что вера в духов присуща всем без исключения религиям мира. Особенность шаманизма не в этой вере самой по себе, но в убежденности и самих шаманов и их соплеменников в возможности и необходимости самостоятельной борьбы с одними духами в сотрудничестве с другими. Только человек, вынесший «за скобки» Бога-Творца, но сохранивший при этом веру в духов, нуждается в шаманизме. Человек теистической религиозности, сознавая, что духи такие же сотворенные существа, как и он сам, защищается от их вредоносных действий силой Божьей, равно как и ищет помощи добрых духов, призывая имя и их и своего Создателя. Понятно, что убежденный атеист равно безразличен и к духам и к Богу-Творцу и ищет устроения своей жизни только в использовании научных методов и знаний.

Напротив, среди народов демонистического типа религиозности, не только шаманы, но и обычные их соплеменники всячески пытаются овладеть искусством управления духами, точно так же как и мы, не будучи медиками, даем своим заболевшим близким аспирин и валидол и, не являясь водопроводчиками, меняем прокладки в текущих кранах. «У нанайцев, ульчей и других народов Амура много простых людей нешаманов, которые также якобы умели общаться с духами», – отмечает А. Смоляк [311]. Собиратели орочских сказок В. А. Аврорин и Е. П. Лебедева [312] указывали, что «почти каждый взрослый ороч независимо от пола и возраста считал себя в какой-то степени шаманом». Среди якутов широко распространен обычай избавляться от бесплодия с помощью совокупления бесплодной женщины с духом лиственницы – арык иччитэ. «На тебя я позарилась, к тебе почувствовала любовную похоть. Нуждаюсь я в детях, дай мне твоего ребенка. Покумимся!» – произносит в тайне пришедшая в тайгу к заветному дереву женщина, и с дерева падает в чорон кумыса червячок, которого просительница выпивает вместе с кумысом и беременеет [313].

Подобных примеров можно привести множество. Шаман оказывается не какой-то противопоставленной всему обществу странной фигурой, подобно ведьме, магу или колдуну христианского средневековья, но лишь собирателем и проявителем тех настроений, которые в какой-то степени присущи всем представителям неписьменных народов.

Откуда же происходит слово «шаман»? В русском языке слова «шаманить», «шаманский» встречаются в писаниях протопопа Аввакума [314]. Императрица Екатерина II даже одно из своих драматических произведений наименовала «Шаман». В русский язык слово «шаман» пришло из Сибири. Здесь, в тунгусских языках, оно означает именно мастера общения с духами – samana.

Слово samana не тунгусского происхождения. В китайском языке sha men – одновременно может означать и буддийского монаха и колдуна-повелителя духов. В Китай слово это пришло из Индии, видимо, вместе с буддизмом. А на древнем священном языке индоариев, на санскрите, sramana – означает «бродяга», «скиталец». Так издревле именовали в Индии странствующих аскетов-саньясинов.

У казахов и киргизов прорицателей и целителей заклинаниями именуют баксы. У туркмен бакса – исполнитель народных песен и танцев. Однако у калмыков, монголов и маньчжуров бахши – лица высокого духовного звания; и есть все основания предполагать, что слово баксы, бахши [315] происходит от санскритского бхикшу – странника, то есть от имени, которым называли себя, начиная с самого Сиддхарты Гаутамы, буддийские монахи. Не только для дальневосточных, но и для центральноазиатских народов колдовство, знахарство оказалось генетически связано с идущей из Индии буддистской проповедью.

У народов Северной Евразии понятие «шаман» обозначается различными словами: у якутов женщину- шаманку называют – udayan, а шамана мужчину – оуип, у бурят – utyyan к bo, у алтайцев шамана именуют kam, у ненцев – tadibey, у лапландцев – noid. Однако пришедшее из Южной Азии слово «шаман» намекает на многое. По всей видимости, бродячие проповедники и «старцы» Индии не всегда были проводниками теистических или агностических воззрений. Нередко они являлись обычными колдунами, магами, чародеями. Индийцы звали таких людей вратья, но сами маги предпочитали респектабельное наименование – «странник» – бхикшу, шрамана. Такие, прикидывающиеся аскетами колдуны, не ограничивались, видимо, землями к югу от Гималаев. Они шли в Тибет, в Китай, в Среднюю Азию. Своим искусствам они учили местных жителей. Скорее всего, именно так тунгусские колдуны стали прозываться шаманами, а казахские – баксы.

Впрочем, движение из Индии в Сибирь слова шаман вовсе не означает, что сибирские народы не были знакомы в добудцийскую эпоху с самим явлением шаманизма. Есть все основания предполагать, что шаманизм – не заимствованное, а доморощенное, автохтонное явление духовной культуры.

Сибирский и североевропейский шаманизм был научно описан уже в конце XVIII – начале XIX века и наименован «урало-угорской религией». Но к концу XIX столетия собрано много этнографических фактов, свидетельствующих о присутствии аналогичных шаманизму религиозных явлений у многих неписьменных народов как Старого так и Нового Света. Шаманы обладают искусством общения с духами не только в Сибири и Центральной Азии, но и в Северной и Южной Америке, в Океании, на островах Малайского архипелага, писал Мирча Элиаде в своей специальной работе по шаманизму [316].

Один из первых русских ученых, исследовавших феномен шаманизма, В. М. Михайловский, отмечал: «Мы имеем право говорить о шаманстве и шаманах у самых отдаленных народов, не имеющих по