фамилия.

Он дёрнул ручку одного из дверей, и та с лёгкостью открылась. Внутри было довольно светло – но свет был грязный и засалённый, как от керосиновых ламп. Брейнтри оглянулся на Генри:

– В-общем, я сматываюсь отсюда. Эта хренотень давит на нервы, не находишь?

Глаза пристально наблюдали за Генри, пресекая любые предложения пойти вместе. Генри не сомневался, что если он совершит такую глупость, то Брейнтри попросту наставит на него револьвер и скажет, что их дороги лежат порознь.

Поэтому он только заметил:

– Будьте осторожны, здесь опасно.

– Опасно? – Брейнтри, казалось, заколебался; рука крепче легла на рукоять револьвера. – Что ты имеешь в виду?

Генри подумал о толстяке, его трясущейся от страха руке, которая сжимала воротник рубашки, и выдал:

– Остерегайтесь ребёнка. Если увидите его, держитесь подальше.

И тут же понял, какую глупость сморозил.

– Ха! – Ричард рассмеялся так резко, что смех отдался эхом у стены. – Ребёнка?.. Надо же.

Он окинул Генри испепеляющим взглядом вкупе с холодной снисходительной улыбкой:

– И вообще, тебе тоже следовало бы как-нибудь выбраться из этого места. А я пошёл. Ребёнка…

Фыркнув, он захлопнул дверь. Жёлтый прямоугольник исчез с пола, убрав неестественно удлинённую тень. Генри направился к соседней двери, на ходу размышляя над тем, что имел честь только что слышать.

Он раньше жил в твоей квартире, но однажды исчез.

Картина стояла перед глазами предельно ясно – бедолага журналист, который ошарашенно смотрит на дверь, увешанную цепями. Потом – часы мучительных попыток обрести свободу, и в конце взрыв отчаяния. Но потом…

Явилась дыра. Журналист – Шиммер? Шварцнер? – отправился путешествовать в её бездонную глотку. Конечно… иначе и не могло быть. И он исчез.

Куда привёл журналиста нескончаемый тоннель? В станцию метро? В леса возле Сайлент Хилла, где его загрызли безглазые собаки?

Чёрт бы тебя побрал, Фрэнк, как ты мог умолчать об этом?

Но с другой стороны, что бы менялось, если Фрэнк ему об этом сказал? Разве он стал бы отказываться от устраивающей его по всем характеристикам квартиры только из-за того, что раньше в ней жил журналист, который «полностью сбрендил»? Господи, нет, конечно. Если бы Сандерленд рассказал, что в квартире 302 повесилась целая семья, то в ответ услышал: «Да-да, конечно, спасибо, так когда мне въезжать?». В то горькое время у Генри было только одно желание – уединиться, и чтобы никто ему не мешал. Никто.

Как ни крути… всё было предопределено. Так хотел Бог, ага? Генри дрогнул и открыл дверь.

Увиденное подтверждало его худшие опасения. Полоса лестницы, ограниченная проволочным навесом, спускалась вниз, извиваясь по-змеиному. Напоминало скорее тюрьму, чем роскошный отель… и там, за проволокой… дьявол, что это такое? Сколько Генри ни вглядывался, он не мог взять в толк. Нечто розовое и липкое покрывало всю противоположную стену. На ней ползали толстые ленивые слизняки. На глазах Генри один из гадов лопнул с жирным треском, раскидав ошметки серой плоти. Комочки рухнули вниз с высоты восьмого этажа – никакого пола не было в помине, внизу только чёрный провал. Генри сглотнул твёрдый комок, вставший поперёк горла. Высоты он не боялся, лестница выглядела крепкой, но всё равно на мгновение закружилась голова.

Это был не отель. Очередная безумная ловушка, призванная отнять у кого-то жизнь. Генри догадывался, у кого…

Брейнтри.

Он развернулся и выскочил на площадку, чтобы броситься следом за недружелюбным соседом. И тут же столкнулся нос к носу с существом, которое привольно разгуливало по площадке. Оно быстро обернулось и взглянуло на Генри с детским любопытством. Как и прежде, на секунду мозг Таунсенда перестал анализировать поступающие сигналы, подавая отчаянный сигнал: что-то не так с этой тварью. Что-то далеко не…

Потом он понял. Апатия исчезла, словно в телевизоре включили цвет и звук. Перед Генри стояло нечто обезьяноподобное, нелепо опирающиеся на задние лапы, непрерывно трясущее всеми конечностями. Рваная серая плёнка была натянута на тело, а его голова…

Генри приглушённо застонал и сделал шаг назад. Существо подняло передние лапы с толстыми кривыми пальцами и издало довольный смешок. Оно прыгнуло вперёд с ловкостью шимпанзе, но опоздало: Генри уже захлопнул дверь. Существо ударилось с той стороны, потом начало биться об неё лапами. Дверь выглядела крепкой и способной выдержать эти нелепые атаки, но Генри не стал гадать и побежал вниз, перепрыгивая через ступеньки. На стене лопнул с хлюпаньем ещё один слизняк, но Генри было не до того. Он лихорадочно пытался забыть, стереть из памяти то, что видел. Голова существа. Она всё выплывала перед взором, загораживая грязные ступеньки – серая, с клоком взмокших волос, с выпученными неживыми глазами… человеческая. Cнизу, под подбородком твари, висела вторая голова – и она уж точно принадлежала обезьяне. Взгляд обезьяньих глаз был осмысленным, в отличие от человеческой. Монстр прилепил к своему телу голову жертвы – наверное, считал, что так ему будет легче обманывать людей.

Этот смешок… Чёрт возьми, какая голова издала её? Уж слишком был человеческим этот злорадный хохот. Слишком человеческим. Генри сжал руками виски. Забыть. Забыть о твари. Не было никого на площадке. У него галлюцинации. Сейчас важно одно: добраться до первого этажа и предупредить Ричарда об опасности.

Лестница кончилась в двадцати футах над землёй, приложившись последней ступенькой к двери с лаконичной надписью: «Спортивный магазин Альберта». Генри это показалось странным – как-никак здание вроде бы отельное, так какого баяна здесь делает спортивный магазин?

Внутри было чисто и опрятно, как во всех небольших магазинчиках с заботливым хозяином. Полки с волейбольными мячами, ракетками и прочими снарядами блестели в свете люминесцентной лампы. Генри заметил в углу стройный ряд новеньких бейсбольных бит. Взяв в руку одну, он с огорчением убедился, что бита тренировочная и сделана из пластмассы. Жаль, ему бы очень пригодилась сейчас настоящая алюминиевая. В своё время Генри был запасным страйкером университетской команды. Давно это было.

Чёрный выход был приоткрыт, и из проёма доносилась непонятная гульба. Жалобные завывания, лай, мяуканье перебивали друг друга, поднимая невообразимую симфонию. Генри вышел, держась настороже. И едва не свалился с ног, которые вдруг превратились в ватные кули.

Здесь лестница продолжалась, на сей раз преодолевая только один этаж. Одинокая дверь виднелась в щель между ступеньками как раз под ногами Генри, и оттуда исходил весь животный гам. На этот раз мозг не стал запинаться и сразу донёс леденящую картину – вся лестница была в крови.

Ступеньки были измазаны в багровой жидкости. На стене тонкими струями, как вспухшие вены, засохла кровь. Кровь была на двери внизу, на проволочном ограждении. Давняя и застывшая, она всё равно источала запах, от которого Генри едва не вырвало. Ему не пришло в голову спастись бегством, вернуться в магазин спортивных товаров. И даже глаза Генри не прикрыл – стоял и смотрел на ужасную картину, пока не зашевелились волосы на затылке.