например, Борст-Кэмпбеллы, — получали в компанию собственного палеонтолога, который должен был развлекать их весь вечер.
— Я просто боюсь, — объяснила девочка, — что застряну здесь с каким-нибудь скучным типом, толкующим только о динозаврах.
Последнее слово она произнесла с нескрываемым презрением.
— Вы не любите динозавров? — осведомился Гриффин.
— Мне кажется, что они интересны одним мальчишкам. Монстры-убийцы, зубы как кинжалы. А сами ящеры такие огромные, что могут не заметив растоптать человека. Я люблю подводный мир. Здесь все так сбалансировано: биология и ботаника, позвоночные и беспозвоночные, химия и физика, поведенческие характеристики и экология, геология и приливно-отливные механизмы — все науки тесно переплетаются в океане. Наглядно. Чем бы ты ни интересовался, всегда найдешь что-нибудь для себя.
— А чем вы интересуетесь?
— Всем! — воскликнула Эсми и, смутившись, продолжила уже спокойней: — Я не должна этого говорить, извините.
— Нет, нет, все в порядке!
По мнению Гриффина, это было одно из лучших заявлений, когда-либо слышанных им в его жизни.
— А по поводу разговоров… Сейчас поглядим…
Он заглянул в программу вечера и прочитал запись, сделанную его собственной рукой: «Эсми — Ричард Л.».
— Вам просто повезло! У вас будет доктор Лейстер. Вы отлично поладите.
— Он тоже не любит динозавров?
— Нет, динозавров он любит, но я научу вас, что нужно делать.
— Что?
— Когда вас представят друг другу, посмотрите ему в глаза и скажите, что, по вашему мнению, палеонтология является лишь прелюдией к палеоихтиологии.
— А он не обидится?
— Его это заинтригует. Он настоящий ученый и захочет узнать, почему вы так думаете. И прекрасный учитель: стоит вам объявить о ваших интересах, он пожелает их поощрить. Расскажет вам о жизни под водой так, что уши развесите. И будет большой проблемой заставить его замолчать.
— Вы серьезно? — недоверчиво произнесла Эсми.
— Поверьте мне. Я его знаю.
Гриффин махнул зажатым в руке стаканом в сторону подводных зарослей.
— А теперь поглядите туда. Видите эти движущиеся тени? Это плезиозавры ловят креветок. Если вы внимательно приглядитесь, то увидите, как они лениво всплывают к поверхности за глотком воздуха, а потом возвращаются за новой порцией пищи.
В молчании всматриваясь в глубину, они наблюдали за огромными тенями, пока не пришло время открывать бал. Гриффин отослал девочку к ее столу. Плезиозавры тоже куда-то уплыли.
Кто-то сунул ему микрофон. Гриффин дважды постучал по нему, призывая к вниманию. Он стоял на фоне огромного окна, за его спиной разворачивался дивный морской пейзаж, проплывали бесчисленные стада аммонитов, сверкая яркими раковинами.
— Леди и джентльмены, — произнес Гриффин. — Разрешите мне поприветствовать вас в туронском веке — веке, где морями правят моллюски!
Он переждал смех присутствующих и продолжал:
— Хотите — верьте, хотите — нет, но, несмотря на волшебных животных, окружающих нас — плезиозавров, мозазавров и гигантских акул, — основная задача станции Ксанаду — изучение моллюсков- рудистов, формирующих окружающие рифы. Вы спросите почему? Дело в том, что эти существа достигли необыкновенной способности, а затем неожиданно ее потеряли. Они ничем особенным не отличались, пока не научились образовывать колонии и строить рифы. Их раковины имеют складки в виде маленьких пузырьков, что позволяет им откладывать кальций скорее, чем это делают другие моллюски. Таким образом, они росли быстрее остальных и начали доминировать в экосфере океана. И, несмотря на это, незадолго до конца мелового периода, по причинам, которые мы никак не может установить, рудисты вымерли. Только благодаря этому кораллы позже смогли выкинуть точно такой же трюк и заполнить пустующую нишу строителей рифов, где доминируют до наших дней. Мы не в силах объяснить, почему так случилось. Мы здесь, чтобы выяснить это.
Гриффин сделал паузу и сверкнул ослепительной улыбкой.
— Однако это вовсе не значит, что вам придется провести весь вечер, рассматривая одних лишь моллюсков. Мы приготовили множество сюрпризов, постаравшись показать вам подводный мир во всей его красе. Начнем мы с пары мозазавров, которые приближаются к нам… прямо… сейчас!
Лампы померкли. Теперь зал освещался лишь теми лучами солнечного света, которые смогли проникнуть сквозь толщу воды. Гриффин включил фонарик на своем микрофоне, взмахнул им, привлекая всеобщее внимание, и, действуя микрофоном как указкой, направил взгляды гостей в нужную сторону.
— Вот они, — мягко произнес он.
Из глубин подводного леса прямо к окнам плыли два мозазавра. Огромные, тридцати пяти футов длиной, рыбоящеры. Длинные, с кошмарными зубами и темными, холодными глазами, они выглядели просто ужасно.
Даже находясь за безопасными стенами станции, страшно было наблюдать, как два чудовища надвигаются на зал. Люди за столиками сжались. Заскрипели стулья.
Но мозазавров жестко контролировали. В маленькой комнатке, недалеко отсюда, сидели два наблюдателя, держа в руках пульты и следя за животными. Глубоко в мозг каждой из рептилий вживили биочип, с помощью которого наблюдатели видели глазами и управляли телами животных так же легко, как и своими собственными. Эта пара хищников являлась всего лишь инструментом — надежным, привычным и используемым практически ежедневно.
Мозазавры изогнулись, расплылись в разные стороны и вдруг, вернувшись в исходное положение, с дикой скоростью ринулись вперед.
Гриффин посмотрел на столик Борст-Кэмпбеллов. Пока родители и их гости с замиранием сердца следили за шоу, Эсми не сводила глаз с Лейстера. Она даже нагнулась, вслушиваясь в его торопливые слова. Руки палеонтолога описали окружность, видимо, обрисовывая плоскую, похожую на крышку раковину рудиста, затем изобразили под ней плоскость — судя по всему, это было тело моллюска, формирующее уютный дом для колоний симбиотических водорослей.
Мозазавры летели в сторону станции с такой невероятной скоростью, что казалось, неминуемо врежутся в стеклянные стены Ксанаду и разнесут ее на куски вместе со всеми гостями. И лишь в самый последний момент они отвернули. Один — налево, другой — направо, синхронно исказив отвратительные и вместе с тем не лишенные своеобразного обаяния морды в зубастой ухмылке.
Гости ахнули.
Мозазавры испарились.
Эсми даже не повернула головы.
Самое смешное, что она была права. Все это представление лежало столь же далеко от науки, насколько военные парады далеки от реальной войны. Феерическое шоу, не более.
— В течение вечера вас будут ожидать новые сюрпризы, — провозгласил Гриффин. — Пока же прошу наслаждаться угощением.
Его вознаградили аплодисментами, и он принялся обходить столы. Шутка здесь, поздравление там. Необходимо смазывать рычаги, чтобы мир мог вращаться.
Главной заботой Гриффина было присматривать за учеными. Его трудные дети, он знал слабые места каждого. Вот этот много пьет, а тот — невероятно скучен. Эта, с кротким и нежным лицом, — агрессивная феминистка, а та, похожая на добрую бабушку, сквернословит, как старый моряк. Открыв рот, глядели палеонтологи на пышное убранство зала: яркие светильники, связки сверкающих раковин (все самого лучшего качества, достойные музейных полок, специально отполированные до полупрозрачности и медными крючками прикрепленные к стенам). Гриффин голову давал на отсечение, что ученые скрипят зубами, подсчитывая, какую экспедицию можно снарядить, если содрать со стен и продать все это богатство.
