— Что?
— Что слышал. Такая у миканопи традиция. Многовековая.
— Почему?
— Чтобы не портить кровь. Миканопи — последнее чистокровное племя индейцев в Северной Америке. Ни один чужак никогда не проникал в племя. Поистине независимый народ. Если какое племя и заслуживает собственного казино, так это точно они. Так о чем я?
— Мать Бегущего Медведя хотела его утопить.
— Ну да. Вот опускает она его в воду, а один из старейшин хватает ее за руку. Забирает младенца и смотрит на него. А потом говорит: «Он пришел, чтобы помочь нам». Короче говоря, оставили Бегущего Медведя жить. Через несколько лет его мать умирает. И Бегущего Медведя передают с рук на руки по всему племени. Он становится преступником. За ним гоняется полиция, он прячется в болотах, живет с аллигаторами. Идет время, Бегущий Медведь взрослеет. Вербуется в армию. Становится рейнджером[22] и в конце концов попадает во Вьетнам командиром разведгруппы. Он постоянно ходит на вражескую территорию, сея панику. Думаю, по сравнению с рисовыми полями в дельте реки Меконг «Эверглейдс» — просто городской парк.
В шестьдесят восьмом году он уехал домой на побывку. Вьетконговцы каким-то образом узнали об этом, устроили засаду и уничтожили весь его отряд. Бегущий Медведь был сражен. Он демобилизовался, какое-то время слонялся без дела, потом его арестовали.
Сидя в тюрьме, он начал захаживать в библиотеку. Услышал о том, что индейцы кабазоны в Калифорнии открыли зал для игры в покер. А белые его закрыли. Кабазоны вчинили иск, и дело дошло до федерального суда. Бегущий Медведь пристально следил за ходом разбирательства. Когда кабазоны выиграли, он вырезал из газеты судебное решение и приклеил его на стену своей камеры.
Белые. За все годы знакомства Билл ни разу не обронил это слово. В его устах оно прозвучало так отталкивающе. Результат незатянувшейся раны, скрытой где-то в глубине души. Валентайну было неприятно думать, что Билл видит его таким.
— Суть решения суда сводилась к тому, что кабазоны могут держать зал покера, не нарушая местные законы. Таково было их право как независимого народа. А Бегущий Медведь сделал вывод, что это право имеют все индейские племена, а не только кабазоны.
В 1981 году вождь миканопи отошел в мир иной, и были назначены выборы. «Темная лошадка» Бегущий Медведь пообещал построить казино. На тот момент единственной статьей дохода в резервации оставались родео. При этом организация родео была такой скверной, что членам племени приходилось подгонять свои пикапы, чтобы освещать площадку.
Бегущий Медведь победил на выборах. Через два года появилось бинго миканопи. Еще через год каждый член племени начал получать ежемесячное пособие. Бегущий Медведь построил школу и больницу. Взоры индейцев по всей стране обратились на него. Ты бывал в резервациях?
— Только когда работал для казино, — ответил Валентайн.
— Во многих нет водопровода и электричества. «Закон об электрификации сельских районов» 1936 года, подписанный Рузвельтом, не касался индейцев. У них там безработица — хроническая болезнь, уровень самоубийств зашкаливает. А знаешь, что случается с трудными подростками?
— Нет.
— Их отправляют в исправительные заведения для малолетних правонарушителей, где им запрещено общаться на родном языке и посылать родителям письма. Они отрезаны от своего мира. Их учат не быть индейцами. Это же варварство.
Валентайн все понял по его тону, но тем не менее спросил:
— Ты был одним из таких детей?
— Хаскеллская[23] школа, выпуск шестьдесят четвертого года.
Кофе Валентайна стал ледяным. За окном плыла колонна танцующих татуированных тел. Типичное для Саут-Бич веселье набирало силу. Принесли чек, Валентайн взял его. Одиннадцать баксов за две вшивые чашки кофе. Он расплатился, и они вышли.
Танцующие расступились, как воды Красного моря,[24] Валентайн и Билл отправились назад в «Лоуз». До старого здания гостиницы, непритязательного трехэтажного строения, было рукой подать. Билл был настроен враждебно, и Валентайн предложил побыть на веранде.
Они сели за столик в тени и некоторое время молчали. Валентайн прикидывал, как бы разрядить обстановку.
— Что тебя гложет? — наконец спросил он.
— Ты меня взбесил.
— Я?
Билл пристально посмотрел на него, потом перевел взгляд на воду.
— Я спросил, что ты знаешь о Бегущем Медведе. А ты ответил, что он отлично борется с аллигаторами.
— И это тебя взбесило?
— Он спаситель.
— Как Иисус?
Билл покосился на него.
— Как Иисус. А что тебе не нравится?
Валентайн не знал, что сказать, поэтому промолчал.
— Ты же католик, да? В твоей религии Иисуса родила непорочная дева. А небеса — это такой курорт, где души отращивают крылья и превращаются в ангелов. Индейцы видят картину мира иначе. Наш Бог — Земля. Она — и все хорошее, и все плохое. Наши спасители — плоды этой земли. Бегущий Медведь положил конец бесконечной нищете своего племени и показал пример другим племенам. Ты хоть представляешь, сколько племен обзавелись своими казино? Триста.
Валентайн потягивал колу. Бегущий Медведь матерится, курит и держит казино. Что-то не похоже ни на одного спасителя, о которых он читал. Но Билл верил в то, о чем говорил. А когда дело касается религии, этого вполне достаточно.
— Знаешь, — заметил Валентайн, — ты становишься очень трогательным, когда сердишься.
— Это ты сейчас шутить пытаешься?
— Я и не подозревал, что ты завяз. Должно быть какое-то решение проблемы.
— Подскажи.
Солнце ударило Валентайну в глаза, он прикрыл их рукой.
— Тебе нужно накопать улик, связывающих Рико и Джека Легкоступа с Виктором Марксом. Доказательств того, что они работали над этой аферой сообща. Такой симпатичный набор, который можно передать полиции округа Брауард.
— Легко сказать, — протянул Билл.
— Я помогу.
— Как?
— Я работаю на миканопи. Гладкий Камень позвонил мне в тот же день, что и ты.
Холодный взгляд Билла потеплел.
— А чего ты мне не сказал?
— Вот говорю. Есть чем поделиться в смысле доказательств?
— Есть пленка с разговором Рико и Виктора Маркса, до которой не добралось министерство. Они разговаривают на каком-то шифрованном языке.
— Сколько времени осталось до того, как они закроют казино миканопи?
— Губернатор Флориды сейчас в Испании. Вернется только на следующей неделе. Уверен, он не захочет пропустить такую заварушку.
Валентайн поднялся из-за стола.
— Ну это мы еще посмотрим.
— Спасибо, Тони.
Это прозвучало как извинение — все, на что Билл был способен. Перегнувшись через стол, Валентайн
