телевизионщиков. Но, честно говоря, я слушала вполуха. Из головы у меня не шел неизвестный науке фермент. Следовательно, в убийстве Хромова действительно замешаны настоящие вампиры? И Себастьяна подвела интуиция, когда он отказался сотрудничать с Бехметовым?

— Все это здорово, — раздался у меня над ухом голос Себастьяна, — но вернемся к нашим вампирам.

— А что? — фальшивым голосом спросила я.

— Рассказывай, Марина, — ласково ответил Себастьян. — Рассказывай все, без утайки.

И я рассказала. Все, без утайки. О вампире и не только. А потом настал черед Нади — и она рассказывала тоже. Когда она остановилась и жалобно попросила кофе, ангелы знали все — о чертях, вампирах, политиках и натурщицах. И о наших подозрениях относительно Кати.

— Очень интересно, — сказал Себастьян. — Очень, очень интересно.

Зазвонил телефон. Себастьян явно ждал этого звонка, потому что поспешно вскочил, чтобы самому снять трубку.

— Шнайдер слушает… Что-то вы долго выясняли… И что же? Ого! — Себастьян широко раскрыл глаза. — Вот это сюрприз… Да, боюсь, теперь нет никаких сомнений, что вещи были подброшены. Идеи? Есть одна. Как ты относишься к маленькой аккуратной засаде? Приманку я беру на себя. Ну вот и отлично. Я перезвоню тебе немного попозже.

Он положил трубку и посмотрел на нас с таинственным видом, пока мы все трое в едином порыве не взмолились:

— Не томи!!!

— Рябинин снимал квартиру у некоей Лидии Петровны Зарецкой, — очень тихо и медленно произнес Себастьян. И сделал паузу.

— Ну?! И что?!

— А дело в том, — речь Себастьяна все замедлялась, ему явно нравилось изводить нас, — что эта самая Лидия Петровна Зарецкая — не кто-нибудь, а… родная мать Екатерины Хромовой.

— Вот это да! — сказала я.

— Мне неприятно так говорить, Себастьян, — Даниель провел рукой по затылку, — но, кажется, наш клиент и есть убийца.

— Мне тоже так кажется, — невесело ответил Себастьян. — Одно непонятно — каким боком сюда замешаны вампиры?

Меня же куда больше интересовало другое. Зачем Кате вдруг понадобилось убивать своего мужа? Нет, разумеется, понятно, что из-за наследства… Но почему именно сейчас? Что послужило поводом? И при чем тут вампир, кто бы он ни был?

— Это нам и предстоит выяснить в самое ближайшее время, — сказал Себастьян.

Я сообразила, что он снова читал мои мысли, только потом, когда сердиться на него было уже поздно.

— Катя? Хорошо, что я вас застал… — Себастьян, меряя шагами кабинет, говорил по телефону, а Даниель, Надя и я тише воды, ниже травы сидели за столом и, навострив уши, слушали. — Как вы точно сказали! Именно для того, чтобы порадовать, я вам и звоню. Кажется, мы раскрыли ваше дело… — голос у Себастьяна был веселый и ласковый. Так, наверное, заговорила бы кошка, играющая с мышью, если бы вдруг случайно обрела дар речи. — Ну, разве же это быстро? Быстро — это если в течение суток, по горячим следам… Некто Андрей Рябинин… Да, сын. Вы знакомы с ним? — Себастьян поднял глаза на нас, покрутил раскрытой кистью свободной руки в воздухе, покачивая головой и кривя губы. Мы без малейшего затруднения поняли, что эти жесты означают Катин ответ о знакомстве с Рябининым: мол, так, немного, виделись пару раз. — А разве это не очевидно? — задал Себастьян вопрос, и мы догадались, что Катя поинтересовалась мотивом. — Сведение счетов. Парню нужны были деньги, он пришел просить их у вашего мужа. Тот отказался дать, и Рябинин перерезал ему горло. Потом опомнился, испугался и, поняв, что сделанного не поправишь, решил замести следы. Инсценировал картину «Поцелуй вампира», чтобы направить следствие по ложному пути. Для этой же цели утащил с собой фотоаппарат… Да, оператора убил тоже он — тот его шантажировал. Думаю, завтра, во время обыска, мы найдем у него в квартире нужные нам улики… Нет, мы не могли провести обыск сразу — у нас же не было ордера… Хорошо, я буду держать вас в курсе дела.

Как только Себастьян положил трубку, кабинет огласился дружными аплодисментами и криками «браво», «бис!». Себастьян с выражением признательности на лице раскланялся перед благодарной публикой, прижимая руку к груди. Когда аплодисменты стихли, он присел на краешек стола и сказал:

— У меня есть странное предчувствие, что этой ночью кто-то попытается попасть в квартиру Рябинина.

— У меня есть не менее странное предчувствие, что этот кто-то принесет с собой фотоаппарат и пистолет, — хмыкнула я.

— У меня тоже есть волшебное предчувствие: кого-то там будет ждать радушный прием, — подхватил Даниель.

— А у меня нет никаких предчувствий, — сказала Надя. — У меня есть только просьба освободить меня от встречи с неким кем-то. Ночью я предпочитаю спать, а если уж и шастать где-нибудь, то пусть это будут дискотеки и ночные клубы, но никак не чужие подъезды и квартиры.

— А как же дух авантюризма? — удивилась я. — Не ты ли упрекала меня за его отсутствие? А теперь сама ведешь себя как типичная приземленная курица!

Надя насупилась и набрала в грудь воздуха, чтобы изложить свою точку зрения по этому вопросу, но Даниель не дал ей даже начать:

— Вы обе сможете обсудить точное значение термина «приземленная курица» на досуге, а именно — как раз сегодня ночью, потому что ни одна из вас в засаде участвовать не будет. Делать вам там совершенно нечего вне зависимости от того, есть в вас дух авантюризма или его отродясь не водилось.

— Ну уж нет! — возмутилась я. — Как это… Я не увижу, как поймают с поличным эту мымру, которая мало того, что испортила мне отпуск, так еще и намекала, что я — обыватель? Ни в коем случае! Я не могу отказаться от такого удовольствия. Себастьян, ну должна же быть справедливость на свете!

— Должен тебя огорчить, — без улыбки ответил Себастьян. — Она, конечно, должна быть. Но ее почему-то нет.

Препираться со мной оказалось делом нелегким. Я уперлась, как ослица, и нипочем не желала сдаваться. К тому же давила на все кнопки и педали, какие только, по моему мнению, могли воздействовать на Себастьяна. Правда, при этом оставалась тактичной, милой и в выражениях сдержанной — повторения ссоры мне не хотелось. Себастьяну было еще трудней — он явно тоже дорожил нашим примирением, ругаться со мной не хотел, а жестко приказывать не решался. В результате ему пришлось пойти на компромисс: мы договорились, что я поеду вместе с ангелами, но в самой засаде участвовать не буду — посижу в машине. А когда Катю в наручниках поведут мимо — а в том, что так и случится, никто не сомневался, — я из машины вылезу и дам волю своему злорадству. Молча, разумеется, я же не садистка все-таки.

Надя, узнав, что я все-таки настояла на своем, только фыркнула и заметила:

— Потом поймешь, во что ввязываешься. Но поздно будет.

Если б я знала, насколько она права!

Незадолго до наступления темноты две милицейские машины и наша черная «Победа» остановились неподалеку от дома, где находилась квартира Рябинина. Вернее — квартира Катиной мамы, сданная Рябинину. Интересно, думала я, что заставило парня снимать квартиру у родственницы своего злейшего