Алисов со вздохом отложил стопку фотографий (на верхней легко было узнать общий план мастерской Хромова с мертвым хозяином в кресле) и с мученическим видом простонал:

— Ну что вы от меня хотите? Ничего я такого не вижу! Поймите, я же не разглядывал там ничего — то свет включался-выключался, то в рожу мне дали со всей дури, а потом труп этот… Я бы, кстати, лет через сто его заметил, если бы не Стасик.

Землисто-серое лицо журналиста, покрытое неряшливой пегой щетиной, глаза с красными прожилками и несвежий, словно присыпанный пылью джинсовый костюм — вся эта безотрадная картина могла внушить жалость кому угодно, но только не капитану Захарову.

— Нечего-нечего! — прикрикнул он на Алисова. — Хватит тут ныть! Ты подумай, родимец мой, голубь сизокрылый, вот о чем: сейчас этот дяденька в штатском, — Захаров выразительно ткнул себя большим пальцем в грудь, — далекий от огней рампы и интриг большой тусовки, возьмет и разозлится ужасно. А злость эта выразится в следующем — возьму я тебя, птичку вольную, местами даже певчую, и задержу по подозрению сразу в двух убийствах! И если ты хорошенько подумаешь, в голове у тебя вмиг прояснится, и достигнешь ты нирваны, сансары, ауры и чакры, причем одновременно!

Себастьян и Даниель, присутствовавшие при этой сцене, молча переглянулись.

— Послушайте… Ну, посудите сами, зачем мне его убивать, а потом показывать труп в своей передаче? — взмолился Алисов. Губы у него дрожали. — Что я, больной, что ли?

— Вот этот вопрос — не по адресу! — отрезал Захаров. — Ты его своему лечащему врачу будешь задавать по выходе из мест лишения свободы. Причем я тебе гарантирую, друг сердечный, что он на него ответит положительно, потому как те места, которые ты, как мне кажется, не очень скоро покинешь, разительно отличаются от всероссийской здравницы города Сочи!

Алисов схватился за голову обеими руками и закачался из стороны в сторону.

— Пожалуйста, Алексей Евгеньевич, попробуйте еще один раз, последний, — мягко обратился к телевизионщику Себастьян. — Посмотрите фотографии спокойно, не напрягаясь, как будто это снимки с дружеской вечеринки. Не пытайтесь ничего найти, просто посмотрите.

Алисов опустил руки, тяжело вздохнул и взял со стола фотографии. Нехотя посмотрел на верхнюю и собрался было убрать ее в низ пачки, как вдруг замер. Потом поднес фотографию поближе к глазам и взволнованно воскликнул:

— Нашел!

Захаров ринулся к нему, как коршун на добычу:

— Наконец-то! Что?

Себастьян и Даниель встали со своих мест и, обогнув письменный стол, подошли поближе.

— Тут его нет… Штатива… — сбивчиво бормотал Алисов, тыча пальцем в фотографию. — Когда мы увидели труп Хромова, я пошел к нему за Стасиком и споткнулся о пустой штатив. Чуть его не уронил, пришлось придержать рукой.

Захаров перетасовал пачку снимков. Ни на одном рядом с креслом, где сидел убитый, не было никакого штатива.

— Значит, фотоаппарат из мастерской действительно пропал и ассистент не ошибся, — сказал Себастьян. — Теперь понятно, как было совершено убийство.

Захаров посмотрел на него выжидающе.

— Убийца был не один. Их было, как минимум, двое, — продолжал Себастьян. — Хромов знал их хорошо. Они хотели сделать второй «Поцелуй вампира» — в тех же костюмах и декорациях, но с другим персонажем вместо девушки, которая была на первом «Поцелуе».

— То есть один из убийц участвовал в съемке как модель, а другой — как фотограф? — уточнил Даниель.

— Но почему двое? Может, убийца был один, а для съемки использовался автоспуск? — проявив осведомленность в фотоделе, поинтересовался Захаров.

Себастьян покачал головой.

— Я расспросил ассистента. В той модели фотоаппарата нет функции автоспуска. Кроме того, это самая простая в обращении камера из всех имеющихся у Хромова. Если бы он снимал сам, наверняка выбрал бы другую.

— Так, ребята. Вы, конечно, очень сообразительные, но все равно я не понимаю, куда делась кровь, и почему Хромов не сопротивлялся, — разводя руками, сказал Захаров.

И вдруг Себастьян изменился в лице.

— Где результаты экспертизы? — рявкнул он, лихорадочно сверкая глазами.

Захаров поднял брови и полез в ящик своего стола.

Себастьян выхватил у него из рук несколько исписанных листов бумаги и впился в них глазами. Через несколько секунд он издал громкий возглас и протянул отчет эксперта Даниелю, показывая пальцем на одну из строчек.

— Ты только посмотри на это!

Тот глянул и взъерошил пальцами свою шевелюру, проронив только:

— Ничего себе…

Себастьян посмотрел на Захарова, укоризненно качая головой.

— Почему ты сразу не сказал, что эксперт нашел на краях раны следы неизвестного науке фермента, возможно, обладающего седативным действием?

— А что, это важно? — в недоумении спросил Захаров. — Что это значит?

— А это значит, — мрачно ответил Даниель, — что людское правосудие вряд ли сможет наказать убийцу Хромова.

— Нормальными, человеческими словами объяснить можно? — разозлился Захаров.

— Едва ли, — ответил Себастьян, и, не дожидаясь ответа, ангелы стремительно вышли из кабинета.

Захаров пару секунд недоуменно таращился на закрывшуюся за ними дверь, потом, сердито плюнув, взял со стола отчет эксперта и уставился на него, как баран на новые ворота.

Не знаю почему, но чем ближе подходила я к желтому двухэтажному особнячку, в котором то ли волею господней, то ли по прихоти случая расположилось детективное агентство «Гарда», тем больший страх меня охватывал.

Казалось бы, после звонка Себастьяна я должна была чувствовать себя победительницей на белом коне или, на худой конец, на белом «Мерседесе». Я же почему-то вместо того, чтобы лететь, словно пущенная из лука стрела, шла нога за ногу. В желудке у меня болтался увесистый кирпич, а настроение было самое погребальное. А если я все поняла неправильно, и его звонок значил совсем не то, о чем я подумала?

Я пыталась вспомнить содержание нашего короткого телефонного разговора и с ужасом осознавала, что волнение начисто стерло его из моей памяти. Может быть, я напрасно так радовалась сегодня утром? От воспоминания о неласковом шоколадном взгляде пересохло в горле. Я полезла в рюкзак за мятными конфетами. Надо будет купить маленькую бутылочку минеральной воды и носить ее с собой на всякий случай. Только не на такой, как сегодня. Потому что второй раз я такого взгляда точно не выдержу. Помру на месте.

Восхождение по деревянным ступеням далось мне так трудно, словно я не на работу шла, а покоряла Эверест. Только вместо снежной шапки на вершине была Надя. И приветствовала она меня лаконичным высказыванием:

— Их нет!

Я плюхнулась в кресло у камина и тяжело перевела дух.

— Ты чего такая бледная? — встревожилась Надя. — Это не из-за вампира ли?